Когда скосила всех чума…
Детей и милую супругу,
Мою любовь, мою подругу
Я не забуду никогда
И верен буду ей всегда!»
В Ванкувере догнало Грэя
Письмо от матери родной,
На сердце стало вдруг теплее
И захотелось так домой,
Как может только захотеться
Вдали от дома своего,
И стала мысль одна вертеться:
«Домой!» – и больше ничего.
Узнал он, что отца не стало
В конце пространного письма;
Испытывал он горя мало,
Но опечален был весьма.
Они с отцом чужие были,
Грэй-старший не любил его,
Себя любил лишь самого.
На хмуром небе тучи плыли,
Грэй начал детство вспоминать,
В воспоминаньях – только мать
Пред взором мысленным вставала,
Отца как будто не бывало.
Отец любил во всём порядок,
Благоустроенность, покой;
Когда шалил Грэй-младший рядом,
Кричал: «Иди в углу постой!
Нельзя кричать! Нельзя шалить
И громко очень говорить!
Веди себя благопристойно!
Орать как конюх недостойно!»
А мать любила Грэя очень,
Когда он как-то заболел,
Сидела рядом дни и ночи…
И Грэй любил её, жалел:
Была девчонкой отдана
За Грэя-старшего она,
Любви в супружестве не знала.
Что в жизни хуже может быть?
Жила-скучала и страдала,
Потребность женскую любить,
Всю нежность пламенной натуры
Она излила на Артура,
Ни в чём его не упрекала
И всем проказам потакала;
И сын любил её так нежно,
Как только может сын любить,
Любовь как океан безбрежна,