С тобой. Только с тобой!

В то время он был способен принять за любовь любую улыбку, жест или взгляд, даже незначительный намёк на взаимные помыслы.

Нет смысла говорить, что Кирилл летал во сне и наяву, пытаясь утолить жажду затерянных в пространстве и времени ощущений, без которых продолжать жить было невозможно.

Он был настойчив и беспомощен, утеряв связь между реальностью и вымыслом. Тысячи раз юноша что-то испытывал в грёзах, не понимая, отчего становится так хорошо.

Так было не всегда. Чаще к Кириллу приходили видения, в которых липкая пустота была наполнена невнятными, но тревожными звуками и смыслами.

Он от кого-то убегал, что-то пытался спрятать. Каждый раз, когда хотел дотронуться до чужого пленительного тела, которое обычно расплывалось и таяло во тьме, испытывал блаженную истому и восхитительный трепет, но сталкивался с пустотой, рождающей отчаяние и страх.

Пережитое в мечтах было слишком ярким.

Столкнувшись с первыми чувствами наяву, Кирилл начал невольно сравнивать, почему-то не в пользу реальности.

Всё было не то и не так.

Первые слюнявые поцелуи с Полиной вызывали не столько сладостный трепет, сколько брезгливость. Кирилл старался незаметно отвернуться и вытереть губы.

Девушка была прелестна, но не такая, как в мечтах.

Юноша страдал от несоответствия, пытался понять умом, в чём причина необъяснимого беспокойства, странной настороженности, но не находил объяснений.

Несмотря на тревогу и предчувствия их отношения развивались, формировались и крепли. Многое из того, что вызывало смутные предчувствия чего-то неправильного, забылось. Ребята проводили вместе практически всё свободное время.

Кирилл осознал, что настоящая любовь отлична от придуманных, созданных из фантазий отношений.

Первый раз, когда юноша приник к  нагому телу подруги, ощутил по-настоящему то, о чём грезил и мечтал, было совсем иным, чем представлялось.

Не было той трепетной сладости, восхитительного изнеможения, неодолимой признательности и нежности,  пьянящего экстаза, окутывающего каждую клеточку разгорячённого тела, признательности и благодарности за доставленное счастье.

Не было.

Полина не исчезла, не растворилась, но и он не летал.

Где восторг, волнение и безумная страсть?

Всё случилось до невыносимости обыденно: странно неудобная поза, раздражающие запахи, неприятные звуки, ручьями стекающий скользкий пот, липкость. Это было скорее гадко, чем приятно.

Закончилось всё изнеможением и слабостью, желанием отстраниться, извиниться за всё то, что натворил.

Неужели это и есть любовь? Именно об этом пишут в романах и сказках? Разве в этой унижающей пляске смысл таинства жизни?

Кирилл не смел поднять глаза, посмотреть на Полину, боялся увидеть осуждение и боль. Ведь он слышал, как девушка стонала, значит, причинил ей страдание и боль.

– Прости, Полина, я не хотел, – через силу прошептал Кирилл.

– Дурачок, мне было так хорошо.

– Почему?

– Потому, что ты мужчина, а я женщина.

– И всё?

– Да нет же, бывает гораздо лучше. Есть много необычных способов, более приятных, но такое удовольствие только для любимого.

– А разве я…

– Кирилл, мой жених служит в армии. Скоро дембель, мы поженимся. Разве тебя не устраивают наши отношения? Я и так тебе очень многое позволяю. Радуйся, что потерял девственность без излишних переживаний.

– Но я тоже тебя люблю. Зачем ты меня обманывала?

– Когда, Кирилл? Ты получаешь от меня всё, чего хочешь сам. Это игра, забава. Разве я признавалась в любви? Какой же ты ещё ребёнок. Отвернись, я оденусь. – И чуть позднее, уже из коридора, – Можешь не провожать.

Кирилл был уничтожен. То, что он услышал, не укладывалось в голове.

Да, он жил не в безвоздушном пространстве, среди людей: слышал от сверстников о доступных девушках, одноразовом сексе, изменах и предательстве, но думал и верил, что его это не коснётся.

Как же он возненавидел Полину: мечтал отомстить, уничтожить, унизить.

Грязные, жестокие мысли обволакивали сознание, вызывали спазмы и приступы отчаяния. Он не хотел жить.

– Все бабы б***ди, – кричал он от отчаяния, – не-на-ви-жу!

Всю ночь Кирилл ворочался в постели на грязных простынях, осмысливая, как жить дальше. Когда забрезжил рассвет, уже немного успокоенный, он разглядел пятна на кровати, свидетельствующие о том, что произошедшее ему не приснилось, и заплакал.

Это уже был совсем другой юноша.

Что именно в нём стало не так, понять было невозможно. Мысли потекли в другом направлении: возможно, он смирился с ситуацией или переоценил что-то, казавшееся раньше незыблемым и правильным.

Кирилл снова хотел видеть Полину, мечтал опять затащить её в постель и…

Это  странное “и” теперь не давало покоя. Мозг оккупировали, атаковали новые грёзы: желание повторить то, что вчера казалось гадким.

Малейшие намёки на то, что интимное приключение не было случайным, что продолжение их связи возможно, пусть даже без будущего, что, скорее всего тоже есть надежда изменить, вызывали прилив крови и похотливые спазмы в паху.

Мысли о том, что он стал мужчиной, приятно щекотали нервы, давая повод для самоутверждения, самолюбия и тщеславия.

Он мужчина и это здорово.

Желание ворваться в сладкую щель делали мальчишку немного безумным. Он хотел её, хотел.

В голову то и дело влезали мысли, как он замечательно будет это делать.

Остужала лишь необходимость думать о серьёзности намерений. Ведь если он продолжит спать с Полиной, скорее всего, придётся на ней жениться. Этого, после того, что о ней узнал, совсем не хотелось.

Рассуждения раздваивали его существо, рвали на мелкие кусочки: получалась нелепость, бессмыслица, белибирда.

Кирилл был человек ответственный, склонный к серьёзным отношениям. Он не мог поступиться совестью, которая подсказывала, что близкие интимные отношения, это навсегда.