Я тебя… никогда!

Надо же таким дураком быть. Нечего было играть в поддавки. Нормальный мужик давно бы принял на баланс щедрый подарок.

Это ведь что голодному перед куском хлеба сидеть, но уговаривать себя, что чужой ломоть есть неприлично.

Почему нельзя-то, что не так?

Жених? Да шёл бы он… лесом, ухарь недоделанный. Не я, он Люську обидел.

А лежит она со мной. И флюиды, заставляющие двигаться навстречу источнику возбуждения, посылает в мой чувствительный мозг.

У меня ведь нюх как у породистой собаки. Обоняю весь этот дразнящий букет, словно фитиль, поджигающий похоть.

Почему именно мне выпала незавидная доля – играть вприглядку с таким соблазном?

– Обними меня, –  говорит, – а то опять разревусь.

Почему она так со мной, неужели не понимает, как сложно сдерживать природные инстинкты, особенно этот – основной?

– Люсь, а Люсь… я ведь мужик, хоть и мальчик. Хочешь из меня кастрата или импотента сделать? Я, пожалуй, пойду от греха подальше, а? Терпежа нет. Ну, какое мне дело до ваших семейных разборок? Я ведь не маленький, едва сдерживаюсь.

– Обними, пожалуйста, успокой. Замёрзла совсем. Чувствуешь, как дрожу?

Как не чуять, когда гормоны зашкаливают. Самого колбасит. Тестостерон, между прочим, заставляет эректильную функцию не просто проснуться, принуждает к активному действию, отключает голову, наделённую серым веществом в пользу альтернативного органа, отличающего мальчика от девочки.

Физиология не стала дремать: собрала в кучу все “хочу” и бросила в бой.

Дотронулся я до Люськи, на отвались, думал, что без задней мысли, но нечаянно нащупал грудь: упругую, прохладную, тугую.

Это было нечто. Из меня чуть дух вон не вышел, настолько это было романтично. Представьте себе ладонь размером с эту самую грудь, или грудь, аккурат с ладонь величиной…

Впрочем, теперь не важно.

Прижалась Люська этим волшебным приспособлением ко мне, пуще прежнего задрожала.

Обнял её. Слышу – в каждой клеточке по сердцу.

Лежим, прижавшись, дрожим, зубами клацаем.

Всё, хана, думаю, пропал ты, парень. Это же вроде как подстава.

Нижний мозг сигналит в порт – штормить начинает, пора судно в гавань загонять.

В голове звон, кровь по венам с шелестящим шумом проскальзывает. Мачта сама собой поднимается.

Во рту сухо, зато в штанах приливное движение.

Люська припала к моим губам, присосалась.

Сладенькая. Сил нет. Мышцы мои окаменели, подчиняясь одной-единственной цели – войти немедленно, пока шторм не начался, в порт приписки.

Все действия возбуждённого чувственной стихией тела сосредоточены на завоевании скользкой, открывающейся для стыковки гаванью, которая, в свою очередь, отключило соображение не только у меня, но и у разволновавшейся не в меру Люськи.

Девочка тоже поплыла. Взобралась на волну невменяемого желания, подгоняемую сексуальным расстройством, вызванным неожиданной ссорой с любимым и мечется, пытаясь удержаться на гребне.

Если бы она понимала, что делает, на что толкает.

– Давай, – говорит, – отомстим этому чурбану бездушному.

Уговаривать меня не пришлось. Если женщина просит…

Теплоход я с первой попытки без лоцмана загнал, да так удачно, что хватило трёх манёвров, чтобы разгрузиться…

В кулак. Испугался я поначалу: как бы чего не вышло.

Для серьёзных отношений пока не созрел.

Я ведь не напрашивался. Само собой это недоразумение материализовалось в реальные действия. Люська, мать её ети, спровоцировала. Хотя, баба – она и есть баба. Что с неё возьмёшь. Природа намеренно таким образом всё устроила, чтобы надёжно обездвижить жертву в момент схода девственного судна со стапеля, чтобы она в кому впала. Сперматозоиду нужно время, чтобы найти в полной темноте возлюбленную свою клеточку, уговорить сдаться и получить прописку.

Я не дремал, предотвратил неминуемое крушение. На кой чёрт мне девчонка с брюхом.

Однако дальше события развивались по не зависящему от меня сценарию.

Ей, видать, процесс слияния, усиленный нервной дрожью, понравился. Наверное, даже слишком.

После второго тайма я тоже во вкус вошёл. Мне даже понравилось, что самому ничего делать не нужно, лежи – балдей.

Ворота узкие. Судно входит со скрипом. Самое то, что нужно.

Мы уже вроде как родные. Ни грамма не стесняемся: обдуманно тренируем сноровку. В браке этот навык может пригодиться.

Прыгает она классно, выкладывается на всю катушку. Сиськами трясёт – аж сердце замирает. Такого блаженства прежде никогда не испытывал.

Тысяча и одна ночь. Чем дальше, тем интереснее…

И тут этот треклятый звонок: как плевок в душу.

Нашёл женишок, когда вспомнить о прошлогоднем снеге.

Я его невесту вроде как приватизировал. Моя теперь добыча. Глотку перегрызу за такой приз.

– Что-что, замуж, – испуганно взвыла Люська, – любишь, жить без меня не можешь? А вчера мог. Федька, негодяй, ты в своём уме? Я же… в командировке я. Завтра встретимся – поговорим, обсудим.

В этот момент ходовую турбину у меня распёрло и затрясло.

Растерялся я на волне негодования: как же так, Люська со мной, а договаривается с каким-то Федькой в самый ответственный момент

Выброс якоря и последующее волнение стихии получилось убойным. Такое раз в жизни бывает.

Люська напряглась, почувствовав взрывной оргазм, и заорала прямо в трубку, – а-а-а, твою ма-а-ать… ну ты и придурок!