Я тебя… никогда!

Приготовление заняло много времени. Семён тем временем встал, сполоснулся под душем…

И снова лёг спать.

Ну и ладно. Она подождёт. Ничего страшного не случилось. Человек устал за рабочую неделю. Пусть выспится.

Регина накрыла готовое блюдо несколькими слоями тёплых одеял, чтобы не остыло, принялась готовиться к иному варианту примирения.

Чего только ни придумывала. Репетировала альтернативный метод амнистии перед зеркалом.

В конце концов, план вызрел.

Регина переоделась в прозрачный пеньюар, который не надевала много лет – повода не было. Способом реанимации интимных отношений был избран поцелуй. Чем же ещё извиняться перед любимым?

Семён недовольно открыл глаза, скривил удивлённое лицо, увидев жену в нестандартном обмундировании.

– Кажется, мы ни о чём не договаривались. У нас ведь уже всё было, сама так выразилась.

– Да-да, ты прав. Конечно, я сказала не совсем так, но… Просто вчера… вчера… да, я погорячилась, допустила бестактность. Была раздражена. Сама не понимаю отчего. Ты же знаешь, так иногда с нами, женщинами, бывает. Климакс, то-сё… хочу исправить досадную оплошность. Ты не против? Сегодня я встала пораньше, приготовила праздничный завтрак, интимный можно сказать. Поедим, выпьем вина и сделаем то, о чём ты вчера мечтал, мой милый. Сценарий свидания можешь назначить любой.

– Что ты имеешь в виду? Ах да, дошло. Извини, я очень плохо себя чувствую. Сегодня мне не до секса. Извини.

Семён с удовольствием ответил бы иначе. На самом деле он даже обрадовался… сначала.

Увы, пятьдесят лет – не двадцать. Он уже сбросил накопленную сексуальную энергию, сдулся. На большее его просто не хватит.

Ну почему всегда выходит не так, как хочется? Сама она не сумеет понять реальную причину отказа, сказать правду – немыслимо.

Придётся врать.

– Ладно, Сёмочка, просто поедим вкусненького, поговорим… о нас. Вспомним, какой непростой, но красивой и яркой была наша любовь. Ты ведь ещё любишь меня, правда?

– О чём ты говоришь, дорогая! Видно давление. Немного подташнивает. Ничего, может быть, к вечеру оклемаюсь. Есть не хочу. Сама видишь.

Регина сделала условно понимающее лицо, принесла таблетки от давления и расстроенная ушла на кухню.

Немного посидела, силясь не разреветься, что удавалось с трудом.

Слёзы побежали внезапно, сами собой.

Регина достала из холодильника бутылку водки, хлопнула большущую рюмку без закуски, размазала по щекам слёзы, которые полились рекой.

Кто знает, может, у него кто-то есть.

Семён включил телевизор, но думал о жене. О том, что одна дребедень цепляется за другую, создавая новые проблемы. Всё же решил, что обнять и поцеловать жену, мать детей и внуков, не может помешать ни давление, ни спонтанная разрядка, ни плохое самочувствие..

Увидев заплаканное лицо и водку, понял, что опоздал.

– А налей-ка и мне чуток. Не помешает. Выпьем, как бывало, поговорим…

– Пей. Кто тебе не даёт… Кто она? Я её знаю?

– Ты о чём, Региночка?

– Не притворяйся. За что, почему? Она моложе, красивее? Безотказная, нежная? Какая она! Хочу знать, имею на это право! Какой же ты подлец однако, Сёма! Я к тебе со всей душой, а ты…

– Да нет у меня никого. И не было… никогда.

– Не ври! Слышишь, не смей мне врать. Да, я такая, могу отказать, поскандалить. Но ты, ты-то мне никогда не отказывал. За дурру меня держишь, думаешь из ума выжила? Нет! Я тоже найду любовника. А развода тебе всё равно не дам. Обломаешься. Мучайся со мной до конца своих дней. А гулять от тебя буду. Назло всем.

Регина налила водку в стакан, почти треть, выпила залпом.

Ей моментально стало плохо, голова закружилась. Из недр желудка поднялась волна тошноты. Женщина заревела ещё громче, выблевала принятую отраву прямо на стол, забилась в истерике.

Семён успокаивал, как мог. Жена сопротивлялась.

Наконец, удалось отнести жену на постель, что было совсем непросто. Регина давно не тростиночка: сто сантиметров в талии, девяносто килограммов живого веса.

Несколько часов мужчина откачивал свою даму: заставлял пить тёплую сладкую воду, мазал виски нашатырём, делал массаж, целовал, обнимал, ласкал.

Понемногу Регина успокоилась, прекратила истерить, наконец, заснула.

Семён вытер пот, улёгся рядом.

Всё-таки он любит эту женщину.

– Подумаешь – не дала. Разве это проблема? Зато она хозяйка хорошая, жена, мать, бабушка.

На кой чёрт менять шило на мыло, часы на трусы? Стрый друг лучше новых двух. Приспособимся как-нибудь, все невзгоды переживём. Спи, родная. Всё было!!! Да ничего ещё толком у нас не было. А истерика, ревность – то от большой любви.

Оба-на!

Как мы с Люсей встретились, отчего решили уединиться, вспомнить сложно, да и ни к чему.

Возможно, любовь с первого взгляда. Во всяком случае, она меня не разочаровала.

Подружка скакала на мне по третьему кругу. С её слов в подобной позе она лучше чувствует, быстрее кончает.

Когда девчонке хорошо – мне ещё лучше.

Резвилась подруга как призовая кобыла на отборочных скачках, лихо подбрасывая породистый зад, то и дело меняла аллюр с галопа на рысь, то замедляясь, то ускоряя темп.

Когда в третий раз пошли за бурным оргазмом, я за неё испугался: так загнаться недолго.

Я на пределе, а ей хоть бы хны. Разошлась – не остановишь.

Глаза закрыты, лицо и шея в красных пятнах, спринтерское, но довольно ровное дыхание. Груди торчком, прыгают, словно теннисные мячики. Животик мышечными кубиками играет. Держит меня за руки, словно посредством этого джойстика управляет переживаниями. Личико сосредоточенное, внимание сконцентрировано на процессе.

Короче, я в ауте. Ещё пять секунд и отлетаю. Где меня потом искать, не представляю. Такого кайфа отродясь не ловил. Фея разврата, королева эроса!