Пляски сумасшедших снов

– Власть народа. То есть большинство народа, независимо от национальности и принадлежности к какому-либо полу, участвует в выборах, принимает решения, а потом все исполняют их. Для тех, кто после этого отказывается исполнять решения большинства, существуют суд и разные наказания, вплоть до тюрьмы.

– Тюрьма? Что это? – не понимала Илата.

– Место, куда человека, совершившего преступление, на определенный срок по решению суда изолируют от общества, – пояснил Лугатик.

– Зачем так сложно? – поразилась она. – В анклаве все проще.

– Так принято в демократии, – пробормотал Володька.

– У нас высшая форма правления – гелекратия, – отозвалась Илата. – Все иное находится под строгим запретом. Все обязаны исполнять решения Объединенного Верховного Гелеционального Собрания.

Положив руки на колени, Малкин оторвался от спинки стульчика, вытянул вперед худую шею, спросил:

– Где и кем ты работаешь?

– Мне повезло, – после некоторого молчания отозвалась Илата и погладила по голове сына. – Я работаю в ЦИЧГ – Центре по изучению человеческих глупостей.

– Центр по изучению человеческих глупостей? – переспросил Малкин, наклоняясь вперед и еще сильнее вытягивая шею. – И какими же глупостями вы там занимаетесь?

– Всеми. Например, признано, что сообщество гетеро – это не только меньшинство и извращенцы, но еще сборище глупостей, – сказала Илата.

– Кем признано? – не выдержал Лугатик.

– Геленаукой, – ответила Илата. – Одной из признанных глупостей считается утверждение, что для продолжения человеческой жизни необходимы мужчина и женщина.

В ответ Лугатик сумел только что-то пробормотать, изумленно почесав за ухом. А Сашка вскинула брови и выпрямила спину:

– А кто, если не мужчина и женщина?

Погладив сына по голове, Илата поднялась на ноги, поправила блекло-зеленую бесформенную блузку, серую юбку до колен и прошлась по комнате:

– Геленаука утверждает, что человек создан искусственным путем, стало быть, основа продолжения жизни – искусственное размножение из искусственных половых клеток, созданных человеком. Совершенство искусственной половой клетки в том, что в нее можно вложить все, что необходимо человеку. Гетеро влечение становится бессмысленным и даже вредным, ибо оно развращает человека, превращает извращенца в изгоя. Роль мужчины и женщины в связке друг с другом, как продолжателей человеческого рода, уходит в прошлое. Ге-ге влечение и ле-ле влечение – вот великое приобретение человека.

– И ты веришь в такую геленауку?

– Я обязана верить. Иначе у меня не будет работы. К тому же других правил у нас нет.

Почувствовав жар под мышками, Раппопет насупился, расстегнул верхние пуговицы рубашки, оттянул полы, подул на грудь и снова застегнул, посмотрел на Илату снизу со стульчика:

– Получается, что в этом квартале живут преступники, и ты одна из них.

Чуть съежившись, женщина этим движением тела как бы подтвердила слова Андрюхи, но произнесла иное:

– Люди меньшинства не преступники в нашем обществе, но не приветствуются. Это не запрещается, но считается очень большим изъяном, болезнью. Считается, что человек меньшинства имеет возможность излечиться, исправиться и, если ему сильно повезет, переехать из квартала извращенцев в квартал нормальных людей. Отрицание утверждения, что гетеро влечение не является извращением, – еще одна великая глупость. Геленаука доказывает обратное, гетеро влечение – это отступление от нормы. А норма в том, что всякий человек – это индивидуальность и должен существовать вне зависимости от противоположного пола. Женское влечение к женщине, мужское – к мужчине. Мы, меньшинства, наверно, действительно больные люди, наверно, нас надо лечить, чтобы зараза не распространялась по анклаву, – последние слова Илата сказала таким тоном, что было понятно: она произносила не свои мысли, а повторяла довлеющее над нею общественное мнение.

– Боже мой, куда мы попали? – воскликнула Катюха, встряхивая головой.

– Вот именно, боже мой! – подхватила Сашка. – А как же бог, Илата?

Остановившись против нее, хозяйка квартиры продолжительно посмотрела Сашке в глаза и, вдруг изменив на своем лице выражение на близкое к восковой маске, заученно однотонно проговорила:

– Истина в том, что не Бог написал Библию. Если бы это сделал Бог, он бы подтвердил, что гетеро влечение – это всего лишь начальный этап размножения человека. Поэтому утверждение о том, что гетеро влечение определено природой как основа продолжения жизни – просто безумная глупость. Геленаука не подтверждает этого, ибо по природе мужчина неспособен вынашивать плод и рожать – стало быть, он гомогенен. Точно так же и у женщины без мужчины не завяжется плод – значит, и она гомогенна.

– Вот именно! – подхватилась с места Сашка. – Что и требовалось доказать! Именно мужчина с женщиной в паре – продолжатели жизни!

– Нет! – покачала головой Илата. – Геленаука говорит, что Бог искусственно создал мужчину и женщину, – значит, и человек должен воспроизводиться искусственно. Будущее всего мира за ге и ле.

– Погоди, погоди! – прервала Сашка хозяйку квартиры. – Ты серьезно все это? А тебе не кажется, что ваша геленаука – сплошное извращение и глупость несусветная?

– Я работаю архивариусом и не могу перечить современной геленауке, – как бы отгородилась невидимой стенкой Илата, давая понять, что обсуждать сейчас со своими гостями выводы геленауки она не собирается.

– У вас еще и архивы имеются! – присвистнул Раппопет и оторвался от сиденья. – Значит, дело поставлено на широкую ногу. – Мускулистый невысокий толстячок не прошел, а будто подкатился к окну. – Тогда ответь, что мешает тебе излечиться и переехать жить в другой квартал? И скажи, черт побери, почему у тебя затемнены окна? В комнате мало солнца! Здесь не хватает ярких солнечных лучей! – Он резко повел рукой, будто отодвинул занавеси, которых не было.

Неожиданно Илата мгновенно оказалась возле него, оттолкнула от окна, стремительно коснулась пальцем черного пятна на подоконнике, и затемнение окон резко увеличилось, погрузив комнату в сумрак. Женщина щелкнула пальцами, и сверху полился теплый свет. Ее зрачки спокойного серого тона вдруг блеснули дикой кошачьей зеленью. И медленно погасли, приняв прежний оттенок. Андрюха удивленно вытаращил глаза. Она проговорила:

– Утверждение меньшинств о том, что не стоит заглядывать в чужую кровать, – это еще одна непреложная глупость. Заглядывать нужно, просто необходимо, чтобы увидеть, свободен ли человек от вредных заблуждений или в нем сильна его ограниченность и не дает ему постичь простые истины!

Терпеливо слушая, Малкин смотрел на женщину и пытался понять, о чем думала Илата в те минуты, когда произносила догмы геленауки. В какие-то моменты казалось, что она пропитана ими настолько, что неспособна увидеть разницу между черным и белым. Но иногда сдавалось, что она просто излагала для них суть окружающего мира, в котором они очутились, а сама смотрела на этот мир их глазами. Впрочем, и то и другое было спорно. Смотреть их глазами она не могла, ибо была частью своего мира, но и принимать его в таком виде тоже, вероятно, не могла. Очевидная борьба внутри нее не находила выхода. Тем не менее, когда Илата быстро затемнила окна, для Ваньки это стало неким откровением: непросто человеку жить под вечным страхом. Он опять прижался к маленькой спинке сиденья, вытянул перед собой ноги, спросил:

– Тебе-то чего бояться, Илата? Ты живешь на последнем, третьем этаже. Заглянуть в твое окно непросто.

– Есть дома, где гораздо больше этажей, – ответила женщина.

В голове у Малкина тут же возникли соседние многоэтажки, которые громоздились неподалеку и хорошо были видны из ее окна. Его покоробило от вдруг возникшей неприятной мысли:

– Выходит, у вас тут за всеми подглядывают, и вы за темными окнами пытаетесь спрятать свою жизнь?

– Наши предки, возможно, не знали затемнений. А мы не живем без этого, хотя за темными окнами ничего спрятать нельзя, – грустно вздохнула Илата, лицо ее осунулось и вмиг потеряло свежий налет. – Люди знают об этом, а те, кто не знает, догадываются, что в нашей жизни никакая тень неспособна уберечь никакие секреты, даже литые стены не спасают от этого. Но людям свойственно надеяться – надежда прибавляет сил, жить с надеждой комфортнее.

Подтянув ноги, Ванька оттолкнулся от спинки стульчика и нескладно вскочил с сиденья:

– Все надеются, и никто не пробует с этим бороться? – спросил, выгибая позвоночник.

Такой вопрос как будто удивил Илату – ведь она, кажется, доходчиво все объяснила, но, похоже, требуется разжевать.

– С этим невозможно бороться. – Сказала, шагнула к столу и оперлась на столешницу.

Проследив за нею, Малкин отметил паутинки морщин на тыльной стороне ладоней, а на ее слова недоуменно пожал голыми плечами:

– Тогда для чего нужно затемнение? Да и одежда ни к чему. Бегайте с фиговыми листками, как в каменном веке.

Прозвучало это не совсем корректно, но Илата как будто не заметила вызова, убрала руки за спину и подхватила, отходя от стола:

– Одежда, затемнения и стены действительно бесполезны для плойдэров, но простым гражданам запрещено иметь плойдэры. У них только глаза, а для глаз одежда, затемнение и стены – препятствия.

Недовольно супившийся после того, как женщина оттолкнула его от окна, Раппопет наморщился больше:

– Что еще за плойдэры? – спросил монотонным голосом.