Пляски сумасшедших снов

– Кажется, кое-что прояснилось. Но меня это «кое-что» не очень порадовало. – Пробежал глазами по домам. – Теперь надо быстро найти девчат. Не хватало еще, чтобы в этом городе мы потеряли их.

– Ну что? Попремся до конца улицы следом за гецейскими или полезем в проход между домами? – справился Лугатик озабоченно. – Очень узкий разрыв. Андрюха в него не пропихнется, – заметил негромко.

Словно не слыша Лугатика, Раппопет сделал пару шагов вслед уходящим гецейским, нахмурился:

– Не могу допетрить, почему нас приняли за ге? Я, по-вашему, похож на такого? – спросил недоуменно.

– Спровоцировал наш внешний вид, – пояснил Ванька. – Мы одеты не как все в этом квартале.

Поведя глазами по затаившимся окнам домов, Малкин заметил, как в них стали возникать опасливые лица. Все больше и больше. Лугатик шагнул к тротуару, направляясь к разрыву между домами, но Ванька не двинулся с места. Его останавливало оживление за окнами. Подсознательно он предполагал, что оно должно выплеснуться на улицу. Однако оживать улица не торопилась. Количество лиц в окнах увеличивалось, но тишина в воздухе продолжала висеть. Люди определенно боялись выходить из своих гнезд. Глаза из окон настороженно смотрели на парней, и Ванька улавливал холодность. Сколько бы это продолжалось, неизвестно, если бы из прохода не показалась Сашка. Она вырвалась оттуда, как пробка из бутылки с шампанским. Длинная синяя Ванькина футболка на ней была сморщена от трения о стены домов, но лицо засияло от радости при виде приятелей. Кинулась к Ваньке, повисла у того на шее, плотно прижалась к его голому торсу, чем сильно смутила и заставила покраснеть парня, выдохнула:

– Вас не тронули? А мы боялись, что вы угодите под их гребенку! Нам рассказали, что, когда забирают при облавах, то мало кто потом возвращается назад.

– Как видишь, – сконфуженно буркнул Малкин.

Следом за Сашкой из разрыва между домами выскользнула Катюха в джинсах и блузке, за ней – Карюха в рубашке-сеточке и туфлях Лугатика. Обе возбужденно приветствовали приятелей, будто давно не видели их. Странное поведение девушек говорило Ваньке о том, что те узнали нечто такое, что явно не оставляло им надежды снова собраться всем вместе. Скоро из прохода появились женщина с мальчиком и еще несколько разнополых горожан. Окружили ребят, с любопытством рассматривая. Некоторые трогали за плечи, словно хотели проверить, что видят перед собой живых. Некоторые похлопывали по спинам, будто давнишних знакомых, и, переглядываясь с другими, почему-то кивали головами. После этого задвигались двери подъездов и из домов начали выходить жильцы. Толпа увеличивалась. В общем гуле голосов кто-тогромко недоверчиво спросил:

– А парни правда из наших? Гецейские их не тронули. Но ведь они не трогают только своих и наш отсортированный брак. А девушки не похожи на ле. Но одеты странно. – Этот голос невольно подтвердил догадку Малкина.

Между тем новый голос задал другой вопрос:

– Кто они такие?

– По виду – чужаки! Одежда на них необычная! – выкрикнули в ответ из толчеи.

– Чужаки могут быть опасны! – последовало замечание. – Мы не знаем, откуда они и с какой целью!

Толпа притихла. Сашка крепко держала Ваньку под руку, словно делала напоказ отношения, которых на самом деле между ними не было. Парень чувствовал, что все неспроста, и Сашка наверняка знала, что сейчас должна делать именно так, поэтому не противился. Кроме того, ему было приятно ощущать тепло ее тела. Она прильнула еще плотнее, когда Ваньку с другого боку подхватила под руку женщина с мальчиком и потащила сквозь толпу к подъезду дома. Подъезд был полутемным и не очень чистым. Под подошвами ног что-то шуршало и поскрипывало. Женщина подталкивала вперед мальчика, приговаривала: «Гляди под ноги. Поднимай ноги выше. Не споткнись». А сама не выпускала из руки локоть Малкина. Сашка оторвалась от Ваньки и пошла следом. За нею змейкой растянулись остальные. Компания прошла по широкому подъезду. Миновала площадку первого этажа, вышла через противоположную дверь на соседнюю улицу. Та была узкой, не в пример предыдущей, дома разной этажности с налетом готического стиля. Дорога и тротуары с таким же зеркальным отливом. Людей на улице немного. Они встречали компанию настороженно, умолкали, приближаясь.

– Наши, наши они, – не переставала повторять женщина и вела группу вдоль улицы, потом свернула за угол, где остановилась. – Здесь у меня квартира. – Показала на трехэтажный дом с одним подъездом. – Приглашаю в гости. Живем вдвоем с сыном, хотя недавно была большая семья. Я не одна в этом городе такая. У многих похожие истории.

– Но нас несколько человек, – обронил Ванька, оглядываясь на остальных.

– Это и хорошо, – отозвалась женщина. – От одиночества порой выть хочется.

– Мы же совсем незнакомы, – заметил Малкин. – Я вижу, как все сторонятся нас. Они чего-то боятся. У тебя могут быть неприятности. Зачем они тебе? Лучше мы пойдем куда-нибудь.

– Больше проблем, чем были, у меня вряд ли уже будет, – усмехнулась женщина и пригладила рукой волосы, у глаз пролегли грустные морщинки. – И потом, куда вы все пойдете? Девушки успели кое-что рассказать мне. Вы же впервые в нашем анклаве и городе, никого и ничего не знаете здесь. Быстрее других можете угодить в неприятную историю. Тут это очень просто случается. Уж лучше вам сначала послушать от меня, а потом решать, что делать. Это будет правильнее.

– Это так, – согласился Малкин, – ну, если ты приглашаешь от доброго сердца, спасибо. Веди! – Улыбнулся женщине.

Улыбнулась и Сашка. Катюха и Карюха посмотрели на подъезд, из которого в дверную щель выглянуло женское растерянное лицо с кудряшками на лбу и быстро скрылось за дверью.

Раппопет и Лугатик разбросали глаза по окнам. Дом как дом, окна безмолвны, затемнены.

– Если бы все совершалось по доброте душевной, – вздохнула женщина. – Теперь вопросы выживания важнее любой доброты, – сказала и шагнула к подъезду, подталкивая впереди себя мальчика. Была она невысокая ростом, худенькая, средних лет, но уже с проседью на висках. Мальчик тоже был щуплым, молчаливо жался к матери и даже когда она подталкивала его вперед, старался не отрывать от нее руку или взгляд. На вид ему было не больше шести лет, впрочем, все было относительно и все могло быть совсем не так, как казалось на первый взгляд. Она открыла дверь подъезда, и навстречу выскользнула женщина с растерянным лицом, которое недавно выглядывало в дверную щель. – Это ты, Алуни? – приостановилась мать мальчика, придержала дверь и пропустила мимо себя женщину с кудряшками.

– Я, это я, – настороженно отозвалась та. – А вот ты, Илата, кого привела в дом? Они не опасные люди? Вид у них не очень подходит для твоих гостей.

– Не опасные, Алуни, – успокоила Илата. – Ты же не думаешь, что я сошла с ума.

– Этого еще не хватало! – фыркнула та. – Хотя все мы тут уже давным-давно чокнутые! – прошмыгнула мимо и свернула за угол.

Илата по лестничному маршу поднялась со всей компанией на площадку третьего этажа к своей квартире, приложила палец к черному пятну на двери, открывая ее, впустила мальчика и гостей, приговаривая:

– Проходите, располагайтесь.

Квартира была с большой прихожей, большими комнатами, красивой мебелью и слегка затемненными окнами. Солнце с улицы мягко пробивалось сквозь слабую затененность. Раппопет огляделся, присвистнул:

– Для двоих это хоромы.

– Я же говорила: у меня была большая семья, – напомнила Илата. – Устраивайтесь.

– Хорошо бы под душем сначала взбодриться, – попросила Карюха, глубоким предвкушающим вздохом поднимая грудь.

– Под душем? – не поняла Илата. – А что это такое?

– Ну ополоснуться, помыться под струями воды! – удивленно пояснила Карюха. – Вы что, в этом городе не моетесь, что ли?

– У нас нет струйной помывки, – отозвалась Илата. – Расходовать воду на подобные цели – это преступление. Пресная вода – большой дефицит. Для этого существуют импульсные магнимассажные очистители. Пошли! – сказала и провела Карюху в очистительную камеру. Открыла дверь, вошла вместе с девушкой. – Разденься и положи одежду сюда. – Показала рукой, девушка исполнила требование, Илата опять показала: – Сюда стань ногами. Так. Вытяни руки вверх и коснись пальцем красного пятна над головой. Закрой глаза.

Выполнив это, Карюха испытала легкое щекотное пощипывание по всей коже. Ощущения были приятными: сначала расслабляющими, затем бодрящими, потом разнесся короткий писк, девушку слегка встряхнуло, и она услыхала мягкий голос, пролившийся сверху:

– Очистка с массажем завершена. Чистота кожи необходимая. Продолжение не рекомендуется: кожа может быть травмирована. На коже имеются царапины, а также мозоли на ногах от обуви неточно подобранного размера. Опасная микробная среда в царапинах и мозоли на ногах устранены. Береги кожу. Одежда с обувью очищена. Следующая очистка – по твоему усмотрению.

Девушка открыла глаза, провела руками по телу. Невероятно – как будто смыла с себя вековую грязь, до скрипа. Илата стояла у открытой двери и грустно улыбалась. Карюха подхватила рубашку-сеточку с туфлями, которые еще недавно были не первой свежести, но теперь отдавали безукоризненной чистотой, надела и с легкостью выскочила из очистительной камеры. После этого очистку прошли все ее друзья. Илата также побывала в камере. Вышла оттуда, словно с обновленным лицом, без налета усталости и страха, как будто помолодела до возраста Сашки, Катюхи и Карюхи. Не зная заранее, никто бы не подумал, что она старше. Все расположились в одной из комнат на несложных стульчиках с мягкими сиденьями. Мальчик примостился на маленьком стульчике рядом с матерью. Посреди комнаты стоял стол с огромной вазой под потолок, у стен – гнутые шкафы. Малкин огляделся, проговорил:

– Чтобы так жить, надо быть богатым человеком или хорошо зарабатывать. Чем же ты занимаешься?

– Здесь ничего нет дорогого, – ответила Илата, отводя волосы за уши, – все это дешевые вещи. Мебель сформирована конструктором-молекулятором. Заработок у меня средний. Хватает, чтобы жить нам с сыном и содержать квартиру. Когда семья была полная, все было иначе. Верили в будущее, надеялись. Теперь ничего не загадываем, живем, полагаемся на везение и удачу.

Опустив глаза, Ванька умолк – неудобно было допытывать женщину о том, что, как казалось, явно тяготило ее и о чем она, сдавалось, не очень хотела говорить. Сиденье под ним было удобным, он откинулся к спинке, уловив слабый скрип, скрестил на голой груди руки. Лугатик на своем месте нетерпеливо заерзал, явно раздираемый любопытством, но, сцепив пальцы рук, сжал губы и удержался от расспросов. Раппопет смотрел исподлобья, ему также хотелось быстрее выяснить, в какой истории они оказались, но, видя сдержанность Малкина, не торопил события. Однако Сашка женским чутьем улавливала желание Илаты выговориться. Накопленные и запертые страсти рвались из нее наружу, но выработанная привычка все скрывать в себе удерживала и останавливала женщину. Катюха смотрела на мальчика и думала, что тот слишком серьезен для своих лет и слишком не уверен в себе, коль не отходил от матери ни на шаг. Карюха же глядела на все просто: нечего разводить антимонии. Чем быстрее удастся разобраться в обстоятельствах, тем понятнее будет, что делать. Поэтому задала вопрос вместо Ваньки:

– Так что же произошло, Илата? Где твоя семья?

Поправив за ушами волосы, женщина грустно сказала:

– Я сама ищу ответ на этот вопрос. Не раз обращалась в лецейское и гецейское Управления, но так и не получила никакого объяснения. Семья исчезла в один из дней. Вся. Муж, старший сын, мать, сестра. В этот день была Обложная облава, как сегодня. Я уверена, что люди, которых сегодня увезли, больше не вернутся домой. Впрочем, иногда некоторые возвращаются, но вытянуть из них ничего не удается – они молчат, и никто не знает, что с ними произошло. Приходится только догадываться. И я тоже догадываюсь, что произошло с моей семьей, но вам о моих догадках знать не обязательно. В нашем городе чем меньше будешь знать, тем больше проживешь.

– Странно вы здесь живете, – протянула Карюха, натягивая на колени рубашку-сеточку. – Какая-то необъявленная война между людьми.

– Не заблуждайся. Мы относимся к виду гетеро, меньшинству. По правилам анклава гетеро не являются нормальными людьми. Просто меньшинство низшего уровня, и все, – объяснила Илата. – В нашем анклаве все права и власть принадлежат двум видам высшего уровня: ле и ге. Мы же не везде можем работать, не любую должность занимать, мы – извращенцы, состоим на особом учете.

– А как же демократия? – подал голос Лугатик.

– А что это? – недоуменно посмотрела на него женщина.

Озадаченно расширив глаза, Володька сбивчиво, скомканно выговорил: