Третья планета от солнца

– Копчё! – передразнил Чижа Бобёр. – Насобачились, шельмецы, словесами колдовскими влагать в наивные умы, как у Бовы, к примеру, вожделения всякие…

– Какие вожделения? – заинтересовался Бова.

– Искусы разные.

– Ну да. Чтоб девок в лесу портил, – закатился дробным смешком Чиж.

– Почирикай ещё! А девок красных, когда те грибы-ягоды собирают, эти лешие в шкурах и портят.

– Вот потому мы уже две штуки вятских зловредных волхвов в Днепре утопили. И ещё доказывают, прохиндеи, что ихний бог Семаргл выше нашего Перуна. Наш-то – громовержец, а у того облик крылатой собаки. Бог корней и растений. А Перун – бог войны и воинов, – закончил повествование Бобёр, клацнув от волнения зубами.

Утром следующего дня Святослав, ёжась от свежего ветерка, вышел на крыльцо терема, оглядывая площадку, где его ожидал конный отряд из четырёх человек во главе с воеводой Свенельдом, и со знаменосцем под красным княжеским стягом.

«Ливень, что ли, ночью был?», – покосился на лужи во дворе.

Неподалёку от конников дюжина отроков под присмотром пожилого сотника Велерада, отрабатывали бой на мечах.

Отроки были наряжены в толстые короткие кафтаны и со всей юношеской дури, именуемой азартом, лупили друг друга тупыми мечами, тяжесть которых оставляла на теле, несмотря на плотную одежду, синяки и кровоподтёки.

Святослав с улыбкой глядел на вчерашнего отрока. На этот раз в его руках был меч, и он, обливаясь потом и не щадя себя, вовсю им орудовал, нанося и парируя удары противника.

– Велерад, – негромко произнёс князь, но его услышали и подворье затихло.

Отроки перестали сражаться и любовались князем, что стоял перед ними обряженный во всё красное. Яркий и заметный, словно воинское знамя.

– Подойди ко мне вон с тем краснолицым отроком с мечом, что запаленно дышит, словно весь день бился с хазарами, – пошутил он, но лицо отрока стало не просто красным, а пунцово запылало от стыда за свою никудышную закалку, отчего над ним смеётся сам князь.

Подойдя к крыльцу вместе с сотником, он с восторгом оглядел рослую фигуру Святослава в алом бархатном корзно, закреплённом на плече рубиновой пряжкой. Князь был в малиновой рубахе с вышитым на груди белым громовиком – шестиконечным крестом в круге. Знаком Перуна и грома. В красных, мягкой кожи, сапогах с загнутыми вверх носами и с заправленными в них бордовыми бархатными штанами. Серебряный шлем украшал его голову. Словом – настоящий князь.

– Здраве будь, княже, – опомнившись, поздоровался отрок.

– Как звать тебя, славный воин, – обратился он к парню, вновь вогнав того в краску.

– Так это, Доброславом тятька с матушкой назвали.

– Хорошее имя, – сойдя с крыльца, добродушно хлопнул отрока по плечу. – На коне умеешь держаться? Не свалишься, ежели жеребец взбрыкнёт? – вновь пошутил от поднявшегося настроения князь.

– Мальцом был, валился, – покраснел отрок. – Сейчас как влитой сижу.

– Молодец. Ежели сам себя не похвалишь, то кому другому это надо? Не красней, словно девица. Назначаю тебя своим щитоносцем. Коня отроку, – не поворачивая головы, произнёс он, и тут же из конюшни вывели вороного жеребца. – Твой. Садись на него, – велел Святослав, глядя на этот раз не покрасневшего, а побледневшего от счастья молодшего дружинника.

Взлетев в седло и тут же усмирив вставшего на дыбы коня, Доброслав преданно глянул на князя, готовый хоть сейчас отдать за него жизнь.

– Щит сегодня не нужен, будешь просто сопровождать меня.

Лёгкой рысью всадники направились по узкой улочке к городским воротам.

Ехали в один ряд. Шеренгу замыкал юный щитоносец. Его вороной, как и хозяин, тоже радовался жизни, громко чмокая копытами по грязной воде и обдавая жавшихся к стенам горожан жидкой грязью.

Выехав из города, возглавили ожидающую их конную сотню.

Миновав невысокий холм с берёзками у подножия и прорвой ягод наверху, сотня двигалась по избитой дороге к возвышающимся столетним дубам перед высоким холмом с огромным деревянным идолом на вершине.

– Ныне четвёртый день седмицы, а это – Перунов день, – промолвил ехавший бок о бок с князем воевода Свенельд.

Святослав промолчал, мысленно готовясь к встрече с Богом.

У Перунова холма большую часть сотни оставили у подножия, и лишь дюжина всадников начала подъём.

Кони, скользя на мокрой траве, медленно поднимались к святилищу.

На вершине, оставив коней на попечение молодых волхвов, воины направились к огромному, чёрному от времени идолу с четырьмя кострами по краям утоптанной площадки.

Навстречу им вышел широкоплечий босой старец в хламиде из волчьих шкур мехом наружу и шапке из волчьей головы с оскаленной пастью.

– Приветствую князя Руси. Что привело тебя в святое место?

– Хочу заступить ногой в стремя и идти ратью на ворога, – несколько растерял боевой пыл Святослав.

Пламя костров после его слов резко вспыхнуло и медленно опало, приняв ярко-красный оттенок.

– Княже, – пророкотал волхв, – вокруг тебя воины из разных племён: полян, древлян, кривичей и даже бодричей, – ткнул рукой в сторону Свенельда. – И все – славяне. Потому что живут по Правде и славят своих Богов. Потому и Славяне. Как будем все вместе, забыв распри, так не один враг не одолеет нас.

– Будет ли мне удача, старче? – неуверенно произнёс Святослав.

– Сейчас узнаем. Давай сюда ворона, что привёз.

Подбежавший воин с поклоном протянул волхву небольшую плетёную клеть с чёрной птицей внутри.

Взяв птицу, волхв подошёл к идолу:

– Перун, сын Сварога, в руках твоих – стрелы-молнии и лук-радуга. Облака – твой лик, ветер – дыхание, а гром – гулкий голос Бога войны. Грозный и могучий Сварожич, покровитель храбрых воинов… Скажи, будет ли удача князю русскому в ратных делах? – провёл острым ножом, что подал ему волхв-помощник, по брюху ворона, вывалив на камень-алтарь перед идолом его внутренности. – Радуйся, княже. Громовержец на твоей стороне и поход твой будет удачен, – бросил останки ворона в один из четырёх костров, а жрец-помощник, собрав внутренности, разнёс их по остальным трём кострам, отчего пламя вновь ярко осветило воинов и поляну.

– Встаньте по четыре воина друг против друга возле Перуна и поднимите мечи остриями вверх, чтоб коснулся каждый меч другого меча. А ты, княже, пройди под ними, – запел гимн-правьславление: «Перуне! Внемли призывающим Тя! Славен и Триславен будь! Благости Светлого Мира всему Свята-Роду дажьди! Лик свой прекрасный потомкам яви! Нас Наставляй на деяния благи, гридням даруй больше славы и отваги. Подари родам нашим многолюдство, а воинам – победу! Ныне и Присно. И от Круга до Круга! Тако бысть, тако еси, тако буди!» – езжай, княже в поход. Удача сегодня с тобой.

*      *      *

Вода – вода. Леса – леса…

В год 6472 от Сотворения Мира[1 - 964 год от Рождества Христова.]лодьи княжеского войска неспешно плыли по великой реке вятичей – Оке.

– Главный город их Муром, – задумчиво произнёс воевода Свенельд.

– А воины их, говорят, облачены в медвежьи и волчьи шкуры, – сорвав голос на петушиный крик, проявил свои знания обстановки княжий щитоносец, дико при этом покраснев.

Отсмеявшись, воевода с князем задумчиво разглядывали безлюдный берег.

Лишь медведи иногда выходили из леса, не мигая, смотрели на людей в лодьях, и утробно ревели в ответ на рокот боевых рогов, недовольно мотая головами, когда ветер, играя, бросал в них сосновые шишки с раскачивающихся ветвей.