Из плена тьмы. Если ты долго смотришь в бездну, то тьма поглощает тебя

Люди думают, что на свете существует одна только смерть, одинаковая для всех. На самом деле в мире их несколько. Две из них – это смерть естественная, от которой должны умирать люди, и смерть неестественная, которой в действительности умирают почти все. Смерть, которую видят врачи ежедневно, – это мучительная смерть, сопровождающаяся предсмертной агонией. Она наводит на человека страх и ужас, лишая его самосознания и заставляя бояться и трепетать от приближения смертного часа. Эта смерть превращает тело человека в смрадный труп, который в короткий срок превращается в зловонную массу, кишащую червями. Но, есть смерть душевная и духовная. Человек все время сохраняет полное самосознание. Разложение тела после душевной смерти совсем не такое, какое бывает при естественной смерти. Там духовное гниение, сопровождающееся известным страшным запахом.

– Но, моя душа еще жива и зачем меня хоронить раньше времени?

– Ты сама стараешься похоронить себя. Не боится смерти тот, кто не боится жить вечно! – вдруг услышала я вблизи себя потаенный голос. – Только смерть позволяет быть честным и откровенным с собой до конца.

– Но страшна не смерть, а процесс умирания, – поддержал кто-то собеседника.

– Ожидание смерти страшнее, чем сама смерть. Свободен тот, кто не боится умереть. Значит, нужно как-то преодолеть этот страх. Да и спешить не нужно.

– От смерти спешить некуда,
А все-таки – спешат.
«Некогда, некогда, некогда», —
Стучит ошалелый шаг.
Горланят песню рекруты,
Шагая по мостовой,
И некогда, некогда, некогда,
Мой друг, и нам с тобой.
Бежим к трамваю на площади
И ловим воздух ртом,
Как загнанные лошади,
которых бьют кнутом.
Бежим мы, одержимые,
Не спрашивая, не скорбя,
Мимо людей – и мимо,
Мимо самих себя.
А голод словоохотлив,
И канючит куча лохмотьев
Нам, молчаливым, вслед,
Что тело к старости немощно,
Что хлеба купить не на что
И пропаду на горе нет.

– Но как? – спросила я.

– Каждый находит свой метод. Если бы не было смерти, то люди, возможно, никогда бы не научились ценить жизнь, понимать ее цель и назначение.

– Смерть не знает возраста. И возраст не определяет, когда придет смерть. Что тебя сильно пугает в настоящее время? – спросил кто-то, словно прошелся по моей душе.

– Я боюсь вот эту маску, – и направила в сторону маски смерти палец. – Я боюсь боли, болезни, потерять жизнь и здоровье. Мне страшно после того, что вы мне показали. Неужели смерть не одна?

– У смерти множество масок и обличий, поэтому она находится здесь. У зла нет лица, но оно проявляет себя во многих масках. Но, здесь не сама смерть, а только ее маска, которая меняется в зависимости от того, какую смерть вы изберете. И тебе не стоит искать причины, чтобы избегать ее.

– Да, я труслива, и что! А кто не боится? – призналась я. – Да, я боюсь смерти. – сказала это больше всего самой себе. – Я признаю это, – мрачная улыбка мелькнула на моем лице. – Мне следует отдать себя в ее руки и избавить всех от опасности, которую создает мое присутствие? Мне что, умереть?

– Многие носят маску.
Каждый из нас что-то скрывает.
Но часто, порой незаметно,
Маска к лицу прирастает.
…И тогда уж понять невозможно,
Что же мы из себя представляем.
Мы о нашей душе забываем,
И часто сами об этом не знаем.
…А душа – что душа? Она рвется
Наружу, как вольная птица.
Она продолжает бороться,
Чтоб с маскою мертвой не слиться.

– Нет! – возразил кто-то. – Если ты сдашься, ты умрешь. Тебе еще несколько раз придется встретиться с ней. Страх смерти – начало всякой мудрости, поскольку он требует от человека жить достойно.

– Философы сказали, что смерти нет, а есть лишь вечная смена различных форм жизни. Нечего мне бояться ее, поскольку за той гранью нет ничего, что могло бы внушать страх. Я вспомнила, что читала книгу одного профессора, – вступила в диалог, понимая, что хоть таким образом мне будет не страшно, – фамилии не помню. Он утверждает, что смерти нет. Есть трансформация, переход из одного состояния в другое. Даже пример привел. Пишет, что гусеница не умирает, а превращается в бабочку. Так и наше тело, разлагаясь физически, высвобождает энергию, и трансформируется в другое состояние. Но, я все равно боюсь смерти. И сколько иду, всюду чувствую ее дыхание.

– Вспомни Сократа. Он сказал, что следует не бояться смерти и помнить одно: для доброго человека нет никакого зла ни в жизни, ни в смерти.

– Философствовать – значит учиться умирать, так говорил Цицерон. Что я, кажется, сейчас и делаю. А Мишель Монтень повторял: философствовать – значит готовиться к смерти. Я философствую, потому что одна в этом мире и мне не с кем поговорить. Одна со своими мыслями, которые жгут. А еще тут меня пугают, и без того пуганную.

– Философствовать – это хорошо. Не так уж и страшно будет посмотреть смерти в лицо.

– По мне, смерть – это то, что бывает с другими, но только не со мной. В глубине души мы не верим в собственную смерть, а смерть других принимаем спокойно. И я не могу поверить, что я умру. Никогда не смирюсь с этой мыслью.

– Что толку убегать от смерти? Все равно догонит. Что толку оттягивать ее? Все равно она будет рядом. Нужно просто переступить через нее, и тогда страх неизбежной кончины исчезнет.

– Люди верят в то, что им выгодно. Всегда должен быть тот, на кого можно списать все свои ошибки и грехи.

– Мир тьмы существует лишь в вашем воображении. Там он велик и страшен, он обрекает на страдания и печали. Хочешь узнать правду?

– Ну-у и-и-и?!

– Тьмы нет. Вокруг лишь свет, только слепой этого не видит.

– Я не слепая, и все равно вокруг темно.

– В одиночестве каждый видит в себе то, что он есть на самом деле. Это тьма.

– Мы же о смерти говорили

– А тьма и смерть родственники, фактически одно и тоже. Говоришь «смерть» – видишь тьму, думаешь о тьме, рядом всегда стоит смерть.

– Это просто мрак! – передернулась я.

– Мрак – это тоже преддверие смерти.

– Сталкиваясь со смертью и тьмой, вы страшитесь лишь неизвестности и не более того.

– Верно.

– Из тьмы хорошо видно, что происходит на свету, но вот из света тьма непроницаема. Аксиома. Поэтому люди всегда боятся тьмы, но никогда – наоборот.

– Чего бояться, лучше сразу готовиться. Вы одинаково рождаетесь, так же и умираете. Ничего нового, – хихикнула маска. – Тот, кто думает, что у него будет время для подготовки к смерти, он уже сейчас умер, как умирал с самого рождения.