Башни витаров

Мур вздохнул и проговорил медленно, словно через силу:

– Что ж, слушайте.

Глава седьмая

в которой Мур рассказывает новую страшную сказку о карагаях, витарах, глоде и убийстве, Тимша

сожалеет, Синигир предполагает, подозревает

и делает неутешительные выводы

– Между Неприступными скалами и предгорьями на западе и двумя пологими склонами холмов на востоке расположился на ровной возвышенности чудесный город Дювон, Золотой город. В центре его находится дворец: огромный замок, построенный из ярко-желтого камня, с цветными окнами от потолка до пола, с пятью высокими разноцветными башнями, украшенными серебряными фигурками дроздов. Роскошные парки Дювона изумляют необычными фонтанами, прекрасными статуями рыцарей-карагаев, гротами, беседками, великолепными цветами, разнообразными деревьями. В Золотом городе повсюду царит аромат роз. Во всяком случае, так было много лет назад.

Мур замолчал. Пока он вел повествование своим чудным голосом, юный зверолов, слушал, зачарованно глядя на рассказчика. Когда повисла тишина, Тимша очнулся и выдохнул восхищенно:

– Как в сказке!

Мур вздохнул и продолжил. Говорил он не спеша, глядя мимо слушателей, словно рассматривая некую картину, нарисованную то ли воображением, то ли памятью.

– В Золотом городе живет верховный Бескид. Власть его велика: от Дювона до Синего леса он единственный судья и хранитель Книги законов и традиций. Вместе с ним следят за соблюдением законов и традиций карагаи – благородные и справедливые рыцари-всадники. То есть, следили… вот теперь и начинается мой рассказ.

Углежог вновь смолк, будто набирался сил. Синигир и Тимша терпеливо ждали продолжения истории. Ветер стучал в окошко, трещал огонь в печи, негромко переговаривались немногочисленные посетители таверны, гремел на кухне горшками хозяин… Тимша испытывал удивительное новое чувство, которые просто не мог удержать в себе, он наклонился к Синигиру и тихонько прошептал:

– Мне кажется: все не со мной происходит. Я как герой старой сказки! Вот попал в незнакомый мир, вокруг – чудесные существа.

Синигир пожал плечами и так же тихо ответил:

– Просто ты впервые оказался за пределами Синего леса, все здесь тебе незнакомо, и люди чужие. А сказки – выдумки.

Про себя же охотник подумал: «Совсем мальчишка – в сказки верит».

– Мур, ну что же рыцари-всадники? Ты начал говорить – они жили в Дювоне? – наконец решился выяснить нетерпеливый Тимша, сердито зыркнув на Синигира.

– Карагаи не просто жили когда-то в Дювоне, они его основали. Храбрые, сильные, благородные, они защищали Золотой город и его окрестности от воров, происков витаров, диких зверей, набегов толкунов, что обитали в предгорьях Неприступных скал.

– А разве, – хриплым от волнения голосом спросил Тимша, – они… существуют?

– Кто «они»? – не понял Мур.

– Ну, толкуны.

И такое счастливое изумление отразилось на лице юноши, что суровый углежог едва заметно усмехнулся:

– Ты говоришь, будто надеясь, что это так. Но придется тебя разочаровать: вряд ли они еще живут где-то. Хотя, смею уверить, – огорчаться не стоит. Карлики-толкуны отличались злобой и коварством. Говорили, что они, ненавидя обитателей Золотого города и его окрестностей, наносили им увечья порой просто из-за косого взгляда или неловкого слова.

– А витары? – спросил Синигир, пока Тимша осмысливал сказанное Муром.

– О! Вижу, и тебя занимают сказки, – заметил Мур.

«А казалось, не слушал наш шепот», – подумал охотник и уточнил:

– Все-таки сказки?

– Так люди думают уже много лет. Взрослые рассказывают детям про карликов, ведьм, рыцарей-всадников чудесные героические истории. Хотя в те времена, о которых пойдет речь в моем повествовании, ни толкуны, ни карагаи, ни витары не казались какими-то сказочными существами.

– Так они были?! На самом деле?! – восхищенно выдохнул Тимша.

Он повернулся к Синигиру, и торжественно произнес:

– Я знал, знал!

– Положим, о том, что дювонские карагаи жили когда-то, известно всем, – отозвался Синигир, – славные герои, отважные и сильные. Ничего нового, углежог, ты мне не поведал.

– Ну, ладно – карлики, но жаль, что рыцарей-всадников уже не существует, – перебил товарища зверолов.

– Верховный Бескид, пожалуй, последний, хотя у него есть сын, если он унаследовал от отца природу карагая, то их двое, – задумчиво проговорил Мур.

– А куда все остальные подевались? Почему сейчас считают, будто они не жили никогда, и это все – сказки? – нетерпеливо спросил Тимша.

– Так вы не знаете, что приключилось в Дювоне много лет назад?

Юноша яростно покрутил головой: «не знаем!», его распирало от любопытства так, что даже хотелось немного потрясти Мура за плечи, чтобы ускорить рассказ, хотя, конечно, такая мысль мгновенно покинула горячую голову зверолова.

– Все как жили, так и живут, никто никуда не делся. Обитатели Дювона —знатные господа – здравствуют, а на ближних холмах – Четвертом и Пятом, – а также меж ними, в долинах Межхолмья, на плодородной почве, садоводы выращивают фрукты, собирают яблоки, торговцы продают на рынках варенье из лепестков роз, а фермеры сажают овощи и разводят цесарок, которые пасутся на злачных лугах.

– Я имел в виду: карагаи и толкуны пропали, – пояснил Тимша, стараясь сдерживать свой пыл под насмешливым взглядом Синигира.

«Ну, припомню я тебе завтраки и на балконе, и в таверне! И купания! И кружечки!» – кипятился про себя зверолов, косясь на товарища.

Впрочем, Синигир мало занимал Тимшу: юноша был переполнен впечатлениями от услышанного и не чаял узнать продолжение повествования о рыцарях-всадниках. Но его ждало разочарование.

– Они погибли, – коротко бросил Мур, отводя, наконец, взгляд от темноты за окном.

– Как – погибли? – не понял Тимша.

Мур ничего не ответил.

Таверна «Дикая утка» к ночи опустела. Горел огромный камин, согревая путешественников, хозяин не пожалел для них вкусной еды. Все располагало к долгой интересной беседе.

Тимша решил добиться от Мура подробного рассказа. Юноша обожал сказки, и теперь представилась возможность услышать даже и не сказку – правду! Словам Мура Тимша, конечно, верил, но еще не совсем понимал их истинный смысл.

Он глянул на Синигира, не ожидая, конечно, в этом деле от него поддержки. Но вид охотника его удивил: Синигир не сводил синих широко раскрытых глаз с углежога, подавшись в его сторону через стол. Тимше показалось, что у охотника даже ноздри раздуваются от напряжения. «Вот так, наверное, он выглядит во время охоты», – подумал юноша.

Синигир, почувствовав на себе взгляд зверолова, словно очнулся, откинулся на спинку стула.

Ох, силы небесные! Охотник просто нюхом чуял: неспроста затеял таинственный углежог Мур этот разговор. Что-то очень тревожное таится за спокойным его рассказом, и эта тревога уже потихоньку начинала сжимать сердце охотника.

– Погубила карагаев непонятная магия, – наконец проговорил углежог, – вот почему ваш рассказ так поразил меня.