Источник душ

Источник душ
Вадим Кленин

Синтетик Д-113, а для знакомых просто Давид, вполне доволен своей жизнью. Он работает уборщиком на почти законсервированной лунной станции и чувствует себя нужным и полезным. Пока однажды не увидел… таракана. Таракан на лунной станции? Откуда? Ведь Давид даже частички лунной пыли не пропускает на вверенной ему территории.

Перепуганный синтетик бежит к своему начальнику, Командиру автономной лунной станции (сокращенно КАЛС). Этот старый робот с квадратным монитором внимательно выслушивает рассказ уборщика. И дает Давиду задание: выяснить, откуда взялся таракан.

И вчерашний уборщик Д-113 начинает опасное и захватывающее путешествие к центру Луны. Чего только не ждет его на этом пути: друзья и враги, новые технологии и остатки древней цивилизации. Все это вы увидите на страницах нового романа Вадима Кленина «Источник душ».

Книга будет интересна любителям космической фантастики.

Вадим Кленин

Источник душ

Глава 1. Встреча с разведчиком

Все события вымышлены, а совпадения с реальными людьми – случайны.

Первая мысль записать воспоминания возникла у меня в тот момент, когда наш эвакуационный корабль, миновав последний астероид в поясе Койпера, стал быстро набирать скорость. Подобно Колумбу, Крузенштерну или Невельскому – этим древним титанам эпохи Великих открытий – я повел звездолет в неведомые дали. Будучи одержим лишь одной идеей: дать людям новый дом взамен погибающей Земли.

Солнце сжалось в небольшую яркую горошину. С каждым часом оно всё сильнее блекло в кормовом иллюминаторе. Впереди было несколько десятков парсек однообразной ледяной пустоты. В холодильнике спали крепким сном человеческие эмбрионы – золотой фонд вашей цивилизации. Так что мысль надиктовать мемуары я счел неплохой возможностью развеять скуку.

Что же стало отправной точкой всей истории? Как это нередко случается, начало было мирным и даже обыденным. Во всяком случае, вовсе не героическим. В мой плейлист, который я любил послушать по утрам, ворвались сатирические куплеты времен Мексиканской революции, о которой даже в те времена уже мало кто помнил.

Это была песенка La Cucaracha. На испанском. К началу моего рассказа люди добились больших успехов в робототехнике и генной инженерии. Однако так и не перешли на единый язык. Испанский был тогда то ли вторым, то ли третьим по числу пользователей из тысяч других в той цивилизации, которая существовала на вашей прародине – Земле.

Таракан, таракан

Бегать уже не может,

Потому что у него нет

Двух задних ножек.

Кажется, эти незамысловатые строки имели еще и какой-то политический смысл, но на тот момент он уже давно забылся. Да это и не казалось мне важным: мотивчик был веселым, я пританцовывал и… упорно работал. Махал в такт музыке белой пластиковой шваброй.

Да, я забыл представиться. Меня зовут Давид, и я сам выбрал себе это имя. Своего Голиафа я в тот момент еще не встретил, а об участи царя даже и не фантазировал. Хотя, каюсь, карьеристом был с младых ногтей. Впрочем, это всё шутки. Реальность же была прозаичнее. Мое настоящее имя начиналось с буквы Д и имело еще восемь тройных цифр в идентификаторе. Чтобы не перепутать – очень уж разные Д гуляли тогда по свету.

Да-да, не удивляйтесь. Я горжусь, что начинал с самых низов. Как и многие юнги за века до меня, я старательно смахивал несуществующие пылинки с идеально чистой палубы под неусыпным взором боцмана или капитана. Ну хорошо – в моём случае не с палубы, а с металлического пола лунной станции, отливавшего матовым сумраком из-за содержавшихся в стали примесей. Для моего рассказа это мало что меняет. О том, что капитан хоть и не стои?т рядом, но практически всё замечает и видит, я тогда еще не знал.

За месяц до этого мой предшественник сломался – окончательно развалился коленный сустав. Такое случалось со старыми моделями, где оставалось еще слишком много металла, подверженного коррозии и старению. Он был из тех, кого ваши пращуры по старой привычке называли роботами.

Мое тело к тому моменту уже год как лежало в пластиковой коробке на складе, дожидаясь чего-то подобного. Главный ИИ станции решил не тратить время на починку архаики и приказал активировать замену. Перед моими глазами вспыхнули командные строки, и я проснулся.

Как вы уже, наверное, догадались, я не человек. Представитель третьего поколения кибермеханизмов. Создатели называли нас синтетиками, поскольку тела наши покрывались синтезированной кожей, неотличимой от человеческой даже при прикосновении. Да и визуально мы, в отличие от более ранних андроидов, уже практически ничем не отличались от людей. Даже могли видеть сны, правда, только во время подзарядки. У каждого свои стимуляторы, что поделаешь.

Так вот, в начале того дня я слушал музыкальный сюрприз от подруги и радовался возможности двигаться. Несложный математический расчет позволил выстроить идеальную схему, экономную и эффективную. Рутинная работа превратилась в задорный танец. В роли партнерши была моя любимая швабра, хвост которой кружил и порхал, будто шлейф бального платья.

Я был полон радости и наивного оптимизма и, разумеется, даже не помышлял о том, чтобы спорить с начальством. Сейчас бы я наверняка поинтересовался: зачем в сотый раз натирать коридор там, куда ни одна пылинка в принципе проникнуть не может. Ведь я работал на третьем уровне подлунного города, спрятанного в одной из лавовых трубок, их стенки защищали и от ударов метеоритов, и от солнечной радиации.

Над поверхностью торчали лишь посадочные площадки космопорта. Последний челнок садился на них за полгода до этого. То был автоматический корабль, который доставил оборудование, элементы питания и смазку на четыре года вперед. Он подключался через герметичный стыковочный модуль. Туристов, которые могли бы занести на своих подошвах лунную пыль, тут давно не было – туры на Луну вышли из моды. Все, кто был способен оплатить билет, давно тут побывали, а остальным прилететь сюда не позволял кошелек. Станция уже пять лет работала в автоматическом режиме, поставляя баллоны гелия-3, слябы редкоземельных металлов и результаты кое-каких научных исследований.

Но наши алгоритмы пишут не роботы, и даже не те редкие и очень продвинутые механизмы, которые наделены искусственным интеллектом и полной автономностью. А люди. Они смертельно боятся самой простой пылинки. Ведь это на атмосферных планетах ветер, море и солнце так вылизывают эти микроскопические камешки, что стирают все острые грани. У нас же на Луне атмосферы, можно сказать, и нет – ту, что сформировали редко падающие метеориты, в расчеты никто уже давно не берет. Лишь на восходе солнца она дает интересный оптический эффект. Некоторые туристы – правда, только те, от кого пахло спиртным за целую милю, – говорили, что даже видели миражи. Хотя, если бы люди не транжирили время на всякие глупости да действовали сообща, атмосферу вполне можно было бы создать – сейчас я уже знаю это точно. Пусть и искусственную. Ресурсов и мозгов у них бы тоже вполне на это хватило. Но человечество почему-то готово было тратить миллиарды долларов на борьбу с фантомами и разработку тупиковых технологий, но так и не удосужилось создать рядом с материнской планетой пригодный для жизни «запасной вариант». Терраформирование Марса тоже шло очень медленно – и во время моей молодости там были лишь отдельные исследовательские станции, где земляне работали вахтовым методом. Как на ледяной Антарктиде.

Что-то я отвлекся. Так вот, верхний слой почвы Луны – это тончайшая пудра, каждая крупица которой в десять раз меньше песчинки. Хотя небольшие фрагменты гравия и крупные камни тут тоже встречаются. Ведь когда-то здесь тоже безумствовали вулканы, и с неба падали метеориты.

Но на моей родной планете – а я считаю Луну своей малой родиной – не было морей и ветра, и потому некому было стачивать острые углы. Все эти пылинки возникли только благодаря перепаду температур. От дня к ночи она колебалась порой на 300 градусов. Поэтому даже мелкие частички развалившихся метеоритов сохранили свой первозданный вид. Они по-настоящему кровожадны и зубасты.

Дышать такой пылью смертельно опасно. Она способна разорвать легкие в клочья. Да и нам, синтетикам, неполезна – замучаешься потом вымывать прилипчивую грязь и менять смазку. Даже после самой нежной и бережной мойки приходилось долго восстанавливать внешний слой, полируя многочисленные микроскопические царапины. Поэтому лучше перебдеть. Не ленись махать шваброй и будешь на хорошем счету. Именно такое назидание дал мне предшественник, прежде чем отправился на переплавку. Мир его атомам.

Примерно на втором куплете смешной испаноязычной песенки моя беспечная жизнь, можно сказать, и завершилась, хотя я не сразу это понял. В абсолютную стерильность, которую я холил и лелеял, проник коварный и наглый варвар. Эталонный грязнуля, растоптавший все мои надежды стать идеальным уборщиком и получить со временем долгожданное повышение по службе.

Нет, он был не рыжим, как говорится в русских сказках. Скорее – бурым. Или светло-коричневым. Но совершенно точно – бесстрашным и очень наглым. С таким раздутым до планетарных размеров любопытством, что я в первые минуты даже растерялся.

Он выбежал из-под тумбы, на которой стоял искусственный фикус, ярким пятном украшавший унылый серый фон. Остановился, огляделся, пошевелил длиннющими усами. И рванул к моей швабре.

– Как? Что? Откуда ты взялся! Этого просто не может быть! – воскликнул я. Впрочем, никто меня не услышал – я был коридоре совсем один.

Много позже я узнал, что представители его вида жрут всё подряд. Моя синтетика вполне могла его заинтересовать из чисто гастрономических соображений. Так же, как и пластиковое тело моей партнерши по танцу. Но на тот момент никакой опасности для себя я не осознавал. Ведь я был активирован и взрослел на лунной станции, где всегда царили чистота и порядок, а все гости тщательно проверялись еще на Земле. Потому представить, что этот паразит тут появится, просто не мог. Да и информация о нём была в далеких архивах, а не в оперативной памяти. Так что резких движений я не делал.

Возможно, это меня и спасло. Подбежав, негодяй принюхался. Но потом отвернулся и уверенно побежал вверх – я даже руки не успел отдернуть.

Кто это был? Ты, мой читатель, уже догадался, я знаю. Самый настоящий таракан! Мама, наверное, читала тебе о нём сказки. А потом пугала ими, если ты забывал выбросить мусор. Их колонии всё еще встречаются в мрачных подвалах на промышленных окраинах больших городов – там, где царит антисанитария и пышут жаром бойлеры отопительных систем.

Разумеется, на тот момент я вовсе не был в этом уверен. Появление такого зверя на герметичном и удаленном от Земли почти на четыре сотни тысяч километров высокотехнологичном объекте было чем-то немыслимым.

Я вообще тогда еще только осваивался в этом мире. Изучал самые простые эмоции и имел лишь необходимый минимум знаний: загрузить весь объем в наш «мозг» сразу невозможно. Никакие платы не выдержат мгновенного притока эксабайтов. Тем более, такие нежные, как наши, легко деформирующиеся от перегрева.

Обучение синтетиков идет постепенно – примерно год. За этот период мы превращаемся из бездушной пластиковой игрушки в аналог человека со всеми присущими ему знаниями, моторикой движений и… эмоциями. Ровно через год специальный совет принимает экзамен и определяет модель поведения. Мы получаем базовую эмоцию, ядро характера, стратегию мышления и основной набор мимики и пантомимики. Благодаря всему этому одни из нас становятся помощниками юристов или даже политиков, другие – слесарями или инженерами, а третьи – репортерами или биржевыми аналитиками. Мы осваиваем любую актуальную профессию. Получаем личное жилище, где создаем пространство уже по своему усмотрению. Можем даже завести виртуальных супругов – мужа или жену – если захотим «остепениться» и выглядеть как все. Словом, становимся неотличимы от людей.

Бурый наглец времени зря не терял: он довольно быстро добежал до вершины швабры, уселся на нее и стал осматриваться. Сначала потянулся к моему лицу, вытянув усы на максимальную длину. Я решил клацнуть зубами. Возможно, если бы я его просто раздавил, история (причем всего человечества) пошла бы совсем по другому пути. Но тогда я хотел лишь его напугать и оттолкнуть.

Зверь в ответ дерзко дернул тельцем, гордо повернулся ко мне попой и, встав на задние лапы, уставился в даль коридора, будто капитан звездного фрегата. Разве что фуражки и густых черных усов у него не было. Хотя направление малыш выбрал верное – в дальнем торце тяжелая шлюзовая дверь отделяла коридор от складского отсека базы. Там хранились не только запчасти для синтетиков, но и консервированная еда для живых организмов. Для людей, конечно, не для тараканов.

Что-то решив, рыжий проныра лихо сбежал вниз и, не попрощавшись, шмыгнул за свое прежнее укрытие. Аккурат к последнему аккорду испанской песенки. Пришел, увидел, наследил. И что теперь делать?

Конечно, я бросился за ним. Отодвинул фикус и обнаружил глубокую трещину в металлической обшивке, своими зигзагами напоминавшую разряд молнии. Она разрывала металл на пару миллиметров в ширину и тянулась сантиметров на двадцать вертикально. Я тут же схватил анализатор движения воздуха, всегда лежавший в нагрудном кармане комбинезона, и приставил его к дыре, опасаясь утечки. Но ее не было – ни оттуда, ни туда воздух не тянуло. Так что повода для глобальной тревоги не было.

Пришлось встать на колени и просканировать черную расщелину. Там явно что-то находилось. Я приподнял металлическую обшивку, и та, к моему удивлению, поддался. Верхний слой, как оказалось, лишь имитировал сталь, хотя на самом деле был пластиковой дверцей небольшого тайника. Внутри лежали два старых, давно вышедших из употребления катализатора, несколько значков и… миниатюрных флешек – еще под древний формат USB-C. Еще там был один практически рассыпавшийся в труху носовой платок, занятная, вырезанная из фольги, фигурка, не слишком похожая на человека, будто поделка ребенка, и три патча-нашлепки, которые космонавты обычно носят слева на груди комбинезона. Один был на русском, другой на китайском и третий на английском. У самой дальней стены стояла фотография трех улыбающихся мужчин. Светловолосого голубоглазого крепыша, смуглого, с морщинистым лицом азиата и практически шоколадного индуса с фиолетовым тюрбаном на голове, который не слишком сочетался по цвету с блестящим, словно новенький алюминий, пухлым комбинезоном. Видимо, эта троица была из самой первой команды, которая осваивала станцию после завершения монтажных работ. Вытащив фотографию, я прочел на обратной стороне их имена и приписку от руки: «Если ты нашел тайник, пополни его и молчи». И стояли три подписи.

Я отправил быстрый запрос в базу данных. Оказалось, что вся троица примерно через неделю после того, как была сделана эта фотография, пропала без вести в одной из подлунных лавовых пещер. Отправившаяся на выручку экспедиция их тел не нашла. Вероятно, потому и этот тайник так никто до сих пор и не обнаружил.

Посветив лучом и внимательно осмотрев все углы, я понял, что искать таракана тут бесполезно. Слева в тайник заходил силовой кабель и углублялся в пористый камень задней стенки. Небольшое насекомое вполне могло убежать куда-то вглубь, ведь между черным пластиком и камнем было для этого достаточно места.

По правилам нужно было немедленно всё дезинфицировать и доложить об инциденте начальнику. Но что я ему мог сказать? Предъявить нахала не представлялось возможным – тот улизнул. Да и сам факт его присутствия на нашей станции был настолько диким, что босс просто мне не поверил бы. Скорее, чтобы я не отвлекался на фантазии, загрузил бы каким-нибудь не самым приятным делом – вроде бери побольше, неси подальше. Как вариант – отправил бы в ангар оттирать звездную пыль с шасси байков разведки. Очередная автономная экспедиция как раз вернулась из кратера Штефлера, где подтвердились большие запасы изотопа гелия-3 в реголите. Именно там, видимо, и будет построен новый обогатительный комбинат – еще больше прежнего, сейчас добирающего последние крохи полезных элементов из предгорий лунных Альп. Утром по общей сети искали добровольцев для рытья первых котлованов.

Были в арсенале начальника, как я слышал, и другие виды наказания для синтетиков, но пробовать их на себе хотелось еще меньше. Например, он легко мог включить провинившегося в ритуальную команду, которая сопровождала усопших богатеев с Земли в кратер Шелктон. В той ледяной ловушке располагалось мемориальное кладбище, и многим туристам там начинали мерещиться инфернальные тени и призраки. Кому-то привиделся даже танцующий буги-вуги Барак Обама, первый и последний темнокожий президент США за всё время: от их основания и пока они не распались.

У синтетиков воображение развито послабее, да и электронный мозг покрепче – во всяком случае, примеров старческой деменции у них еще не было – но и у нас там бывали проблемы. Для подсветки приходилось усиленно расходовать запасы аккумуляторов, быстро сжигая этот ресурс. Пару новичков, как мне рассказали старожилы, там как-то забыли. В результате в синтетические тела пришлось полностью переустанавливать личность.