Врата вечности

– И беседой с вами, моя дорогая Елизавета Александрина Виктория Августа, – ответил мужчина, снова целуя ее руку. Это была его маленькая месть. Оливия хорошо знала, что ее бабушка всех своих друзей просит называть ее коротко Лиз, утверждая, что это подчеркивает ее миниатюрность в глазах окружающих.

Оливер отошел от них. И бабушка, ласково погладив Оливию по щеке, спросила совершенно другим тоном:

– Ну, что у тебя случилось, девочка моя? Впрочем, я и сама догадываюсь. Ты наконец-то полюбила. Поэтому страдаешь. Я права? С сотворения мира любовь и страдание неразлучны, как сиамские близнецы. Увы!

Девушка в очередной раз поразилась тому, как хорошо бабушка ее понимает. Оливия была готова расплакаться, но сдержалась, вспомнив, что та не любит слез.

– Бабушка, ты любила когда-нибудь? – спросила она, не зная, с чего начать свой рассказ.

– И много раз, – улыбнулась старушка. – Ты уверена, что хотела поговорить со мной именно об этом?

– Я спрашиваю не об увлечениях, а о настоящей любви, – возразила Оливия.

– Не считая твоего деда? – с невинным видом спросила Лиз.

– Бабушка! – с упреком воскликнула Оливия. Ее глаза наполнились слезами.

– Ну, хорошо, хорошо, скажу, как на исповеди, – вздохнула Лиз. – По-настоящему только один раз. И если бы тот молодой человек проявил чуть больше настойчивости, а я – немного больше терпения, то вероятность того, что он стал бы твоим дедушкой, была очень высока.

Она посмотрела на ошеломленную Оливию и, вздохнув, добавила:

– В свое оправдание я могу сказать, что эта история случилась еще до того, как я познакомилась с твоим дедушкой, мир его праху! Надеюсь, тебя минует чаша сия, моя девочка.

Бабушка взяла ладони Оливии в свои крошечные руки, словно согревая их, и с нежностью в голосе потребовала:

– А теперь, Оливия, забудь о моем бурном прошлом и расскажи, что случилось с тобой.

Когда бабушка начинала говорить таким тоном, Оливия доверяла ей все свои тайны, какими бы ужасающими они ни казались. Случилось так и на этот раз.

Старушка внимательно выслушала ее, ни разу не перебив. И только когда Оливия рассказала ей о своей поездке на остров Эйлин-Мор, она заметила:

– Я слышала раньше об этом острове. Что-то очень интересное… Ах, да, вспомнила! Этот остров считается родиной эльфов. Послушай, а твой молодой человек – он, случайно, не эльф? Это многое бы объяснило в столь таинственной истории с его исчезновением.

– И ты веришь в эти сказки, бабушка? – удивилась Оливия.

– И вовсе это не сказки, – решительно возразила Лиз. – Помнишь, я говорила тебе о своей первой любви? Так вот, мой возлюбленный был самым настоящим эльфом. Кстати, именно от него я впервые услышала об острове Эйлин-Мор.

– Он сам тебе это сказал? – заинтересованно спросила Оливия. – Что он эльф?

– Я догадалась, – грустно улыбнулась старушка. – Однажды он подарил мне на день рождения дешевенькое алюминиевое колечко со вставкой из обыкновенного стекла. Помню, я очень обиделась. Даже не из-за стоимости подарка, а из-за того, что это колечко, как мне казалось, изобличало в человеке, которого я любила, дурной вкус. Не забывай, я была очень молода тогда. Но у меня все-таки хватило ума ничего ему не сказать. Я взяла подарок, поблагодарила и вскоре ушла. А когда вернулась домой и открыла свою сумочку, то увидела, что внутри лежит золотое кольцо с алмазом необыкновенной красоты.

Старушка смолкла, вздыхая. Она словно переживала все заново спустя много лет. Оливия, завороженная рассказом, нетерпеливо спросила:

– И что случилось потом?

– Сначала я ничего не поняла. Потом подумала, что он незаметно для меня подменил кольцо, чтобы сделать мне сюрприз. Но я весь вечер не выпускала сумочку из рук, это я точно помнила. И вдруг ночью, уже засыпая, я вспомнила одно древнее поверье, связанное с эльфами. В нем говорилось, что в мире эльфов все искажено. И если эльфы предлагают выбрать подарок, то человеку следует взять самый бесполезный и дешевый. Потому что когда он вернется домой, то эльфийское золото станет черепками от разбитого кувшина, а то, что казалось хламом, окажется настоящим сокровищем. Именно это и случилось со мной.

– И ты мне можешь показать это кольцо? – недоверчиво спросила Оливия.

– Разумеется, – ответила старушка. – Помнится, наутро я хотела его вернуть, но Фергюс так решительно запротестовал…

– Как ты сказала? – воскликнула Оливия. – Повтори имя, которое ты произнесла!

– Фергюс, – с удивлением посмотрела на нее бабушка. – Так звали этого молодого человека. А что тебя удивляет? Обыкновенное шотландское имя. Только для английского слуха кажется немного странноватым.

– Ах, шотландское, – кивнула Оливия. Она решила ничего не рассказывать бабушке, пока сама во всем не разберется. – Тогда все понятно.

– Так ты хочешь посмотреть на это кольцо? – с плохо скрытым нетерпением спросила старушка. По всей видимости, ей самой захотелось увидеть его и вспомнить о днях своей юности и первой любви.

Оливия кивнула, не в силах что-либо ответить. И они направились в замок по тропинке, вьющейся среди густых зарослей и камней, имитирующих горный пейзаж.

Глава 21

Пройдя бесконечными анфиладами полутемных помещений замка, бабушка привела Оливию в свою залитую солнцем спальню, где старинный причудливый стиль барокко каким-то чудесным образом сочетался с современной сдержанной элегантностью. В этом интерьере выражалась противоречивость натуры Лиз. Большую часть просторной комнаты занимала гигантская кровать, украшенная золотым орнаментом, над изголовьем которой висел портрет самой хозяйки замка в молодости, вставленный в массивную позолоченную раму. Старушка часто говорила, что однажды ночью, когда она будет сладко спать, картина упадет ей на голову. Но запрещала ее снимать, утверждая, что за грехи юности рано или поздно всем людям приходится расплачиваться, и лучше так, чем долгой и мучительной болезнью, которая приведет к тому же финалу. Беспечная Лиз, и Оливия знала это лучше всех, была фаталисткой, что давало ей возможность даже в своем преклонном возрасте смотреть на жизнь с оптимизмом и ждать от нее подарков. И жизнь, как ни странно, не обманывала ее ожиданий.

Из стоявшего в углу старинного пузатого шкафчика Лиз, открыв дверцу маленьким золотым ключиком, висевшим у нее на шее, достала красную бархатную коробочку. Открыла ее и протянула Оливии. Внутри коробочки девушка увидела кольцо в виде двух кистей рук, вычеканенных из золота, которые поддерживали внушительного размера алмаз ярко-зеленого цвета. Девушка не была большим знатоком ювелирных изделий, но сразу поняла, что на аукционе Sotheby’s за него запросили бы десятки миллионов фунтов стерлингов. Но это только за камень. Само по себе кольцо было произведением искусства, причем явно очень старинным. И оно было бесценным, учитывая работу неизвестного мастера.

– Какое чудо, – прошептала восхищенная Оливия.

– О, да! – кивнула Лиз. – Когда я впервые увидела его много лет тому назад, то была поражена не меньше тебя.

– Бабушка, я не понимаю, как ты могла не выйти замуж за человека, который подарил тебе такое кольцо, – сказала с улыбкой девушка. – Клянусь, я бы не устояла!

– Если бы он был человек, то я бы тоже, – ответила грустно Лиз. – Но ведь я тебе говорила, что сочла его эльфом. Это меня напугало. Я была такая юная и глупая!

– А сейчас было бы по-другому? – с замиранием сердца спросила Оливия.

– Возможно, – кивнула Лиз. – За минувшие с того дня годы я многое узнала про этот народ, прочитав сотни книг, и теперь смотрю на эльфов другими глазами. Теперь я знаю, Оливия, что эльфы с рождения наделены уникальными талантами. Одни умеют исполнять волшебные мелодии, устоять перед которыми не может ни одно человеческое, а тем более женское сердце. Другие поют чарующими голосами, как ты понимаешь, с теми же последствиями для наших бедных женских сердец. Третьим нет равных в искусстве танца.

– И каким талантом обладал бывший владелец этого кольца?

– Я много думала над этим и пришла к выводу, что природа одарила его талантом любви, – печально ответила Лиз. – Он был так нежен и предупредителен ко мне! Мне стоило только подумать о чем-то, как он немедленно исполнял мое невысказанное желание. И никогда ничего не просил взамен, что очень нехарактерно для мужчин. Имей это в виду, моя девочка! Тогда я этого не понимала.

– Альф очень похож на него в этом отношении, – забывшись, произнесла Оливия.

Лиз с удивлением посмотрела на нее, но ничего не успела спросить, потому что память тут же снова унесла ее в далекое прекрасное прошлое.

– А вообще-то эльфийские мужчины несчастные существа, – произнесла она задумчиво. – Позже я узнала, что солнечный свет неприятно преображает их женщин. Прекрасная в лунном свете, эльфийка в лучах солнца становится безобразной. Стоит ли после этого винить эльфов в том, что они часто увлекаются земными женщинами!

– А земные женщины? – спросила Оливия, пытаясь скрыть свою заинтересованность этим вопросом. – Они часто платят взаимностью мужчинам-эльфам?

– Даже слишком часто, – вздохнув, ответила Лиз. – И можно ли их также винить? Попадая в мир эльфов, они забывают обо всём. Ведь это страна вечной юности, весны, беззаботности и беспамятства. И если человек хочет вернуться из нее, то он не должен, пока там находится, есть или пить, иначе он навсегда забудет о родном доме. Тем немногим, кому все-таки удавалось опомниться, обнаруживали по возвращении домой, что все, кого они знали, или состарились или уже умерли.

– Я не могу понять, кого ты больше жалеешь, – сказала Оливия с улыбкой, видя затуманенные печалью глаза бабушки. – Эльфийских мужчин или земных женщин.

– Наверное, себя, моя дорогая,– ответила Лиз. – Ведь мне так и не удалось попасть в эту чудесную страну. Из обрывков фраз, которые иногда у него вырывались, я постепенно создала картину его прошлого. И поняла, что он когда-то был безумно влюблен в одну эльфийку. Они даже были обручены. Но что-то случилось, очень нехорошее. Кажется, его невеста полюбила человека. Представляешь, такое тоже случается! И сбежала с ним чуть ли не из-под венца, оставив Фергюса безутешным. Когда я об этом догадалась…

Лиз смолкла, не в силах продолжать. У нее на глазах выступили слезы. Оливия с изумлением смотрела на бабушку. Она не могла и предположить, что та способна на такое сильное проявление эмоций. Прошло достаточно много времени, прежде чем Лиз успокоилась.