Сицилия, в общем-то, так и говорила.
– К тому же… К тому же!.. – Марк поднял палец вверх и посмотрел на Стальского и на меня, – на исходе двухлетний льготный налоговый период СМИ под названием «La Critica». В ту же секунду, как этот период минует, вы, господа, почувствуете на своих маленьких пушистых яичках мёртвую хватку фискальной системы. В общем, вам пришло время раствориться, как три таблетки Алко-Зельцера в стакане воды.
Мы вдумчиво закивали. Держу пари: Стальский, как и я, сейчас ощутил дискомфорт в области яичек. Бимерзкий продолжил:
– Лучше всего выходить в кэш. М-да, в кэш, а кэш уводить в офф. Ищи-свищи… Точнее не в офф, а Лихтенштейн опять же. Касательно недвижимости, – я могу всё сделать сам, мне только нужны от вас полномочия и подлинники свидетельств о регистрации прав собственности. Здесь в посёлке есть нотариус?
– Джессика! – позвал Глеб.
– Что орёшь-то? – шёпотом спросил Марк.
– Джессика! – вторично воззвал Стальский к нашей экзотической секретарше.
– Да вот она лежит на диване, – Марк кивнул на гостиный диван напротив камина.
– Мне не видно отсюда. Что она там? Умерла что-ли? От передозировки пончиков. Мы опять вчера с Джессикой «руський вотька» кушали до трёх утра, – Глеб заёрзал на барном стуле, ему было лень вставать.
Марк понимающе глянул на Глеба и кривовато улыбнулся.
– Слушает музыку в наушниках, – сказал Марк, которому с его стула было виднее.
– Ленивая как памятник… Как памятник ленивцу!.. – прокомментировал Стальский, дотянулся до полупустой коробки с чаем и кинул в сторону Джессики, чтобы привлёчь её внимание.
Угодил ей прямо по попе и сказал: «Ой!» Джессика медленно вынула наушники из ушей, села и приготовилась запоминать задание.
– Мм… Джессика… – шутливо-страстно промычал Марк Апрелий.
– Это он кинул, – заложил я Стальского.
– Извини, Норма, – смущённо сказал Глеб. – Принеси коробку с документами из моей комнаты. Она в комоде. На верхней полке, – по слогам произнёс Стальский.
– Компоте?.. – меланхолично переспросила Джессика.
ЧестнАя компания залилась смехом.
– КО-МО-ДЕ! В… – большими буквами продиктовал Глеб. – В комоде, – там, где бельё лежит. Верхняя полка. Выдвижная. Справа. Коробка из-под фена. Принеси её, please.
Джессика начала отрывать попу от дивана; весьма медленно, надо сказать.
– Just a minute… – наконец её большая попа отклеилась от ложа.
– И на обратном пути захвати в прихожей из принтера несколько листов бумаги и письменные принадлежности, – сказал Глеб вдогонку, не надеясь, что она что-то запомнит.
– Писька принадледжи?.. – спросила Джессика только ей свойственной интонацией, вызвав у нас очередной приступ смеха.
– Нет, не писька никакая, а письменные принадлежности: гусиное перо, чернильница, присыпка… – начал работать на благодарную публику Стальский, окончательно заполнив Джессике оперативную память.
– Чернилька гусиний?.. – обиженно прогундосила Джессика.
– Ручку шариковую притаракать, – сквозь смехослёзы выдавил Глеб.
Мы с Марком лежали лбами на стойке, всхлипывали сквозь беззвучный смех и стучали по столешнице кулаками. Джессика удалилась.
– Ей надо больше двигаться, – пояснил Стальский причину нещадной эксплуатации Джессики.
– А, чтоб я сдох! – через минуту смог заговорить Марк. – Теперь понятно, зачем вы её держите.
– Она же сиротка… Пригрели, – ответил Глеб.
– И это… – продолжил Марк. – Вадим, всё равно без нотариуса не обойтись. Доверенности надо заверить.
Вернулась Джессика. Как ни странно всё принесла.
– Ты? Что?.. – обратился Глеб ко мне.
– Мы же ещё будем завтракать, – сказал я. – Норма, Марта там проснулась что-ли?
– Ай донт ноу, – ответила Джессика, подняла с пола коробку с чаем и кинула в Глеба, который её поймал; затем снова упала на диван и продолжила слушать музыку.
Я начал щёлкать каналами на телевизоре. Картинки без звука сменяли друг друга. Региональные новости; прибавил звук. Стальский хлопнул в ладоши, и я выключил звук.
– Ещё кофе, господа? – непринуждённо спросил Глеб.
Марк потрогал свою чашку, собрался с мыслями, спросил:
– Что на завтрак? Пепельницу мне катни.
– На завтрак-то? – деланно весело переспросил Глеб. – Сейчас справлюсь у шеф-повара, – снова взял коробку с чаем и кинул в Джессику. Не попал, но открытые глаза секретарши видели пролетающий мимо предмет. Джессика снова восстала с подушки.
– To make a breakfast? – догадалась Джесс.
– Of course, yes, – подтвердил Глеб, а потом, обращаясь к Марку: – Ты снова куришь?
– А что? – как бы весело ответил адвокат. – Законно и недорого.
Джесс отделилась от дивана и поплыла к холодильнику.
– У вас тут прямо дворянский быт налажен, господа ответчики, – без тени злорадства констатировал Бимерзкий.
– Буржуазный скорее, – поправил Стальский.
– Мелко… – внёс свою коррективу я.
– Что? – недопонял Марк.
– Мелкобуржуазный, – пояснил Глеб, стряхивая пепел деланно изящным жестом и вскинув одну бровь. – А крупнобуржуазный – это когда вся мебель из красной икры.
– А-а!.. Ха-ха… – протянул Марк. – Не перестаю восхищаться вашим холодильником.