Глеб показал знак «Виктории». Я достал второй стакан.
– Так ты меня не отвезёшь, алкожор от полиграфии?! – зло, как бы в последний раз, спросила Марта брата.
Глеб встал с дивана и направился к наполненному для него олд фэшну. Стукнул своим стаканом по моему олд фэшну, залпом приговорил сорокаградусный напиток, – не запивая, не закусывая, не сомневаясь, – как бы отвечая на вопрос сестры; разумеется отрицательно.
– Извини, сестрёнка, я выпил свою рюмку невозврата, выпил ещё две рюмки назад.
Мышцы на скулах Стальской напряглись.
– Что такое? – нехотя поинтересовался я у присутствующих, в душе опасаясь, как бы между мной и водочкой не возникло непреодолимого препятствия.
Марта в негодовании отвернулась. Глеб закурил и жестом показал мне мол: «Пей! Что не пьёшь-то?! Пей-пей-пей! Тебе надо!» Я не стал торопиться.
– Ладно, господа, чем я – слабый человек с водительскими правами категории «В» – могу быть вам полезен на данном этапе жизненного пути?
Моё сознание меркло. Марта по-прежнему молчала, хотя уже не так сурово, как полминуты назад.
– Ты! – указал я пальцем на Глеба. – Говори.
Глеб сделал презрительную гримасу и заговорил:
– Марту надо отвезти в больницу. У неё на семь утра назначена процедура…
– Да, процедура!.. – обрела дар речи Марта. – Стоматологическая процедура…
– Ага. По удалению… – снова заговорил Глеб.
– Зуба! Чтоб вас обоих!.. – закончила фразу Марта.
– И её некому отвезти, некому, НЕ-КО-МУ! У неё ни друзей, ни подруг, ни бойфренда, ни родственников, ни адвоката… Даже Марк не может! А Марта говорит, что если не сегодня, то никогда больше не решиться на эту… стоматологическую процедуру, – победно закончил Глеб.
– Понимаааю, – задумчиво протянул я, в душе уже простившись с жидкостью в стакане. – А сама ты не можешь ехать, потому что будешь после наркоза и всё такое… И такси тебя уже не успеет кинуть до больницы… Только беспринципный и отчаянный рыцарь дорог успеет доставить леди к… «стоматологу» за… – я посмотрел на часы на микроволновой печи, – полчаса.
Марта молчала.
– Ты уверена, что тебе туда надо? – посчитал своим долгом уточнить я.
– Уверенна, – без запинки ответила Марта.
Я по-ковбойски катнул свой стакан Глебу и потратил последние силы на слова, адресованные Марте Стальской.
– Запрягай «Единичичку», я сейчас «поправлюсь» и выйду.
Марта встала с дивана, прошла в прихожую и, не притормаживая, сорвала связку моих ключей с крючка и хлопнула входной дверью.
– Что? – спросил Глеб.
– «Всё готово для пробега, не хватает только снега…» – серьёзным тоном проговорил я.
Глеб замешкался, потом присел на корточки и начал рыться в нижних кухонных шкафах; через секунду нашёл то, что искал; катнул мне по стойке коробочку для линз в виде лягушки с выпученными глазами.
– Эх, не люблю я это дело, но раз такие обстоятельства… – хохмил я.
Размышления о ситуации Стальской я оставил на потом.
– А ты не думаешь?.. – голосом телеведущего начал Глеб.
– Не думаю.
– И почему же?! – Глеб явно злился.
– Я бесплоден, – весёлым тоном сказал я. – Генетическая аномалия. Хромосомный сбой.
– Повезло!.. – на автомате всё так же зло сказал Глеб.
Я поднял глаза на Стальского. Он сказал: «Извини». Я извинил. Глеб твёрдым, но не злым голосом спросил:
– Она знает?
– Да.
Зарядившись оптимизмом и положительными эмоциями, я, выходя в прихожую, кинул: «Передай водке, что я вернусь».
*****
Когда мы подлетели к входу больницы на улице Чайковского, в запасе было ещё четыре минуты. Я хотел поддержать Марту добрым словом, но она так стремительно, не открывая дверь, через верх выпрыгнула из машины и убежала, что мне осталось только выбрать место поудобнее и начать делать два дела одновременно, а именно: спать и загорать. Найдя такое местечко на парковке, сменил прозрачные очки на непрозрачные, приспустил кресло, укрылся пиджаком как одеялом и отбыл в мир грёз. Тёпло-холодная весенняя погода. «Оставь… Я воспитаю маленького ублюдка, как родного». Что?! Дурной сон. «Emergency», – гласила оранжевая надпись на фоне тёмно-синего неба.
*****
– Аронов, трогай.
– А?! – я вынырнул из забытья и вытер растёкшиеся слюни.
Мне ничего не приснилось, кроме черноты, что на меня не похоже. Марта видимо шагнула через открытую крышу, поэтому я не проснулся от звука захлопывающейся двери. Машинально взглянул на левое запястье, но часов на нём не оказалось.
– Трогай, давай. Поехали уже!..
– «Водитель потрогал. Штирлицу понравилось…» – я плохо соображал.
– Оставь свои шутки. Я устала.
Взгляд Марты был затуманен отчаянием и наркозом. Я снова посмотрел на левое запястье, – часы не появились.
– Марта, у меня кажись часы спёрли! Пока я тут спал!.. – я был ошарашен этим открытием.
*****
Примерно шесть недель спустя.