Гражданин Ватикана (вторая книга казанской трилогии)

– Как тебя называть.

– Поль Анри Гольбах!..

– Чего-чего?!..

– Поль.

– Это ещё, почему так? – её подпитое лицо нависло тучей над моим рабочим местом.

– Ну, это извечный вопрос…

– Для меня нет, – ей явно были не по нраву мои ужимки.

– Это не я придумал, ещё с детства родители меня называли «Поль», наверное, чтобы на зов мамы из кухни, мы с отцом оба не бежали, – как можно серьёзнее проговорил я.

– Поль, так Поль, – она удовлетворённо кивнула.

Первое заседание было ничем не примечательно, кроме того что подсудимый был героиновым наркоманом и болен гепатитом с латинской литерой «c».

Второе же заседание было очень интересное. Пишу Аркаше: "Мне сказали, чтобы я больше не нёс "отсебятину" в протоколах, особенно ничего связанного с совращением малолетних, особенно в делах о перепланировке квартир ", – это так, смеха ради. Потом как можно короче пытаюсь передать суть дела, секретарём, на слушании которого сейчас тружусь. "Обвиняемый-50 кг., 165 см. Потерпевший- 120 кг., 198 см. Арматура vs переносица. Счёт 1:0". Ответ Аркаши: "Как говорил Шукшин: «мал клоп…"

Пока идёт оглашение письменных материалов по делу, я пишу ещё одно сообщение Аркадию: "Обвиняемый – копия Аарон Экхарт, только меньше в два раза. Не-не, – эмбрион Экхарта! Не-не-не, – сперматозоид Экхарта под микроскопом, ха!". Только Экхарт – благородный человек, а глядя на этого пассажира, вспоминаешь плевок.

Помощница судьи была бы не живая, если бы не завела со мной дурацкую беседу о своих дурацких детях. Спустя несколько реплик она возмущённо сказала: «Как можно не любить детей, – ведь это лучшее, что есть в жизни!»

– Мои соболезнования, если вы так считаете, – с каменной рожей вымолвил я и, пока она не отошла от шока после услышанного, продолжил:

– Дети – это самые злобные и опасные существа на планете. То, на что способен человеческий детёныш – не способно больше ни одно существо. Жестокость, глупость, жадность, жажда убийства и много другое, – и ещё всё это помножьте на бессмысленность в сотой степени беспричинности. А ваша слепая и тупая родительская любовь – не что иное как врождённый инстинкт создания невинной и идеальной копии себя. А такой акт жестокости, как дарение ребёнку животного, – равносильно медленной казни последнего. Вот, в общем, то немногое, что я думаю о человеческих детях. И если уж допустить в виде исключения из здравого смысла любовь к людям, то можно полюбить зрелого человека, который путём неимоверных усилий над собой, в течение всей своей жизни боролся с врождёнными демонами, но никак не ребёнка. Круги ада начинаются с яслей и заканчиваются вторым курсом института, не раньше. Хотя, что я знаю, – у меня же нет детей.

Работница молчала.

На обратном пути, поскольку я был при автомобиле, взял заказ в сторону дома. Путь до клиента проходил как раз через квартиру новоприставившейся рабы божьей Валентины. Бросив короткий взгляд на тёмные окна третьего этажа, я мысленно проговорил: «Я тебя запомнил, квартирочка, ты будешь моей…» Бляха-матрёха, – как же близко от этой жилплощади до моей конторы… Я представил себя идущим ранним утром пружинящей походкой в сторону суда из собственного жилища, иду по тротуару, мимо витрин магазинов, мимо цветочных киосков, мимо заведений сервиса и досуга, иду вдоль огромной автомобильной пробки, – Порши и Мазерати стоят как вкопанные, а моё движение неумолимо. Все прохожие смотрят на меня и радуются, а я так подмигиваю каждому – мол, на транспортных расходах экономлю.

Глава от рассказчика

«Любовь – это купаж разного рода страхов»

Поль Гончаров

Вид с высоты птичьего полёта. Так-так, где же этот автомобиль? Нет, так не пойдёт, пусть будет вид с высоты полёта насекомого. Синий автомобиль подъехал к платной медицинской клинике и включил аварийные огни. Через восемь минут из платной клиники вышла девушка и села на заднее сиденье синего автомобиля. Аварийные огни отключились и машина тронулась. Время вечернего часа-пик. В ту сторону, куда направился синий автомобиль, была значительная пробка. Так как лучшего пути не было, автомобиль занял своё место в пробке. Туда – красные огни, обратно – белые огни. Камера снижается и останавливается напротив лобового стекла. Через немного запотевшее стекло, мы видим водителя, который разговаривает по телефону. На заднем сидении мы видим пассажирку, которая разговаривает по телефону. Через сорок минут с того момента как машина отъехала от клиники её правая задняя дверь открылась и девушка вышла. Синий автомобиль резко принял с места и через пять минут подъехал к торговому центру. Ещё через две минуты на переднее пассажирское сиденье машины села высокая худая девушка с большой сумкой через плечо и средней величины сумкой в руке, вероятно для ноутбука. Вид с заднего сиденья автомобиля, – зритель может видеть правое ухо водителя и левое ухо пассажирки, а когда собеседники поворачиваются друг к другу лицами – зритель может видеть их профили.

– Перекурим, – тот человек, что слева.

– Конечно, – отвечает человек справа.

После молчаливого перекура, человек слева завёл машину и повёл её на северо-восток.

– В этой одежде ты похож на судью-хипстера, – человек справа.

– Не люблю ни тех, ни других.

– Кого ты вообще любишь?

– Хоббитов.

Машина заметно прибавила скорость. Загорелся жёлтый сигнал светофора, машина отреагировала резким ускорением и, перед самым носом встречных автомобилей, ушла влево.

– Да ты гонщик, – человек справа.

– Ну, так!.. Таксистский опыт плюс иллюзия вседозволенности… Плюс красивая девушка рядом. Ах да, зацени, что я слушаю последние полторы недели. Некогда суперпопулярная певица, а ныне, с моей лёгкой руки (ха-ха, я обладаю таким полномочием), обрётшая статус «культовая», – Надежда.

– А, Надежда, знаю-знаю такую. Ты ведь в курсе, что она из Казани?

– Да ну!?

– Ну да. Соседка знакомого моего одного знакомого. Вульгарная гопница, больше ничего.

– Вульгарная гопница!.. Так-так… Да знаешь ли ты, что «вульгарная гопница» – это один из моих фетишей, может быть даже на ровне с туфлями на прозрачных каблуках и даже брючного костюма на точёной фигуре стервы-офисменеджера.

– ?..

– Знай. Ладно, поставлю тебе какую-нибудь песенку из моих любимых. Ну, вот например.

«Мы расстаёмся в сто первый раз…», – зазвучало из динамиков.

– Как творчество Эда Вуда, – сразу не понять, – наклонившись к собеседнице, перекрикивает музыку водитель, – Вот смотри: "Без любви плохо-плохо, плохо-плохо, у-у-у; от любви плохо-плохо, плохо-плохо", – ну кто сказал лучше?! Или вот ещё: «Нужно ли сидеть без дела, если есть хоть… сантиметр тела». А? Чёрт возьми, я думал она из Ростова!..

– Это что? Намёк такой?

– Нет-нет! Я намёками не говорю. «И я ложь, ложь не понимаю…»

– Всё-всё, я поняла – ты большой поклонник творчества певицы Надежды.

– Точнее не скажешь. Певицы и автора!

Камера вновь следит за автомобилем с высоты полёта насекомого.

Спустя десять минут отчаянной гонки, синяя машина заворачивает во двор. Камера около открытого окна водителя.

– Я рада, что эта работа тебе нравится.

– Нет-нет, мне не нравится эта работа, просто эта работа меня… вдохновляет что-ли…

– Как бы то ни было, в прошлый раз, когда мы виделись, ты выглядел как раздавленная помидорка, а сейчас бодрячком.

– Ага, «догоняй кетчуп»…

– Точно, «догоняй кетчуп».