Затерянный мир

Пасенков строго из-под кустистых бровей посмотрел на Семенко и произнес:

– Иди отсюда, мальчик!

И Костя радостно помчался в сторону магазинчика азербайджанца Багдасарова покупать себе фирменные колготы, подпукивая при этом не хуже Ванюши.

10 НЕГРИТЯТ

– Байзель, хочешь я тебя током убью? – спросил Семенко, направляясь к своему суровому наставнику с длинным оголенным с одного конца проводом.

– Ты что, идиот? – заорал Байзель, вырвав провод из розетки и рубанув его по шее ребром ладони, выскочил из комнаты, при этом он уронил на пол какую-то книгу.

Костя, почесывая шею, нагнулся, некрасиво отклячив зад, подобрал книгу и прочел:

– Десять негритят!.. Очень, очень интересно…

Байзель вышел из туалета, удовлетворенно отдуваясь:

– Ох и поссал, я Семенко, столько, хоть белье стирай! Эй, придурок, ты где?

Подлый Костя не отвечал.

– Хм, – Байзель почесал бритый затылок,– на улицу убег, ну-ну… И двери, сиорчок хренов, не закрыл.

Наставник хотел прикрыть дверь, но решил сначала взять в комнате сигареты и пошел туда, но едва он сделал несколько шагов, что-то скрипнуло и он полетел в шурф сооруженной им же шахты. Дело в том, что в подъезде не было лифта, просто не было, а шахта была. И в свое время Байзель решил, что нечего зря добру пропадать, и соединил на всякий случай свою комнату с шахтой лифта наклонным ходом. Теперь механизм, всегда блокированный Байзелем, отчего-то сработал и хозяин оказался в им же сооруженной ловушке, потому что, выбраться из шахты с другой стороны можно было лишь с помощью ключей, а они остались в туалете, а створки над его головой захлопнулись автоматически. Байзель прислонился к стене и тяжело вздохнул. Его окружала полная тишина и темнота.

– Тут они и живут! – радостно говорил Васька Маргулис, какому-то суровому ветерану, представившемуся байзелевым фронтовым другом и приехавшему на электричке полчаса назад. Маргулису посчастливилось встретить его на платформе, и теперь цепко схваченный железной рукой ветерана, он подводил его к квартире Семенко. Ветеран отпустил Маргулиса и брезгливо переступив зловонную лужу у входа прошел внутрь, Васька сунулся следом просто из любопытства, ну любил человек по чужим квартирам пошастать. Прошли, никого. Крикнули, никто не отозвался. Вошли в комнату и разумеется наступили на створки потайного хода, после чего исчезли во мраке.

– Стой Рожок! – отчаянно кричал Валентин Александрович Земляника, полный и вечно потный мужчина в хорошем костюме с темными пятнами под мышками, и заячьей губой на вечно дергающемся нервным тиком лице, где-то на уровне первого этажа. В руках он сжимал бейсбольную биту,– объяснись со мной как мужчина с мужчиной!

– Пошел вон! – орал в ответ Петр Иванович Рожок этажом выше.

Земляника ко всему был ревнив. Сегодня, например, он узнал, что его любовница Мара, преподававшая в школе, где работал Петр Иванович, забегала к тому на перемене по служебным вопросам. Ну и бежит теперь Рожок по лестнице ножками кривенькими перебирает.

– Стой, гад! – орет Валентин Александрович.

– Ты, плебей! – отвечает Петр Иванович и плюет вниз.

Земляника на секунду даже притормозил, от удивления, но нашелся:

– Ты допустим тоже не патриций! – и плевок со щеки утирает,– тебе хана!

Рожок иронии не заметил, зато заметил приоткрытую дверь на лестничной клетке. Заскочил туда, Земляника следом, ну и понятное дело в шахту загрохотали.

А Ярослав Иванович Пасенков шум услыхал, и ему интересно стало, что это за гонки по вертикали в подъезде происходят. В глазок не видно пришлось дверь открывать. Открыл на свою голову. И пошел по-тихоньку. Дальше что? Понятное дело: пустая квартира, створки, шахта лифта. Такие дела. А следом и Володя Якорь, и карлик с Сяном. Как же без них?

Ох и удивились же они на дне шахты целое общество повстречав. Сян задницу армянскую ушибленную почесал и говорит:

– Чего это вы тут?

Байзель на правах хозяина дает пояснения:

– Это моя шахта, хочу сижу, хочу нет, а чего это вы в мою квартиру вломились, это еще вопрос.

– К прокурору! – поддакнул Рожок, типа он не вламывался, к тому же он был очень доволен, что Пасенков его туфельку нашел парную, потерянную во время спуска. И теперь Петр Иванович ею любовался, одновременно отмахиваясь ею же от Земляники, шептавшего ему в ухо угрозы.

– Это кто же такое придумал? Людев в шахту сбрасывать? – поинтересовался Якорь, а Ярослав Иванович пропел своим брежневским баритоном:

– Но сурово бровки мы насупим!

– А это кто? – подал голос карлик Буцефал и грязным пальцем ткнул прямо в неизвестного Байзелева друга, которого привел Маргулис.

– Это брат Байзеля,– сказал Васька, однако Байзель брата не признал.

– Не знаю я его,– сказал он и отвернулся.

– Знаешь… – прошипел тот с нехорошей улыбкой,– вместе партизанов ловили по лесам Югославии, Адольфик я…

Байзель похоже прямо побледнел от такого признания, благо было темно и этого никто не заметил.

– Черт, точно, а что у тебя с рожей?

– Операция пластическая,– прошипел Адольфик,– дорогая.

– А чего приперся?

– Так тут в Триполье ветераны наши собираются, ты что не знал?

– Нет, а чего это в сумке у тебя?

– Хм… – Адольфик извлек бутылку коньяка, потом еще две.

– Ух, ты! – обрадовался Якорь.

– Давай открывай уже! – приказал хозяин шахты, сглатывая слюну, – не пропадать же добру! Тут у меня где-то свечи были и стаканы.

Бутылка пошла по кругу. Тут снова что-то прилетело сверху. На сей раз плюгавый дед Трубачев, местный педофил и извращенец, выследивший все-таки Костину квартиру.

– А ты кто еще такой? – спросил Якорь удивленно,– тоже ветеран?

– Где ты был во время путча? – это Буцефал влез.

– Я…я… вот… – Трубачев был явно растерян и почему-то рылся по карманам. Наконец он извлек трясущимися руками из недр костюма пачку порнографических открыток, моментально экспроприированных карликом, и спросил несколько запоздало:

– Интересуетесь?

Интересовались все, картинки передавали по кругу, цокали языками, и хлопали друг дружку по плечам. Следом пошла вторая бутылка коньяка. И тут в разгар веселья створки открылись, и раздался голос Кости:

– Байзель! – позвал он.