ВАНЮША
Упитанный лысый мужик в сером свитере поманил корявым пальцем Костю Семенко и спросил неприятным голосом:
– Эй, мальчик, иди-ко сюды, скажи дяде, как тебя зовут?
При этом он громко перднул. Костя поморщился и протирая глаза от едкого газа ответил:
– Ванюша…
– Ага,– кивнул мужик и подпустил газа,– значится Ваня… Тезка!
Костя помотал головой отрицательно:
– Нет, меня Костя зовут.
Мужик задумался, даже следующий его пук получился неубедительным. Потом он сказал:
– Так, ничего не понимаю. Ванюша, а зовут Костя. Странно.
Семенко обрадовано заподпрыгивал:
– Нет дядя, вы ничего не поняли просто. Зовут меня Костя, это вы пукаете очень ВАНЮШЕ!
Мужик обрадовано закивал:
– Ага, есть немного. Последствия контузии.
– Конфузии? – удивился Костя,– а это как?
– Ну,– мужик присел на корточки, и аж крякнул от удовольствия, снова заставив Костю поморщиться. Его голова оказалась на уровне Костиной, хотя тот стоял, как стоял.
– В войну это было, давно. Стояли мы под Дубной…
– Пьяные? – просил Семенко. Рассказчик смутился.
– Почему пьяные? Не ну выпили, конечно, для храбрости не без того, но не так, чтобы сильно…
Однако узнать подробности подвига, неизвестного пукающего мужика, Косте было не суждено. Лысый хлопнул себя по коленям и сделав удивленное лицо спросил, указывая Косте за спину:
– А что это у тебя?
Семенко оглянулся:
– А,– с дебильной улыбкой он махнул рукой,– это кошеловка.
Сзади стояла непонятного вида сооружение. Двое санок, поставленные друг на друга под углом в 45 градусов, причем верхние были подперты деревянной палкой, когда-то бывшей ножкой от стула. Все вместе это напоминало раззявленную пасть диковинного зверя. Внутри пасти лежал надкушенный кусок ржаного хлеба, явно не свежий.
– А зачем она тебе? – По-обыкновению пукнув, спросил Ванюша.
Костя флегматично пожал плечами.
– Да так, баловство. Кошек ловить.
– А… Понимаю. Только они на хлеб плохо идут, мы их в войну колбасой немецкой приманивали.
– У меня немецкой нет,– вздохнул Костя,– у меня вообще никакой нету. Может у Байзеля есть, я не знаю, спрошу потом.
Мужик сделал паузу и очень уж убедительно бзданул.
– Постой, Ванюша, тьфу ты, Костя! Как ты сказал, у кого спросить?
– У Байзеля! Это мой… психоаналитик.
– Кто?
– Ну этот, как его… наставник и вообще-то он обычный гомо. Какой вы дяденька все-таки тупой!
Ванюша сплюнул:
– Гадость какая. А он воевал?
– Конечно, за немцев, в «Архиве смерти!»
– Ага! – многозначительно произнес мужик, и глазки его забегали по сторонам.– А чего он там делал?
– А,– махнул рукой Костя,– бумажки там перекладывал.
– Понятно, так он мой сослуживец получается, я сам в этом архиве, как там его?
– Смерти! – громко подсказал Костя и замахал руками как вертолет пропеллером, для убедительности, наверное.
– Вот-вот,– кивнул Ванюша,– я это… Хочу сюрприз твоему Байзелю сделать. Ты мне поможешь?
Костя задумался. Думал он долго, что-то подсчитывал, прикидывал и, наконец, сказал:
– Двадцать рублей!
– Чего? – вылупил глаза лысый Ванюша.
– Чего, чего, двадцать рублей, гражданин, и хороший сюрприз обеспечен. – С этими словами Костя улыбнулся своей очаровательной беззубой улыбкой.
«Сослуживец» почесал затылок, крякнул, пукнул и сказал:
– А согласен!
– По рукам? – переспросил осторожный в финансовых вопросах Семенко.
– Ага, по ним… – ответил ваня, но руку протягивать не стал, спросил только,– А зачем тебе столько денег, Костян?