Слуги Люцифера

Вдруг, среди толпы, собравшейся, кто посмотреть, а кто и помочь, выделился мужчина и решительно направился к воротам конюшни. Язык пламени почти коснулся его. Тогда человек схватил огромную кадку с водой из рук двух женщин, облился ею с головы до ног и бесстрашно ринулся к засову на воротах. Отодвинув его, он отскочил в сторону, так как лошади, доведенные паникой до безумия, вырвались каждая из своего стойла и наперебой, калеча друг друга, понеслись на волю. Только один конь, тот самый Корсар, не выбежал. Он единственный, в целях предосторожности, был привязан красивой металлической цепью к железному кольцу. Несчастное животное, хрипя и захлебываясь от ржания, брыкалось, как безумное, ибо языки пламени если и не касались его, то сильно прижигали.

Князь, уверенный, что его любимцу пришел конец, окончательно лишился чувств и осел на руки своей жены, которая, согнувшись под тяжестью его тела, рухнула на траву, но потом заботливо положила голову супруга к себе на колени.

Ей, впрочем, была глубоко безразлична участь несчастного животного. Его дикое, душераздирающее ржание нисколько не трогало эту бессердечную, надменную красавицу. Она равнодушно взирала на все происходящее, одновременно теребя волосы мужа спокойными, размеренными движениями.

Обе девочки также были на гране срыва. Однако же, беспокоил их не только конь.

Жанна, раскрыв рот и затаив дыхание, смотрела на управляющего, который все глубже и глубже продвигался в конюшню, пытаясь освободить коня. Сердце девочки бешено колотилось и казалось, еще немного и оно выпрыгнет из груди. Ей даже хотелось кинуться в этот огонь к господину управляющему, чтобы помочь ему и просто побыть рядом, но, понимая, что она вместо помощи лишь помешает ему, осталась стоять, где стояла.

Нинетта же не сводила глаз с Сережки, который метался вокруг горящей конюшни, не зная, что делать и безумно паниковал.

На какое-то время Жозэ исчез в языках пламени, его невозможно было различить сквозь дым и этих мгновений хватило Жанне и Сережке, чтобы едва не сойти с ума. Но, к счастью, спустя еще мгновение, тот, за кем они так пристально наблюдали, появился, и в руках у него была уздечка, за которую он вел коня.

Едва лишь оба они вышли из полыхающей конюшни, как крыша ее рухнула, повалив за собою все четыре стены.

Жозэ, очутившись на живой, зеленой траве, почувствовав под ногами твердую, не охваченную пожаром почву, вдохнув полными легкими свежий воздух, внезапно отпустил уздечку и упал без сознания в двух шагах от лежавшего на коленях у супруги князя Мадлика, который, впрочем, уже очнулся.

Конь, почувствовав свободу, вскочил на дыбы, а затем понесся по лугам и полям, на радостях, что остался жив, принялся резвиться и играть. Сам он нисколько не пострадал, за исключением того, что его драгоценная шерсть в некоторых местах оказалась немного подпаленной.

Увидев своего любимца целым и невредимым, князь окончательно пришел в себя, вскочил на ноги и, подбежав к Корсару, несмотря на то, что тот запросто мог его лягнуть, принялся ласкать его и приговаривать:

– Ах, ты мое сокровище! Ах, прелесть! Я велю простроить для тебя отдельную конюшню.

Нинетта, которая все это слышала, пробормотала себе под нос:

– Да, если бы мы с Жанной погибли, он бы едва ли это заметил, – и в глазах ее блеснули слезинки.

Для Жанны же не существовало никого и ничего вокруг, кроме лежащего на траве, бесчувственного, черного от дыма, господина управляющего. Она вместе с Сережкой металась вокруг него, не зная, что сделать, чтобы привести его в чувства.

Двое мужчин подошли к детям, аккуратно их отстранили и, взяв на руки Жозэ, понесли его в домик. Сережка вприпрыжку побежал за ними, а Жанна, подумав, что такое же проявление чувств не пристало княжне, осталась на месте, хоть и горела желанием не отходить от управляющего ни на миг.

Вряд ли эта десятилетняя девочка отдавала себе отчет в том, почему ее так неудержимо потянуло к этому новому человеку, потянуло с первого же взгляда, вряд ли она понимала, что происходит внутри нее, но, невольно сравнив Жозэ со своим отцом, она еще более возвеличила первого и прониклась презрением к последнему.

Вскочив с травы, она пронеслась мимо Нинетты, подбежала к отцу, который все еще продолжал ласкать своего коня и осыпать его всякими нежными словами. Дернув князя за рукав, девочка сказала, глядя ему прямо в глаза:

– Он очень смелый, правда?

Князь Мадлик только кивнул, даже не посмотрев на дочь.

Жанна продолжала:

– К коню ты прежде подошел, чем к человеку, который мог погибнуть из-за него.

Тут князь перестал теребить гриву Корсара, обернулся к дочери и, безо всяких слов влепил ей такую увесистую затрещину наотмашь, что Жанна, тихо вскрикнув, упала прямо под копыта Корсара. Если бы подбежавшая Нинетта не помогла ей подняться, конь затоптал бы девочку своими мощными копытами.

А в домике управляющего происходило следующее:

Те двое мужчин, что внесли бессознательного Жозэ в комнату, положили его на кровать, а маленький Сережка остался сидеть подле своего друга, принявшись смывать мокрым полотенцем копоть с его лица.

Так он просидел возле управляющего несколько часов. Наступил вечер, за окном стемнело, мальчика сморило.

К полуночи все в доме князя уже видели десятые сны. Не спала только Жанна. Девочка ворочалась в своей постели с боку на бок и никак не могла уснуть. Голова побаливала от столкновения с отцовской рукой, мешали спать обида, негодование, возмущение и ярость. Мешало и беспокойство; как же там себя чувствует господин Жозэ?

Полежав еще немного, но, так и не уснув, Жанна тихо, не производя ни малейшего шума, встала, накинула плащ поверх ночной сорочки и стала медленно, на цыпочках продвигаться к двери.

Едва ее пальцы коснулись ручки, как из темноты послышался голос сестры:

– Ты куда?

– Я тебя разбудила?

– Нет, конечно. Ты ведь производишь не больше шума, чем муравей. Просто мне тоже не спится. Так, куда ты идешь?

– К управляющему.

– Что? Сейчас? – Нинетта сразу встала.

– А что? Мне хочется посмотреть, как он.

– Почему ты так о нем беспокоишься?

– Сама не знаю. Но я чувствую к нему такую привязанность, какую никогда еще ни к кому не чувствовала.

Нинетта помолчала мгновение, а потом взяла сестру за руку.

– Я пойду с тобой.

– Тогда идем. Накинь свой плащ.

Когда девочки спустились на первый этаж, а затем прошли в холл, дверь на улицу оказалась запертой, как и бывало всегда во избежание всякий неприятностей. Дворецкий поворачивал ключ в замке, едва пробивало десять вечера.

– Я и забыла об этом, – сказала Жанна. – Ну, ничего, полезем через окно.

Они быстро отыскали окно, через которое было удобнее всего проникнуть на крыльцо.

– Осторожнее, ты разбудишь дворецкого. У него слух, как у собаки, – предостерегла сестру Нинетта.

– Створка может скрипнуть! Вот, досада! Аккуратнее…

Кое-как, с большой осторожностью и опасением быть застигнутыми врасплох, девочки все же открыли окно без шума. Потом друг за другом перелезли через подоконник и спрыгнули на крыльцо.

– Ну, все! – выдохнули они разом.

– А закрыть? – встрепенулась Нинетта.

– Не надо. Мы же сейчас обратно полезем. Вот только взглянем, как там управляющий. Мы поглядим в его окно, а потом сразу назад.

ГЛАВА 3