Я вылечу твою собаку

– Голубка, у меня столько денег, сколько тебе и не снилось. Оставь ты эти глупые мечты, мир и так принадлежит нам! Что тебе еще нужно?

– Но мне хочется творить…

– Ты уже чуть не натворила! Если ты меня действительно любишь, – он взял мое лицо в ладони, – все остальное для тебя уже неважно. И я хочу, чтобы ты смотрела на меня так, как на… В общем, широко открытыми глазами.

– Люблю тебя, – прошептала я, искренне желая поверить в то, что ничто в мире мне больше не нужно.

* * *

Через пару часов наш самолет взмыл в небо. С легкой грустью я смотрела в иллюминатор на удаляющийся город моих грез. Меня терзало любопытство, звонил режиссер возлюбленному или нет. Я мысленно перенеслась во вчерашний вечер, вспоминая, был ли Майкл Уоррен среди тех, кому меня представляли. Нет, я не помнила такого имени. А значит, режиссер приметил меня, когда я пела. Как жаль, что не удалось даже словом обмолвиться с Робертом, хотя мы провели вместе не меньше получаса. Просто не верится, что такое чудо приключилось со мной. Я весь день запрещала себе думать об этом актере, но сейчас воспоминания ярким фейерверком взорвались в голове. Вновь захотелось ощутить обжигающее дыхание Роберта на своей шее и услышать завораживающий тембр его голоса. Тяжелый вздох, вырвавшийся из груди, привлек внимание Леона. Он отложил планшет и взял мое запястье.

– Тебе нехорошо? Что с пульсом?

Вымученная улыбка не спасла положения, Он ждал ответа. Мне не хотелось, чтобы Леон догадался о причине столь сильного волнения. Более того, вопросы, которые вертелись на языке, расстроили бы его.

– Все хорошо. Я просто вспоминаю, как мы с тобой познакомились, как ты спас мне жизнь, наш первый вечер, – вывернула я на проторенную дорожку.

Леон погладил меня по щеке. Похоже, ответ его удовлетворил. А ведь и правда, он спас мне жизнь, и я должна быть признательна возлюбленному. Изгнав Роберта из мыслей, положила любимому мужчине голову на плечо. Невольно взгляд упал на кольцо. Я ничего не понимала в драгоценностях – мне их не дарили. Но эта вещица завораживала переливающимся сиянием камней белого и коньячного цветов.

– Роскошное кольцо, спасибо! – я вспомнила, что не поблагодарила Леона, и решила сделать ему приятное. Лучше поздно, чем никогда.

– Тебе понравилось?

– Не то слово!

– Я буду делать тебе много подарков. Это кольцо я долго искал. Мне хотелось, чтобы оно было достойно тебя. Здесь пятнадцать бриллиантов кристальной чистоты. Я заказал его еще две недели назад, но получил только сегодня.

– Стоит целое состояние, наверное!

– Не дороже денег, любимая! Но ты права, вещь эта имеет большую ценность. Я рад, что кольцо пришлось тебе по душе.

– А как ты угадал с размером?

– Когда ты спала, я измерил твой пальчик ниткой, – и добавил совсем тихо, – ты спишь очень крепко и не всегда просыпаешься, когда я целую тебя. А теперь давай посмотрим кино.

У Леона был хороший художественный вкус, и мне нравились фильмы, которые он предлагал. Пять часов в компании с Одри Хепберн пролетели незаметно. Самолет пошел на посадку в аэропорту Нью-Йорка под финальные титры картины.

Мы оставили вещи в отеле «Пьер Тадж» у Центрального парка и отправились на ночную прогулку по Бродвею. Улица находилась в двадцати минутах от гостиницы, и такси не понадобилось. Она волнообразно петляла по острову, щедро переливаясь рекламными огнями. Я впервые увидела «Метрополитен-Опера» и побывала на площади Таймс-сквер. Все визиты были назначены на следующий день, и вечер принадлежал нам двоим. Я открывала для себя Америку глазами Леона. Он был из той породы людей, которые везде чувствовали себя уверенно, и это не могло не нравиться. Я по-прежнему не переставала удивляться состоятельности ветеринарного врача в Штатах. Возлюбленный сделал мою жизнь настолько комфортной, что иначе как волшебником его было не назвать. Напрягали в наших отношениях – красные флажки, которые четко расставлялись по моему пути. Ну, если не брать в расчет работу в клинике, хотя к ней я уже стала привыкать.

* * *

На следующее утро Леон решил познакомиться с моими родителями по скайпу. Я предупредила родственников не отвечать на звонок в пижамах. Возлюбленный сел рядом со мной перед экраном и взял за руку. Дальше все происходило так, как обычно случается во многих семьях: знакомство родителей с женихом, но не воочию, а онлайн. Отец и мать были в восторге – мой избранник сумел произвести неизгладимое впечатление. Леон пообещал им, что мы обязательно приедем в Россию, и клятвенно заверил, что сделает из меня врача. Папа прослезился и сказал, что вручает ему мое тело и душу со всеми потрохами. В общем, благословил.

– Ты был на высоте! Так порадовать родителей не смогло бы даже мое возвращение на родную землю с Оскаром в зубах, – я нежно обняла избранника.

– Дался тебе этот Оскар. С тебя массаж, – он подхватил меня на плечо и отнес в постель.

– На очереди знакомство с моими родственниками, – оповестил возлюбленный, не переставая мурлыкать от удовольствия. – Уверен, все пройдет как по маслу. Они отчаялись женить меня и дождаться внуков. Ты будешь для них ангелом во плоти, что бы ни сказала.

– А ты хочешь детей?

– Да! Я надеюсь, ты не лопаешь втихаря всякую гадость под названием «противозачаточные пилюли»?

– Нет, не лопаю.

– Значит, в ближайшее время ты меня осчастливишь?

– Как-то не думала об этом, – я немного растерялась, и Леон, перевернувшись на спину, удивленно спросил:

– Любимая, я не понял?

– Что не понял?

– Ты меня скоро осчастливишь?

– Да, – сказала я, прочитав в его глазах то, что он хочет услышать. Мысленно попыталась вспомнить последний день прихода женских немощей, что «плавали» последнее время.

– Вот это другое дело, – успокоившись, он опять лег на живот. – Продолжай.

* * *

Мистер и миссис Берри жили в пригороде Нью-Йорка в собственном доме. На дворе стояла осень, и в прихожей уютно пахло яблоками из собственного сада. На подоконниках расположились глиняные вазоны с лавандой и пряными травами, а у стены взгромоздились рыжебокие красавицы тыквы. Мы вошли в просторную светлую гостиную с круглым столом, накрытым вышитой льняной скатертью. На стулья были накинуты клетчатые пледы, которые наверняка согревали обитателей дома в холодное время года. Но сегодня стояла теплая погода, и солнечный свет преломлялся в витражных окнах, рассыпаясь веселыми лучами по стенам. Родители моего избранника встретили нас изысканным обедом. Индейка в брусничном соусе и штрудель, испеченный по рецепту хозяйки дома, навели меня на мысль, что Леон с детства привык к вкусной домашней пище. Пора мне начинать штудировать кулинарные книги. Простота в общении и добродушный настрой царили за столом.

Я украдкой рассматривала родителей жениха. Леон внешне больше походил на мать, уроженку северных стран, но темперамент и живость характера, безусловно, унаследовал от отца, итальянца по происхождению.

Меня, действительно, чуть ли не носили на руках. Ингрид и Джон, так звали родителей избранника, до сих пор не растратили молодецкого задора. После обеда мужчины отправились на теннисный корт за домом, а мы с Ингрид последовали за ними. Джон гонял сына по корту из угла в угол, а мать так переживала, что ее волнение передалось и мне. Леон разрумянился, и я не могла отвести от него глаз. С грацией волка возлюбленный перемещался по площадке, отражая мяч за мячом, не забывая периодически кланяться прекрасным болельщицам. Джон играл отменно и был в выигрыше.

– Ты его любишь? – неожиданно спросила Ингрид, когда игра близилась к концу.

– Что?

– Ты, серьезно, любишь моего мальчика? – терпеливо повторила вопрос она, и мы встретились взглядами.

– Его невозможно не любить, – улыбнулась я, не понимая, к чему этот разговор.

– Он очень сложный человек, – вздохнула Ингрид и, опустив глаза, обняла меня. – Я хочу, чтобы рядом с ним была женщина, которая, не обращая внимания на все его… странности, любила всю оставшуюся жизнь.

О небо, что она имеет в виду? Какие еще странности? Ну, то, что он вытворяет в спальне, конечно, достаточно замысловато, но вряд ли мать знает об этом.

– Леона окружало всегда много женщин, – продолжила она, не забывая периодически радостно подбадривать игроков, – но ни одна с ним не осталась. Конечно, многих бросил он, но ведь были и те, которые ушли сами.

– Вы знали их? – спросила я и тут же прикусила язык. Не стоило развивать эту тему.

– Кого-то знала много лет назад, – мать вновь повернулась ко мне. – Леон уже давно нас ни с кем не знакомил. Его жизнь всегда делилась на две стороны: светлую и темную. Но, впрочем, ладно. Я зря завела этот разговор. Надеюсь, все у вас получится. Ты хорошая девушка, сразу видно. Береги его, пожалуйста.

Я была рада, что мы ушли от щекотливой темы, но множество новых вопросов о личности жениха нарисовалось к уже имеющимся. Отец отвоевал победу у сына, и, довольный, направился к нам.

– Дорогая, покажи Джил наших собачек, а мы с Леоном пока остудимся в бассейне. Он по-прежнему тяжеловат для тенниса, но хватку не потерял. Подарю ему скакалку, пусть вырабатывает чувство легкости. А все из-за его увлечения боксом!