Тише шёпота

Лиза не без труда дотянулась до телефона, который лежал на прикроватной тумбочке, и посмотрела время.

– Господи! Уже двенадцать часов, а я не собрана! Меня же Зибровский четвертует, если я провалю интервью! – с этими возгласами она довольно ловко выкрутилась из цепких объятий мужчины, который вновь попытался её удержать, и побежала в ванную.

Девушка быстро приняла душ и начала прихорашиваться: нанесла макияж, слегка завила локоны, после чего собрала на висках тонкие прядки и заколола их на затылке в хвостик «Мальвинку».

– Ты не возражаешь, если твой водитель отвезёт меня в музей? – поспешно одеваясь, обратилась она к Денису, который всё ещё лежал на кровати и внимательно наблюдал за ней.

Он слегка прищурился и скривил губы в улыбке:

– Тебе придётся вечером за это мне хорошо заплатить!

– Дорогой, если у меня всё пройдёт успешно, а я очень на это надеюсь, то я должна буду ещё статью написать. Давай увидимся в воскресенье, – Лиза на цыпочках подскочила к нему и коротко чмокнула в губы.

– Ладно, – согласился он, но выражение его лица красноречиво говорило о том, что он всё равно недоволен. – Я сейчас дам команду Николаю, чтобы отвёз тебя.

Денис, как и обещал, тут же набрал водителя, но провожать девушку не пошёл. Она уже открыла дверь и хотела выйти из квартиры, как в это самое время ей позвонил редактор.

– Курская, как там у тебя дела обстоят? Ты на месте? – услышала она в трубке его взволнованный голос.

– Добрый день, Вениамин Владленович! Подхожу! – нагло солгала она и быстро направилась к лифту.

– Мой знакомый мне только что сообщил, что на выставке новая картина Зюкина наделала много шума. Называется «Невеста». Расспроси о ней обязательно!

– Хорошо! Я поняла!

На протяжении всего пути до музея Лиза сильно нервничала. Она боялась опоздать и не застать там художника. Каждая заминка на светофорах казалась ей целой вечностью. Наконец-то водитель доставил её на место. Она выбралась из салона огромного чёрного внедорожника и поспешила вверх по мраморным ступеням к входу в музей…

…В Большой галерее было много людей: солидные мужчины и нарядные дамы, среди которых немало настоящих знатоков живописи, а также молодёжь, желающая приобщиться к прекрасному искусству, и даже две группы подростков, которых привели то ли из художественной, то ли из общеобразовательной школы. Юные художники, чьи работы выставлялись сегодня в залах, также присутствовали здесь и уже купались в первых лучах славы. Их представили нескольким корифеям искусства, а те в свою очередь некоторых из них даже удостоили особой похвалы.

Константин пребывал в приподнятом настроении. Его вдохновляло большое внимание к выставке в целом и к его работам в отдельности. Нескрываемое наслаждение и удовлетворение он испытывал в этот день от осознания того огромного впечатления, которое произвела его «Невеста». Это был фурор! Он с благоговейным трепетом в душе наблюдал, как гости подходили к картине, подолгу смотрели на неё с заметным восхищением и интересом, а затем большинство из них, уходя, оборачивались и вновь кидали прощальный взгляд на полотно.

Лариса Витальевна тоже сияла от восторга. Она ухватила своего любимого протеже под руку маленькой сухонькой ладонью и в очередной раз благодарила его:

– Ах, дорогой мой, как хорошо всё вышло! Какой успех! Спасибо тебе, родной, что уважил! Ты не пожалел, что выставил сейчас этот портрет?

– Ни секунды не пожалел!

– Нет, Костя! Надо было подождать до более серьёзной выставки! – тут же начал перечить женщине другой его знакомый мэтр. – Тогда интерес к картине был бы ещё больше и цена выше! Поторопился ты, прогадал, – журил он художника.

– Но что-то мне подсказывает, что ты не захочешь расставаться с ней! – Лариса Витальевна посмотрела на молодого мужчину пронзительным взглядом. – Я права?!

Он согласно кивнул. Они ещё некоторое время беседовали втроём, а затем мэтр оставил их…

…Лиза поспешно вошла в Большую галерею музея и, осматриваясь среди множества людей, начала искать глазами художника Зюкина. Услужливые официанты с блестящими подносами в руках ненавязчиво предлагали гостям шампанское в высоких тонких фужерах и лёгкие закуски, а детям замысловатые сладости в ярких бумажных коробочках. Посетители переходили от картины к картине и, обсуждая выставку, тихо переговаривались между собой. Девушка прошла по залу дальше и вдруг увидела того, кого искала. Он стоял у противоположной стены и, с улыбкой глядя на пожилую женщину, беседовал с ней. «Уф, я успела! Теперь идём на таран!» – она глубоко вздохнула и уверенно направилась в их сторону…

…Лариса Витальевна в своей обычной манере только что окончила разговор с Константином и без лишних прощаний пошла к своей подруге Оболонской, чьи воспитанники выставляли сегодня работы.

«Теперь можно ехать домой», – мужчина повернулся к выходу и замер. Его накрыло, словно цунами, неимоверное удивление и волнение: в лёгкой шифоновой ткани белого платья сквозь людскую толпу к нему плыло видение многих его снов! Оно приблизилось и, протягивая руку, с обворожительной улыбкой произнесло:

– Константин Николаевич, так вот вы где! А я-то вас ищу! Я надеюсь, вы не забыли, что обещали дать мне интервью?! Курская Елизавета из «Новой художественной газеты».

Мужчина лишился дара речи. Он с идиотской улыбкой на устах взирал на это прелестное личико с огромными чёрными глазами, а потом, опомнившись, осторожно взял тонкие пальчики в свою ладонь. Видение не исчезло, напротив, оно продолжало говорить:

– Пойдёмте, дорогой мой Константин Николаевич, пойдёмте! Там на втором этаже нам никто не помешает!

Он, ведомый за руку, шёл туда, где под большой раскидистой пальмой в огромной деревянной кадке стояли два низких, плетёных из ротанга кресла.

Живое воплощение его грёз (в том, что оно живое, он теперь не сомневался) грациозно село и, улыбаясь, произнесло:

– Как же я боялась, что вы уйдёте и я не встречусь с вами!

Костя расположился рядом и продолжил недоумённо разглядывать девушку. «Невероятно! Ещё вчера я считал её образ плодом моего воспалённого воображения, а теперь она живая… реальная… предо мной! Как такое возможно?!»

– Простите… Лиза? Я правильно услышал? – прервал он своё затянувшееся молчание.

– Курская Елизавета, «Новая художественная газета».

– Я действительно уже собирался уезжать…

– О-о-о! Я вас задерживаю?! – изобразив на лице почти искреннее сожаление, она стремительно встала. – Тогда мы можем перенести нашу беседу. Например, на завтра!

– Нет, нет! Я не тороплюсь! – он поспешно остановил её и подумал: «Стоило Даше уехать ненадолго, как я опять что-нибудь да забуду. Вот теперь и про интервью».

– Лиза, о чём вы хотели спросить меня?

– Константин Николаевич, я благодарю вас, что согласились ответить на мои вопросы, – девушка ловко достала из сумочки диктофон и включила его. – Выставка «Крымское вдохновение» состоялась сегодня с таким триумфом благодаря вам! Почему вы, такой талантливый художник, тратите время и занимаетесь с детьми из обычной художественной школы? – начала она с простого вопроса.

– Я имею отношение к выставке гораздо меньшее, чем вы думаете. Моя роль во всём этом очень скромная. Культурно-просветительскую и образовательную деятельность с молодёжью я считаю очень нужной и важной. Когда-то я тоже только начинал писать первые работы, и благодарен людям, которые оказались тогда рядом, поддержали меня и продолжают всячески это делать до сих пор. Что касается этих ребят, то они очень способные, и работа с ними доставила мне удовольствие. Эта поездка действительно стала для нас всех сплошным вдохновением!

Лиза заранее приготовилась услышать хвалебную речь о его собственной значимости и теперь обращала внимание, что и с какой интонацией говорит мужчина. Его ответ несколько удивил скромностью, но она не подала вида.

«Кажется, я поторопилась записать его в зазнайки. Надо обязательно нащупать зацепки для дальнейшего разговора, найти ниточку и распутать этот загадочный клубок под названием „Художник Зюкин“».

– Вы сказали, что вас продолжают поддерживать. Что вы имели в виду? Это просто дружеская поддержка или у вас есть специальные люди, которые занимаются продвижением вашего творчества?

– В моём случае разделить подобным образом я не могу. Все, кто рядом со мной, – это мои друзья, соратники и «специальные люди», как вы говорите, в одном лице.

«Хм. Будем копать глубже. Посмотрим, что ты за фрукт», – журналистка кивнула и спросила:

– У вас много друзей? Можете ли вы назвать себя преданным, верным человеком? Может быть, общительным или, наоборот, разборчивым в отношениях?

– Предавать никого не доводилось. Надеюсь, что никто меня в этом никогда не обвинит. Общительным себя не назову, люблю побыть наедине с собой. Думаю, отсюда и разборчивость. Если честно, то рядом со мной задерживаются только люди с родственной душой. Иные не выдерживают мой скверный характер, – Костя уже оправился от первого волнения и теперь спокойно отвечал на вопросы этой красивой девушки.

– Сейчас для многих актуальна тема поиска предназначения. Чувствуете ли вы себя на своём месте? Можете ли сказать, что вы нашли и выполнили какую-то высшую миссию?

– Если честно, не задумывался об этом. Знаю только, что я занимаюсь по жизни тем, что мне доставляет удовольствие. Если мои картины нравятся людям, радуют их, тогда я могу надеяться, что эту маленькую часть моей миссии я выполнил.

«В реальности он даже симпатичнее», – Лиза с любопытством рассматривала этого импозантного мужчину, чьи фотографии видела вчера.