КАССИЙ
Боишься?
Мне думать, ты такого не хотел?
БРУТ
Нет, Кассий, хоть его люблю я сильно.
Но для чего ты задержал меня?
И чем со мной хотел бы поделиться?
Коль речь об общем благе заведёшь,
То ставь, хоть честь и смерть пред каждым глазом,
Спокойно буду я смотреть на них.
И да помогут боги столь, сколь к чести
Моя любовь сильней, чем смерти страх.
КАССИЙ
В тебе, Брут, эту доблесть знаю также,
Как показную мягкость я твою.
Что ж, тема повести моей – о чести.
Я не скажу, что ты иль кто другой
О жизни думают, но предпочёл бы
Я для себя жить жизнью не такой,
Чтоб в страхе трепетать пред мне подобным.
С тобой свободными мы родили?сь,
Как Цезарь. Вскормлены, как он, и можем
Как он, сносить зимою холода:
Вот, как-то раз, в день ливневый и шквальный,
Когда Тибр бурный берега терзал,
Сказал мне Цезарь: «А дерзнёшь ли, Кассий,
Со мною прыгнуть в гневный сей поток
И выплыть вон туда?». По его слову,
Как был одет, я бросился в волну,
Велев ему: «За мной!», что он и сделал.
Поток ревел, но мы справлялись с ним,
На крепких мышцах в сторону бросая,
И пресекая вызовом сердец.
Но прежде, чем смогли доплыть до цели,
Как Цезарь крикнул: «Кассий, помоги!».
Как наш Эней[7 - Эней – легендарный отец римского народа.], великий предок, вынес
Из пекла Трои на своих плечах
Анхиза[8 - Анхиз – отец Энея.] старого, так из волн Тибра
Мной вынесен усталый Цезарь был.
И вот теперь он богом стал, а Кассий —
Ничтожество, и должен спину гнуть,
Когда ему кивнёт небрежно Цезарь.
В Испании болел горячкой он,
Когда случался приступ, замечал я,
Как он дрожал, да, этот бог дрожал.
С его трусливых губ сбегал окрас их,
А взор, прищур, чей, держит в страхе мир,
Терял свой блеск. Как он стонал, я слушал:
Да, тот язык, что ри?млянам велел
Записывать его все речи в книги,