Двадцать лет одного лета. Дело № 48

– Так. А после вашего с ней разговора, она сразу ушла? Дверь за ней кто закрыл?

– Блин, вот честно, не помню… Аношин сделал вид, как будто усердно думает, после чего добавил: – Я дверь за ней точно не закрывал, а вернулся на кухню. Она осталась в прихожей.

– Ясно. Дальше…

– А дальше… – Аношин почесал за ухом, откинул с глаз волосы и продолжил: – Через какое-то время, в квартиру вновь позвонили. Голощенкова к этому времени уже ушла спать в свою комнату, а мы оставались сидеть на кухне втроём. Когда в дверь позвонили, я не знаю, кто её открыл, но через некоторое время к нам на кухню зашёл оперуполномоченный Прусов. Его у нас на районе все знают. Он сказал, чтобы мы все валили с хаты. Я оделся и ушел к себе домой. К Полинке я не пошёл, так как мы с ней поругались.

Аношин говорил в точности так, как и предполагал Карецкий. Не подкопаешься. На очной ставке он однозначно подтвердит свои показания и ему наверняка плевать на Полину, лишь бы свою жопу вытащить из беды. Подтянуть его на группу лиц не получится однозначно. Карецкий записал показания Аношина в протокол допроса свидетеля, после чего пододвинул ему бланк для ознакомления. Тот внимательно перечитал и согласился с написанным. Затем Карецкий передал ему ручку и указал, в каких местах поставить подпись. Сделав это, Аношин уже было поднялся со стула и направился к двери, но Карецкий его вновь остановил.

– Куда это Вы собрались, молодой человек? – спросил он, не глядя в его сторону, продолжая собирать все протоколы по делу вместе для последующего сшивания дела.

– Как куда? Мы же закончили?

– Я вроде ещё не сказал, что мы закончили.

Сейчас Карецкий наслаждался своим превосходством над этим избалованным и самоуверенным молодым человеком.

– Я Вас попрошу присесть в коридоре и подождать меня для проведения очной ставки. Через тридцать минут вернусь. Если же Вам нужно идти на работу, а я Вас задерживаю, то могу выписать Вам повестку, которая является оправдательным документом для Вашего работодателя. Она Вам нужна?

Аношин отрицательно покачал головой и Карецкий выпроводил его из кабинета в коридор. Здесь он поставил ему стул и, не забыв взять дело и статистическую карточку на возбуждение уголовного дела, закрыл дверь на ключ и направился к Михалычу. Подойдя к кабинету, он удивился. Дверь была прикрыта. Это было странно, потому как Михалыч никогда её не закрывал в рабочее время. Это мог сделать лишь начальник отдела, когда заходил к Михалычу для обсуждения какого-либо вопроса. Карецкий тихо приблизился к закрытой двери и прислушался. Из-за двери действительно доносился голос Внукова Анатолия Дмитриевича, говорившего с кем-то на повышенных тонах. Карецкий постучался в дверь и, не дожидаясь ответа, открыл её.

– Заходи, – строго и чётко сказал начальник отдела. – Тебя для полной ясности картины как раз не хватает.

Карецкий зашёл в кабинет и его удивило, что Внуков не протянул ему руку для приветствия, что обычно он делал, не взирая на различия в должностях и званиях. Анатолий Дмитриевич стоял в центре кабинета. Михалыч сидел за своим столом и курил, а рядом с ним, на диванчике, как зажатый в угол побитый воробей, поджав ноги, сидел Прусов с опущенной головой.

– Аношина допросил? – не вводя в курс дела, спросил Михалыч.

– Только закончил.

Карецкий передал Михалычу только что сшитое уголовное дело в отношении Белинской Полины и открыл его на нужной странице – на протоколе допроса Аношина.

Михалыч принял из рук Карецкого дело и углубился в чтение.

– Деньги где? – сурово глядя на Карецкого, спросил Внуков.

Карецкий сделал изумлённый вид.

– Не понял? Какие деньги?

На самом деле он прекрасно понимал, о каких деньгах идёт речь, но предпочёл, чтобы за него говорил его руководитель. Из угла кабинета, со стороны дивана донёсся тихий и испуганный голос Прусова.

– У него ничего нет.

– Закрой пасть! – рявкнул Внуков. – Я не с тобой разговариваю!

И вновь сурово и вопросительно посмотрел на Карецкого.

– У меня действительно никаких денег нет – спокойно и уверенно проговорил Карецкий, отчего лицо Внукова смягчилось.

В разговор вмешался Михалыч, обратившись к Карецкому.

– С тобой Аношин пытался решить вопрос?

Паззл в голове Карецкого уже давно сложился. Как он и подозревал, речь шла о взятке и Внуков был уверен, что Карецкий с Прусовым в одной упряжке. Поскольку честь мундира Карецким замарана не была, он прямо ответил:

– Перед началом допроса Аношин сказал, что с Прусовым вопрос он решил и порывался уйти, однако я его удержал и допросил. Я уже тогда понял, о каком «решении вопроса» шла речь и если честно, думал Прусов сначала ко мне зайдёт…

– Анатолий Дмитриевич, ну я думаю картина тут ясна. – сказал Михалыч обращаясь к начальнику отдела. – А сейчас, я прошу прощения, нам с Вениамином Сергеевичем надо в прокуратуру ехать.

– Да, конечно, – спокойным тоном ответил Анатолий Дмитрий. Он положил свою руку на плечо Карецкому, как бы извиняясь, после чего, посмотрев на Прусова, рявкнул:

– А ты ко мне в кабинет через 10 минут со своим начальником!

Спустя некоторое время, уже сидя в машине, Михалыч спросил Карецкого:

– Есть чем прижать Аношина?

– Да подожди ты с Аношиным.

Карецкого до сих пор не много потряхивало от недоверия, которое выразил по отношению к нему начальник отдела. Была задета его честь и Михалыч это понимал. Он протянул Карецкому сигарету и когда тот взял её, чиркнул перед его лицом зажигалкой. Карецкий прикурил и выдохнул дым в приоткрытое окно автомобиля.

– Забей на Толика, – спокойно проговорил Михалыч. – Он начальник отдела и, если что, его голова полетит с плеч. Сам прикинь, что он должен был подумать или сказать?

– Ладно. – Карецкий стал успокаиваться. Сигарета сделала своё дело. – Что там, в итоге, произошло с Прусовым?

– Чего чего…, – задумчиво проговорил Михалыч. – Денег мне принёс. Надеюсь, ты не обижаешься, что тебе ничего не досталось?

Михалыч засмеялся. Карецкий улыбнулся в ответ.

– Всё-таки не зря после нашего с тобой утреннего общения, я видеокамеру включил на запись. Ну ту, помнишь, которая у меня на шкафу стоит?

Карецкий утвердительно кивнул и Михалыч, усмехнувшись, добавил:

– Какой же я, сука, умный.

Это было одно из его любимых выражений. Они вместе с Карецким расхохотались.

– Чего теперь ему будет? – поинтересовался Карецкий, хотя ответ был очевиден.

– Выкинет его Толик, да и всё. Одним днём. Я так думаю, а там хер его знает. Ладно, давай по Аношину. Так есть чем его прижать?

– Думаю, нет. Сам подумай: Белинская в своём допросе поясняет, что Алексей позвал её в квартиру Голощенковой, а Аношин утверждает, что не вызывал, якобы она сама пришла после телефонного звонка. Это первое. Второе: Полина говорит, будто Аношин указал ей, что брать. Он же в свою очередь это отрицает и весь их разговор был в прихожей. После скандала, Лёша ушёл на кухню, а она оставалась в прихожей. При этом ты понимаешь, что Аношин предупреждён об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний как свидетель, а она нет.

Карецкий сделал паузу, давая Михалычу пропустить через себя всё вышесказанное, параллельно прокручивая в голове показания Полины и размышляя, за что ещё можно зацепиться.

– Так, стоп! – зачем-то громко крикнул Карецкий. От неожиданности Михалыч ударил по тормозам и юзом направил машину к бордюру, автоматически включив сигнал аварийной остановки в своей новенькой «семёрке».

– Забыл чего? – спросил Михалыч, когда машина остановилась возле тротуара.