Сгинувшее Время. Возрождение Жизни

– Да ты и правда спятил, – хохотнул стражник. – Прав был Шонатт, с тобой надо кончать.

– Но…

– Шагай уже, ящерица. Зрители заждались. – Он грубо толкнул Лаша в спину, прежде вложив ему в руку меч.

Доспехов рабам не выдавали, сражались они босыми, в одних лишь штанах да ошейниках. Лаш споткнулся, получив тычок в спину, но тут же выпрямился и, гордо вздернув подбородок, вышел на арену.

Рев толпы сделался поистине оглушающим. Люди вскакивали со своих мест, выкрикивая его имя. Лаш, как и положено, встал перед ложей Шонатта, преклонил колени, уперевшись острием меча в землю и обхватив рукоять обеими руками, опустил голову.

– Дамы и господа! – Шонатт подошел к ограждению балкона. Статный, темноволосый, покрытый татуировками Неверных, он притягивал взгляды. В отличие от своих собратьев, хозяин Лаша одевался по последней моде, не брился налысо и не носил бороды. Дождавшись, пока народ притихнет, он продолжил: – Дамы и господа! Впереди нас ждет завершающий и самый зрелищный бой! Зрелищным он будет не только потому, что на арену, наконец, вышел Лаш. – Шонатту пришлось сделать паузу, так как трибуны вновь взорвались одобрительным гулом. – Этот бой будет особенным, потому что сегодня Лаш будет сражаться не один. Вместе с ним за жизнь поборется самая прекрасная из моих рабынь и по совместительству возлюбленная нашего Лаша. Встречайте! Надлис!

Лаш вскочил как ошпаренный, наплевав на все правила, оглянулся. К нему, мертвенно-бледная и с выпученными от ужаса глазами, шла Надлис. Зрители точно взбесились при ее появлении: аплодировали, свистели, визжали, орали, хохотали, топали.

Надлис переодели в короткую тунику без рукавов, едва прикрывающую ягодицы, волосы заплели в косу, а на лицо нанесли те же узоры, что и Лашу. Девушка с трудом волочила меч, который, Лаш был уверен, она держала в руках впервые в жизни.

– Соперниками этой сладкой парочки станут рабы, присланные сюда лично нашей обожаемой и достопочтенной Императрицей из далекого Элхеона! – как ни в чем не бывало продолжил Шонатт.

Элхеон…

Слово больно резануло Лаша по ушам, отдалось острой пульсацией в висках, дыхание сбилось, перед глазами замелькали неразборчивые картинки. Холод стал почти нестерпимым, пальцы рук и ног окоченели. Голова резко закружилась, но он успел вовремя опереться на меч и не упасть. Поймал недовольный взгляд Шонатта, когда снова смог стоять ровно.

– Тебе нельзя биться сегодня, – прозвучал над ухом дрожащий голос Надлис, которая вцепилась в его локоть мертвой хваткой. – Ты же явно чем-то болен. – Даже глядя в глаза смерти, она продолжала заботиться и тревожиться о нем.

Лаш не заметил, как девушка приблизилась, зато хорошо видел четверых рабов, которые появились на арене следом за Надлис.

Все драконы, у каждого по мечу. Первый – тощенький паренек, напоминающий взъерошенного воробья. Движения его были пружинистыми и дергаными. Второй – детина под три фута ростом с кулачищами, больше похожими на кувалды, чем на человеческие руки. Третий – тоже высокий, но с телосложением изящным, точно у изнеженной девицы. Четвертый отдаленно напоминал самого Лаша – привлекательный, широкоплечий, с развитой, рельефной мускулатурой и ежиком русых волос.

Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять: сегодня у Лаша с Надлис определенно есть все шансы помереть. Годы, проведенные на арене, научили Лаша безошибочно распознавать настоящих убийц. Окажись он тут один, все, возможно, выглядело бы не так плачевно, но Надлис будет мешать. Ее они постараются прикончить в первую очередь, вынудят Лаша ошибаться, отвлекаясь на защиту девушки. А защищать Надлис он будет любой ценой. Пусть Лаш и не считал ее своей возлюбленной, как выразился Шонатт, но она стала по-настоящему дорога его сердцу.

– Лаш, мне страшно, – всхлипнула Надлис. – Я не умею сражаться, я стану тебе обузой.

– Не смей сдаваться раньше времени. Я смогу сохранить жизни нам обоим, – ответил, придав голосу напускной уверенности.

Однако здравый смысл говорил об обратном. Лаш ослаб за последние месяцы, потерял в весе, часто плохо ориентировался в пространстве, реакция его стала заторможенной, еще и проклятый холод сковывал мышцы, заледеневших пальцев он почти уже не чуял.

– Что ж, – вновь разнесся над ареной голос Шонатта, который обращался к собравшимся, раскинув руки в стороны и сияя самодовольной улыбкой. – Не буду томить вас ожиданием. Да начн…

– Прежде моя госпожа желает знать, – неожиданно его бесцеремонно прервали, – почему бой будет неравным? Все предыдущие бойцы сражались один на один или двое надвое. Отчего же сейчас вы наплевали на правила? К тому же девушка явно на арене впервые.

Мгновенно повисла напряженная тишина, а Лаш в который раз за сегодня оторопел от изумления. К не то растерявшемуся, не то взбешенному подобной наглостью Шонатту подошла девушка из числа гостей, сидящих в его ложе. Черные волосы, убранные в пучок, черное одеяние, черная маска, куча оружия – Падальщица. Должно быть, сопровождает какого-нибудь богатея. Но не это выбило Лаша из колеи, а голос незнакомки.

Он его узнал. Слышал каждый месяц. Это она приходила к нему во снах, она пела.

И сейчас, обращаясь к Шонатту, Падальщица смотрела не на него, а прямо на Лаша. Смотрела так, будто тоже его узнала, но самое поразительное – именно от нее исходил тот жуткий могильный холод, что мучил Лаша на протяжении последних суток.

Глава 5. Падальщица

Рэн с самого начала нутром чуяла, что ничем хорошим поездка в Елкэш не закончится. Стемгалу пришлось упрашивать ее не один день, и в итоге Рэн сдалась. В конце концов, наместник собрался наведаться в Огненные земли не по своей воле, и его происходящее злило не меньше.

Пустоте, видите ли, не нравилось, что Шонатт все чаще стал заниматься самоуправством. Он хитростью сверг с поста наместника Елкэша, назначенного лично Императрицей, и занял его должность. Причем обставил все так умело, что Пустота просто вынуждена была согласиться.

Стемгал же, как близкий друг Утрилха – о чем Рэн узнала, когда поселилась в Крайнем замке, – сомнений в верности у Императрицы, по ее словам, не вызывал. Вот она и велела ему наведаться к Шонатту и напомнить, благодаря кому тот прославился и заработал себе состояние на боях и работорговле. А еще недвусмысленно намекнула: неплохо было бы отдать Ислу, старшую дочь Стемгала, в жены Шонатту, чтобы девушка присматривала за своенравным супругом и в случае чего могла пресечь на корню любые его попытки пойти против действующей власти.

– Ты правда очень нужна мне там, Луна, – сказал как-то Стемгал. – Нам с Ислой потребуется защита.

В ту ночь оба, и Смерть, и Наместник, бесцельно бродили по замку, мучаясь от бессонницы, и встретились в главном зале, где решили скоротать время до рассвета в креслах у камина, попивая травяной чай.

– У Шонатта есть свои Падальщики. Елкэш относительно безопасен. Я не оставлю кузенов, – отрезала Рэн, ощущая разливающееся по телу блаженство от потрескивающего в очаге пламени, так сильно напоминающего драконье. – Найду тебе других провожатых. Да и на Плерфаст набросятся одержимые, если мы с Ла?ином покинем город.

Лаином назвался Логан, когда Рэн представила его Стемгалу полтора года назад.

–– Пусть Ла?ин останется здесь вместе с Яссо. Поможет ему присматривать за городом, заодно проследит за твоей сестрой и ее рабом. – Стемгал поднялся, чтобы подлить себе и Рэн чаю.

–– Я не поеду в Елкэш, – упрямо повторила Рэнла, у которой сжималось сердце от одной мысли, что Дариз с Торией снова вляпаются в неприятности, а ее не будет рядом. – Туда около трех месяцев пути, еще столько же обратно. Да и на месте дела за пару дней не уладить. Так надолго я близких не брошу.

–– А я не собираюсь отдавать свою дочь в лапы Шонатту, – уже куда жестче заговорил Стемгал и, протянув ей чашку с чаем, уселся обратно. – Ты же знаешь, какие слухи о нем ходят. С таким же успехом я мог бы выдать дочь замуж за одержимого.

– Так откажись от этого брака. – Рэн закинула ногу на ногу, свесила свободную руку с подлокотника, чтобы ее ладонь не видел Стемгал, и легонько шевельнула пальцами, заставив пламя разгореться ярче.

Наместник сначала удивленно вскинул брови, когда огонь ни с того ни с сего резко взметнулся в дымоход, а потом перевел на Рэн яростный и одновременно полный безнадежности взгляд.

– И дать повод Пустоте усомниться в моей верности, подставить тем самым под удар своих детей и жену, которую она держит в заложниках?! Я и без того не видел свою Рхо?ну много лет.

– Сам же говорил, что за ней присматривает этот твой друг. Как его? Утрилх.

О Верховном жреце Пустоты Стемгал рассказывал немного, в основном повторял, что они росли вместе, и тот человек неплохой, хоть и отличается излишней суровостью. Зато Тория описала Утрилха во всех подробностях. В итоге жрец представлялся Рэн бесчувственной, беспринципной мразью, со слов принцессы, и человеком жестким, но справедливым и мудрым, со слов Стемгала.

– Он не спасет Рхону от смерти, если Пустота решит преподать мне урок послушания. – Наместник потер глаза большим и средним пальцами, покачав головой.

– Стемгал… – Рэн искренне сочувствовала ему, но ей тоже было что терять.

– К черту, Луна! – Неожиданно он вскочил, выронив чашку, которая разбилась вдребезги о каменный пол. – Я прошу тебя о помощи не как друга, я молю тебя, как верующий молит Богиню. – Стемгал рухнул перед Рэн на колени. – Мне не нужна Заклинательница, мне нужна Смерть. Я столько месяцев храню твой секрет, делая вид, что ни о чем не догадываюсь, не делюсь предположениями даже с самыми близкими. Неужели я все еще не заслужил твоего доверия и не могу рассчитывать на помощь? Пожалуйста, Луна. Я хочу убить Шонатта и всех его приближенных, дабы спасти дочь. Хочу обставить все как несчастный случай. Хочу, чтобы все верили, будто их разодрали в клочья одержимые. Но без повелительницы загробного мира мне с мертвыми ни за что не совладать. Умоляю, помоги мне, Луна.

Рэн не выглядела удивленной, разве что немного сбитой с толку такой несвойственной для Стемгала горячностью. Он не раз тонко намекал, что знает правду, но никогда не позволял себе говорить об этом так открыто. Рэнлу его умение не совать нос в чужие дела более чем устраивало. Однако это вовсе не значило, что она потеряла бдительность, наоборот, ждала, что рано или поздно правда выплывет наружу, и тогда ей придется сделать то, чему противилось все ее существо, – убить друга, чтобы защитить Дариза, Логана и Торию.

– Как и когда ты узнал наверняка? – Рэнла готова была схватиться за кинжал, припрятанный за голенищем сапога, в любой момент, и это не укрылось от внимательного взгляда наместника.

Он медленно снял с пояса свое оружие, отшвырнул в сторону и вскинул раскрытые ладони, по-прежнему стоя на коленях.

– Я сотню раз повторял, что не враг тебе, Луна, или как там тебя зовут на самом деле. Я мог уже давно отослать гонца к Утрилху и Пустоте, рассказать, кого приютил под своей крышей. Но не сделал этого. Увидев, во что превратился Скрытый мир с приходом к власти Пустоты и моих соплеменников, я понял: мы все обречены на погибель в страшных мучениях. Мертвые уже сократили численность населения вдвое, а то и больше. Выжившие долго не протянут. Я следил за тобой много недель, Луна. Интуиция подсказывала, что с тобой все не так просто. Но какое-то время я не мог понять, в чем дело. Не знаю, что конкретно ты делаешь на чердаке, но уверен: нечисть затихает в полнолуние по твоей воле. А еще… – Стемгал потер вспотевшие от волнения ладони о бедра, страшась встретиться с Рэн взглядом, ссутулился и опустил голову, отчего кончик длинной, с проседью бороды коснулся пола. – Еще я… видел, как ты обращаешься черной драконицей. И если до этого я никак не мог взять в толк, кто именно ты такая? То… тут все стало предельно ясно. Кто еще, кроме Богини, мог обойти заклинание Пустоты и сохранить способность принимать облик зверя?

Рэнла закусила нижнюю губу и тяжело вздохнула, постукивая ногтями по боку чашки. Логан был прав – им не стоило обращаться в драконов даже вдали от поселений. Но Смерть все надеялась, что сможет снова летать. Да и ящеры рвались наружу. Рэн казалось, они всегда были предельно осторожны. Логан впадет в бешенство, когда обо всем узнает.

Смерть поставила чашку на стол и подалась вперед, уперевшись локтями в бедра.

– Посмотри мне в глаза, Стемгал.

Наместник повиновался. Ему с трудом удалось заставить себя остаться на месте, когда радужка Рэнлы вспыхнула желтым, а тени на стенах зала ожили и беспорядочно заметались. Жар от камина жег спину, на лбу выступил пот. Ему чудилось, словно Смерть всматривалась в его лицо целую вечность. Они молчали так долго, что когда она заговорила, Стемгал вздрогнул.