На краю пропасти

Один из рутенов, опрокинутый очередным обломком статуи, брошенным Беном, попал в большой светильник, находившийся под самым куполом шатра. Из поврежденного механизма посыпались искры, которые вмиг подожгли немногочисленные украшения из парафина. Огонь быстро разгорелся и через несколько эйнсов полыхал уже почти во всем шатре. Густой дым ухудшал видимость. Скорее всего, система контроля постоянства температуры была повреждена в перестрелке. Чтобы разгерметизировать помещение, впустив атмосферный кислород, и тем самым погасить пожар, требовалось время и большое количество родиевых пластин.

– Нужно уничтожить их здесь! – кричала Нэрин. – Иначе они могут погнаться за нами, и в итоге повредить наши корабли. Хотя, на открытой местности мы не успеем убежать!

Рядом с Беном с жутким грохотом упал еще один светильник. Выстрелы стали реже – значительная часть рутенов уже была деактивирована. Но теперь приходилось не только убегать от выстрелов, но и бороться с бушевавшим пламенем.

Роботов осталось меньше сотни, как сразу с десяток родиевых пластин пролетели в опасной близости от Нэрин. В суматохе Первая даже не сразу успела понять, что ее ранили – просто упала без сил. Боль пришла следом, Нэрин получила несколько тяжелых травм. Один заряд насквозь прошел через левое плечо, другой – по касательной задел щеку, еще два попали в живот. Эти раны оказались довольно серьезными, Нэрин пыталась не потерять самоконтроль, что давалось с большим трудом.

Дальше Бену пришлось справляться самому, стреляя из родспа Нэрин. Пламя уже почти поглотило внутреннее убранство шатра, но когда последний рутен был повержен, Бен, осторожно взяв подругу на руки, побежал к двери. Кожа Первого болела от высокой температуры, но видимых повреждений еще не было. Бен стал стрелять по двери, не жалея снарядов, пока часть искривленного металла не выпала под действием собственного веса.

Опасаясь, что могли прибыть еще рутены, Бен поспешил к кораблю Нэрин – он был намного надежнее, чем летательное средство Первого. Двери на большинстве кораблей Первых открывались специальным замком, который срабатывал лишь при правильном указании химического состава газа в точности до тысячной доли процента, содержавшегося в этот момент на борту корабля.

Первым определить это не составляло труда благодаря развитым органам чувств, другие же виды попросту не могли справиться с подобной задачей. А если учитывать, что Первые никогда не стали бы без разрешения проникать на летательные аппараты своих сородичей, то такая система безопасности была очень надежной.

Замок был очень прост, чтобы при его умышленном нарушении посторонними двери не оказались заблокированы для хозяина корабля. Бен быстро нажал на несколько кнопок, являвшихся продолжением корпуса, и описал основные химические соединения: Первый хорошо чувствовал, что на летательном аппарате Нэрин много водяного пара и азота. Затем, уже с помощью других кнопок, он указал объемных состав этих компонентов: шестьдесят пять целых и пятьсот пятьдесят четыре тысячных процента пара, остальное – азот. Когда овальная дверь открылась, Бен искренне улыбнулся. Они с Нэрин были в безопасности, хотя бы на непродолжительное время.

8

– Держись, Нэн! – обратился Бен к находившейся в полуобморочном состоянии Первой.

Покинув буферный отсек, Бен аккуратно положил Нэрин прямо на пол посреди гостиной и активировал двигатель корабля. Раны Первой не были смертельно опасными, но их требовалось поскорее залечить.

Почти два триллиона ктайтов назад уже было изобретено универсальное лечащее устройство «Шерл», название которого издали напоминало имя его создателя, одного из Первых. Было достаточно любой молекулы в качестве образца, чтобы прибор многократно синтезировал на тонкой эластичной ленте нужную матрицу. При необходимости травмированный участок просто заклеивали этой лентой. Синтезированные искусственные элементы организма мгновенно приживались, так как были созданы специально для конкретной особи любого вида. Но у этого устройства имелся единственный недостаток – он подходил всем, кроме Первых. Сейчас Бену этот недостаток был особенно заметен.

Первые обладали хорошей регенерацией, темпы которой можно было ускорить, поэтому лечение любой травмы предполагало подачу в больших количествах основного структурного элемента организма Первых в форме простого вещества. Их тела состояли из стабильного изотопа Ксенона-128, который только благодаря физико-химическим особенностям регуляции жизнедеятельности Первых был способен образовывать длинные цепи из атомов.

Такой структурированный ксенон находился в твердом состоянии в большом диапазоне температур, при этом сохранял значительную инертность, позволявшую быть невосприимчивым к большинству химических веществ. Ксеноновые цепи являлись однородными, настолько, что было невозможно выявить наличие внутреннего или внешнего скелета.

Поддерживать такую структуру ксенона и обеспечивать организм энергией помогали химические реакции разложения перекиси водорода на воду и кислород. Это был малонадежный источник энергии, но Первым ее требовалось очень мало – они могли жить несколько тысяч ктайтов, не подпитываясь химическими веществами из окружающей среды.

Направив корабль подальше от Центра Вселенной, Бен принялся искать один из нескольких баллонов с ксеноном. Хемосенсоры позволили быстро обнаружить небольшой блестящий сосуд, оснащенный несколькими шлангами. Бен подбежал к подруге, быстро открыл клапан баллона и прижал его к ране на плече Первой. Он не видел, но чувствовал, как бесцветный газ, с тихим шипением вырывавшийся из металлической колбы, медленно струился к белоснежному полу гостиной. Рана, обдуваемая потоками ксенона, стала заметно меньше. Даже такого, невероятно большого для молекул газа расстояния, было достаточно, чтобы структурные единицы тела Нэрин захватили его своим притяжением.

Наблюдая, как рана постепенно становилась меньше, Бен думал о дальнейшем плане действий. Первому нужно было попасть в Центр и, желательно, на своем корабле. Это казалось проблематичным, особенно в те эйнсы, когда Нэрин нуждалась в лечении.

Приложив еще один открытый баллон к щеке пострадавшей, Бен направился к системе управления кораблем. Первый решил высадиться в соседней галактике, там арендовать летательное средство и отправиться к одному из политиков Илиат, чьим мнением нельзя было пренебрегать в любой ситуации.

Едва корабль коснулся твердой зеленовато-синей поверхности одной из планет галактики Сэтх, Бен поспешил к небольшому светло-зеленому полупрозрачному куполу. Первый оглянулся, с облегчением заметив, что летательный аппарат Нэрин автоматически закрыл дверь и направился на маленький спутник Юпитера, газовой планеты далеко от Центра – туда, куда Бен запрограммировал лететь.

Полусферическое здание надежно защищало от ионизирующего излучения короткоживущей звезды. Здесь, далеко от Центра, ничто не могло похвастаться величием и неуязвимостью. Даже светила угасали…

Небольшая дверь в форме ромба открылась, когда Бен коснулся сиявшего оранжево-красным светом металлического рычага. Под этим куполом находился салон, где можно было арендовать летательное средство на определенное время. Выбрав не самый примечательный корабль, Бен решил не рисковать и не использовать голографический счет, а просто бросил крошечный титановый слиток в полупустую статую сложной формы. Все вокруг засветилось бледно-желтым цветом, медленно открылся круглый люк на крыше, одновременно с прямоугольной дверью на маленьком черном корабле обтекаемой формы. Вскоре Бен уже летел на теневой скорости в Центр.

Мало кто решался летать в Солнечную систему, поэтому Нэрин находилась в относительной безопасности. Шанс встретить рутенов был минимален, но Первая этого не осознавала. Все чувства были притуплены, боль в плече все еще терзала, поэтому Первая, потратив остатки сил на то, чтобы привстать и оглянуться по сторонам, потеряла сознание.

Мощные двери – почти рийтс чистого титана – надежно защищали кабинет бывшего пантэйра. Бен на эйнс замер перед ними, словно опасался, что через серебристо-белый металл придется пробираться силой. Но этого не потребовалось. Даже сквозь такую мощную конструкцию Бен услышал тихое приглашение зайти. Хоть Первый и прибыл на личную орбитальную станцию, служившую домом его хорошему знакомому, все же заходить в этот кабинет без предупреждения было бы слишком дерзко. Бен коснулся рукой сложного узора, и двери открылись сами.

В кабинете было полутемно, но в ультрафиолетовом спектре очертания большого овального постамента, сложного устройства из соединенных вместе кубов и украшения из тонкой проволоки были словно окутаны серовато-белой дымкой. На одном из кубов из кальцита сидело высокое худое существо. Его тело было почти прозрачным, но в ультрафиолетовых лучах мерцало темным сине-фиолетовым цветом. Маленькие закрытые слоем кожи глаза имели форму полос, продольно пересекавших большую, почти идеально круглую голову. Очень тонкие многочисленные конечности касались ребер кубов из красивого минерала. Светящиеся пятна на теле существа с повышенным содержанием соединений стронция медленно меняли оттенок.

– Разум неизменен, как Центр Вселенной! – сказал Бен.

– О, мой хороший друг, я рад видеть Разум, – тихим скрипящим голосом ответило существо.

Это был Дуэйн VIII – один из самых уважаемых политиков Илиат. Несколько миллионов ктайтов назад он был пантэйром галактики Глауз. Раньше Дуэйн обладал властью даже большей, чем ныне Минкспикс, однако никогда ею не злоупотреблял. Хитрецы вроде Доблестного стали появляться относительно недавно. Дуэйн же за время своей бытности пантэйром старался представлять интересы всех до одного жителей Центра. Он никогда не боялся вступать в конфликты с богачами, поэтому многие власть имущие старались убрать его с должности.

– Теперь Разум тоже Наблюдатель галактик, как и я, – сказал Дуэйн. Его узкие глаза быстро заросли еще одним слоем кожи – политик был возмущен.

– Увы, – отозвался Бен, – наши заслуги можно легко умалить.

– Но ведь Разум хотел поговорить вовсе не об этом? – спросил бывший пантэйр Глауз.

– Именно, мой друг, – тихо ответил Бен. – Меня интересуют некоторые факты о Минкспиксе…

– К сожалению, я не могу знать большего, чем Бен, – заметил он, – тем более, не всегда уместно обсуждать Доблестного без его ведома, – сказав это, Дуэйн склонил голову набок, что у представителей его вида было выражением ярости.

– Тогда друг извинит за мой визит, – сказал Первый.

Бен замер, его глаза цвета бронзы внимательно изучали украшение из искусно переплетенной проволоки на полу.

– С какой целью Разум интересуется? – теперь пятнистая кожа вспыхнула ярче – явный признак тревоги и сопереживания.

– Сегодня была проведена встреча Илиат, – сообщил Бен, – на Алат.

– Странно, что я не был в списке приглашенных, – заметил Дуэйн, но потом извинился, попросив Бена продолжить рассказ.

– Со мной пришла Нэрин, как и всегда… Но потом, как ни странно, появился Доблестный и увидел ее. Словесная перепалка переросла в перестрелку – он направил четыре сотни рутенов, призванных охранять правопорядок. Нам нелегко удалось уйти…

– Бен окончательно потерял остатки разума, – возмутился Дуэйн, от негодования его голова наклонилась очень сильно, а люминесцирующие пятна резко потухли. – Все знают о давней дружбе Разума с Нэрин, но все же не стоит забывать, что официально она находится в розыске! Доблестный не посмеет в открытую причинить вред Бену, по крайней мере сейчас. Но уничтожить Нэрин ему будет намного проще, ссылаясь на нарушенные ею статьи Кодекса!

– Не стоит меня обвинять, я не хотел подвергать подругу опасности, – возразил Бен. – Она – единственное существо, кому я могу довериться как себе. Не в обиду сказано, друг, но я не позволю Доблестному…

– Где она сейчас?! – прервал его Дуэйн. – Где Нэрин, одна из Первых?

– На своем корабле, далеко от Центра, – ответил Бен.

– Почему Разум оставил ее одну?

– Там, далеко, ее подстерегает меньше опасностей, чем в Центре. Тем более, я спешил к Разуму, чтобы узнать о намерениях Доблестного. Если не остановить Минкспикса сейчас, его упивание властью перейдет все допустимые границы.

– Я правда не могу помочь. Сожалею, – теперь глаза Дуэйна стали намного шире.

– Дуэйн простит за беспокойство… И спасибо, – едва слышно сказал Бен.

– У Разума не будет невзгод, как у Алат нет орбиты, – общепринятое прощание завершило недолгий разговор.

К Первой медленно возвращались чувства. Нэрин удивилась, что рутены смогли ранить ее так сильно и она была уже не в силах контролировать свой разум – Первые теряли сознание только при очень тяжелых травмах. Она приоткрыла глаза и резко вскочила на ноги, но не удержала равновесие и вновь упала на пол. Боль вернулась с новой силой, но коснувшись плеча, Нэрин заметила, что рана уже полностью исчезла – на светло-серой коже не осталось ни малейшего следа травмы. Мысленно поблагодарив Бена, Первая собралась с силами и встала, с трудом балансируя.

Нэрин сразу направилась к системе управления кораблем: не терпелось узнать, в какой галактике она оказалась. Но как только голографическая карта показала небольшую галактику, Первая с презрением прошептала: «Млечный путь!» Так далеко никто из Разумных не прилетал по собственной воле, поэтому шанс встретить рутенов здесь был почти равен нулю. Видов, не входивших в Илиат, все Разумные держались стороной. Поэтому единственным желанием было поскорее улететь подальше, даже не обращая внимания на опасность. Указав координаты противоположной от Центра галактики, Нэрин села в кресло, свернувшись в комок.

От пережитых повреждений Первой вспомнились очень давние события. Ее жизнь, как жизнь всех Первых, была уникальна. Сейчас Нэрин очень красочно вспомнилось собственное зарождение, если его можно назвать таковым. Ощущение, будто она была без сознания, а затем очнулась, чувствуя огромную силу, но не зная, кто она. Где она. Что происходит. Первая четко осознавала уже за долю эйнса, что ее раньше не было, но вдруг она стала чем-то материальным. Она оглянулась по сторонам: вокруг сияло множество звезд, но четыре ближайшие были ярче всех. Явно чувствуя состояние невесомости, Нэрин не только видела большую красно-коричневую планету вдалеке, но и ощущала ее химический состав, как и состав ближайших звезд.