Перевёртыши

– Советница вовсе не глупа и легкомысленна, да и Верховной далеко до маразма. Может, физически она и слаба, но умом очень даже крепка. Не стоит верить тому, что здесь написано.

– Тем более, не вижу повода так расстраиваться.

Девушка вздохнула: – Я подумала о том, как обидно будет Советнице прочитать такое. Господин, я Вас очень прошу, не говорите моим родным…

– Простите, но я вынужден Вас огорчить, – подошедший Атар подал девушке чашу с водой. – Все уже успели прочитать листовки, хотя и старательно делают вид, что ничего не знают.

Девушка вздохнула: – Пожалуйста, не говорите моим родным, что я тоже читала.

Эрим подождал, пока девушка выпьет воду, и неожиданно сказал: – Услуга за услугу. Я спрячу Вас в своей комнате, пока не сойдет краснота с Ваших глаз, а Вы расскажете мне, как служанка могла подружиться с принцессой. Это не может быть государственной тайной!

В комнате Эрим бережно усадил девушку в кресло, а сам сел напротив нее прямо на пол. Девушка немного подумала, и наконец, решилась.

– Вы правы, государственной тайной это не может быть, но говорить об этом все же не принято.

– Клянусь! Ни одно Ваше слово не выйдет из этой комнаты.

Эрим кинул взгляд на слуг, и те послушно вышли из комнаты. Ина еще раз вздохнула, собралась с мыслями, мягко покивала головой, и начала свой рассказ.

– Когда теперешней Советнице было три годика, ее мама носила титул Госпожа Хранительница. В это время она была была беременна, и после рождения сына титул Верховной Хранительницы Мудрости должен был перейти от свекрови к ней. Титул Советницы прочили жене старшего брата правителя, который носил титул Командующий Законников. Да, господин, в нашей стране не обязательно старший брат наследует Печать. Он сам отказался от титула, и Совет Старейших принял его отказ. При этом, отношения между братьями остались самыми теплыми, они часто собирались вместе поиграть в мяч. Возле игровой площадки росла огромная липа, в тени которой любила отдыхать Хранительница. Мой отец был тогда простым садовником во Дворце, и он несколько раз предупреждал, что липа сгнила изнутри и ее нужно срубить.

Но правительница смотрела на зеленую крону, не верила ему, и не разрешала трогать дерево. Так вот, в тот злополучный день, братья играли в мяч, а Хранительница направилась в тень к любимому дереву, наблюдать за игрой. Вдруг раздался громкий треск, и половина ствола с огромной кроной стала падать прямо на женщину. Она растерялась, плюс большой срок беременности не добавлял ей сноровки. Мужчины бросились к ней, и старший брат, который был ближе, закрыл ее собой. Он погиб сразу. Толстый ствол, упавший с большой высоты, расколол его голову, как ореховую скорлупу. Правительница выжила, но упав, сильно ударилась спиной и у нее начались преждевременные роды. Очень тяжелые роды, которые она не пережила. Недоношенный мальчик родился слишком слабым, и не смотря на все усилия лекарей, через два дня тоже скончался. Вот так трухлявое дерево унесло сразу три жизни. Такая неожиданная и нелепая смерть столь значимых людей принесла хаос в жизнь Дворца, и маленькая девочка оказалась почти без присмотра. Она бродила по Дворцу где придется, пока случайно не забрела в дом садовника, наполненный разновозрастными детьми. Она играла с ними до вечера, пока стража не нашла ее. Тогда и выяснилось, кто она такая. А на следующее утро она пришла опять. Так повторялось много раз, пока нянька девочки не решила пожаловаться Верховной на садовника, сманивающего наследницу в свой дом. Верховная расспросила всех о ситуации, уволила няньку и назначила жену садовника Кормилицей наследницы. И раз моя матушка считается Кормилицей наследницы, то и мы с ней считаемся молочными сестрами. Хотя матушка и не кормила грудью наследницу, но зато любит она ее искренне, как родную дочь.

– А как же Ани?

Девушка улыбнулась: – Мы выросли все вместе. – Девушка опять покивала головой, и продолжила, – То, что Айю, осталась единственной наследницей – большая проблема для нее. Она не может получить титул Хранительницы, который получает жена Хранителя. Сейчас она носит титул Советницы, но через год ей исполнится двадцать один, а Совет Старейшин должен будет объявить нового Хранителя Печати. И судьба нашей Айю будет полностью в его руках.

– Простите, может, это глупый вопрос, но если бы дерево не упало, но родилась девочка? Что тогда было бы со всеми титулами?

Ина пожала плечами: – Я не знаю, как это объяснить, но в нашей стране мальчиков всегда рождается больше, чем девочек. Приблизительно, три к одной. Семьи, где есть две девочки, считаются благословенными самим Создателем, настолько это большая редкость. Но даже в моей семье на двух сестер пятеро братьев. Поэтому в Купеческом и Военном Кланах так много жен-иноземок. Ваши соотечественницы становятся здесь желанными женами – ведь за ними не тянется шлейф родственников, с которыми нужно считаться.

Эрим улыбнулся: – У меня три сестры и один брат.

Девушка округлила глаза: – Целых три сестры?

– Угу. Но шумят они, иногда, как все десять. Иногда мне кажется, что они могут заболтать человека до сумасшествия. И я просто от них сбегаю. Простите. А если принцесса захочет выйти замуж?

– Ей придется захотеть того мужа, которого одобрит Совет.

– Но если всего через год будут выбирать нового Хранителя Печати, зачем сейчас призывать к смене Верховной?

– Да, это очень странно. У меня есть только одно объяснение – тот, кто рвется к власти, не уверен, что сможет получить ее законным путем. Возможно, надеется на помощь новой Хранительницы.

Военный Глава второй день в задумчивости мерил шагами комнату. Кому пришло в голову свергнуть старуху меньше, чем за год до Обряда Испытания? Он сам часто общался с ней и никаких признаков слабоумия или забывчивости не заметил. Наоборот, с возрастом она стала еще проницательней. С тех пор, как женился ее старший сын, Военный Глава всегда мысленно называл ее «старуха», хотя она была старше его всего на пять лет. Это была его маленькая месть за отвергнутую юношескую любовь. Тогдашняя Айю (внучке, по обычаю, досталось по наследству бабушкино имя) была не только ошеломляюще хороша, но еще невероятно умна и обходительна. Наставники по праву считали ее звездой своего Клана. Юный Гем был далеко не единственным, кто сбегал после отбоя из казармы, чтобы просто постоять под ее окнами. И не единственным, кто напился до беспамятства в день, когда она приняла титул Хранительницы. Как бы то ни было, Военный Глава, всегда ворчливо принимавший любое ее решение, в глубине души бережно хранил память о прежней Айю и теплое к ней отношение.

Старый воин сел в кресло у окна и рассеяно потер так не вовремя разнывшееся колено. «Кто мог быть подстрекателем к перевороту? В Клане Хранителей Кан самая первая кандидатура на право Печати, и по крови, и по достоинству. Им нет смысла менять претендента. В Купеческом Клане самый властолюбивый это Глава Клана. Но хитрец Цак прекрасно понимает, что даже если он попытается подкупить весь Совет Старейших, никто не станет устраивать переворот для того десятка лет, которые которые Цак будет держаться за Печать. Главой новой династии он не станет – ни одному из его сыновей не светит даже главенство в Клане, не то, что Печать Хранителя. И без поддержки всего Купеческого Совета, никому из купеческих сыновей не прыгнуть так высоко. А на пустую забаву Глава Купеческого Совета не станет тратить и медной монеты. Так что, остается только Военный Клан. Ни один из моих сыновей, достигнув брачного возраста, не изъявил желания взвалить себе на плечи заботу о государстве. Сейчас мой старший сын – шпионы донесли – увлекся новой содержанкой и каждый вечер пропадает в Доме Веселья. Он слишком простодушен и прямолинеен, чтобы плести интриги исподтишка. Второй сын – что ж, у него достаточно и ума и амбиций, но он слишком честен и никогда не нарушит слово. Тем более, что я никогда не скрывал, что именно его вижу своим преемником. Тогда кто? Третий сын? Этот чудаковатый мальчишка (Глава называл мальчишками всех моложе пятидесяти) чуть ли не изгой в собственной семье. Он с головой зарылся в чертежи, мечтая построить самый быстрый корабль в мире. Так кто же? Мальчишка Рас, старший внук, – вот он, действительно, достоин Печати».

В истории Саккара наследники Военного Клана часто выставляли свои кандидатуры на Испытаниях за право Печати. И четырежды, в древности, становились правителями. На протяжении веков Военный Клан и Клан Хранителей соперничают за могущество с переменным успехом. Поэтому, когда Рас появился в Столице и оказался ровесником Кана, многие жены министров захотели подружиться с матерью Раса. По настоянию Вещуньи, Раса отправили в высшее училище Законников, зная, что это только усилит противостояние Кланов. И хотя на всех испытаниях мальчишки всегда шли голова к голове, врагами, как ожидалось, они не стали. Кажется, это даже сдружило их. Настолько, что, совсем недавно, когда пришло время отправлять корзины для голосования, Рас заявил, что не хочет проходить Испытания, и роль правителя ему не по душе. В своем упорстве мальчишка даже готов был отказаться от ранга, и Воевода отступил, решив дать внуку передышку на год. «А что если ему стал известен какой-то секрет, дающий Кану лазейку в открытом соперничестве? И он, все же, решил потягаться с Каном, но другим способом? Если подумать, у Кана только одно преимущество – он ближайший родственник Хранителя. И если это затея Раса, то как далеко он готов зайти? И насколько я готов ему помогать?»

Воевода потянулся к шнуру звонка, дернул два раза. Вошел второй секретарь.

– Пошли за Расом, я хочу его видеть. И возьми донесения на него.

Секретарь вышел и вошел с небольшой тетрадкой в руках.

– Есть что-то новое в его поведении?

– Новое за какой период?

– Говори!

– Последний год молодой господин каждый вечер исчезает в неизвестном направлении. Стажеры ни разу не смогли за ним проследить, он умело заметает следы.

– Почему ты сразу мне не доложил?

– Я докладывал – Вы махнули рукой, сказав: «Пусть мальчишка развлекается». Поэтому, опытных следопытов я посылать за ним не стал.

– Значит, пошлешь. Я хочу знать, где он пропадает. Пошлешь трех самых лучших. Нет, пятерых, но чтобы отследили каждый его шаг. Ступай.

Полководец возбужденно потер руки: – Неужели, мальчишка затеял Большую Игру? Что ж, прикинем, какой у нас расклад.

Заброшенная деревушка получила вторую жизнь. Первые два дома у края дороги так и остались пустыми полу-развалинами, остальные дома были отстроены заново и обжиты. Вместительная конюшня отсвечивала свежими дощатыми перегородками, а за ней начинался спуск в отработанный глиняный карьер. Две фигуры, густо перевязанные травой, распластались за кустом орешника, наблюдая, как на дне карьера усиленно отрабатывали приемы рукопашного боя до тридцати мужчин в сине-оранжевой униформе военного Клана. Услышав знакомую птичью трель, разведчики медленно отползли назад, не привлекая внимания караульного на кромке карьера. К ним присоединились еще две такие же закутанные фигуры. Крадучись, перебежками, лазутчики добрались до заброшенного дровяного сарая в лесу, огляделись по сторонам, и только затем вошли в ветхое строение. Внутри они тоже тихо постояли, прислушиваясь. Один из них поднял большую корзину с ветошью, стоявшую в углу, открывая другим узкий спуск в подпол. Спустившись последним, он привычно поставил корзину на место, закрывая вход от посторонних глаз. Небольшое помещение освещалось через широкие щели помоста, ведущего к дверям сарая, и установленного именно для этих целей.

– Говорите.

– Двадцать лошадей, на всех клеймо городской конюшни.

– Арсенал. Два десятка пик, тридцать арбалетов, около сотни болтов к ним, без опознавательных знаков, три игломета и по четыре полных обоймы к ним.

– Впечатляет.

– И на площадке не подростки-стажеры, а взрослые воины – похоже, готовятся серьезно.

– Похоже. Доложишь обо всем Старшему Школы, а мы возвращаемся.

Один из лазутчиков кивнул и повернулся к лестнице, но главный его остановил, прикоснувшись к руке: – Пожалуйста, будь предельно осторожен. Эти люди уже убили шестерых, и никто не ответил за это. Они сейчас чувствуют себя безнаказанными.

Когда корзина вновь закрыла проход, главный скрылся за висевшей поперек угла циновкой, а двое оставшихся достали из-под лестницы тюки с одеждой и переоделись в фиолетово-терракотовую униформу дворцовой охраны. Вскоре из-за циновки появилась девушка, одетая в бело-желтую форму дворцовой служащей, с кружевной вуалью на лице. Парни отодвинули одну из панелей и все скрылись в потайном проходе.

Кан пришел навестить матушку в ее покоях. Как всегда в последнее время, она оказалась очень занята и ему пришлось ждать. Прохаживаясь в ожидании по комнате, Кан нечаянно задел и сбросил со стола пару свитков. Подняв их, он увидел, что это карта Дворца и карта охотничьих угодий, с отмеченным на ней местом происшествия. Когда вошла матушка, Кан внимательно рассматривал значки на карте.

– Матушка, что это? Зачем Вам эта карта?

– Желаю здравствовать, господин Главный Секретарь.

Кан тяжело вздохнул: – Желаю здравствовать, Госпожа Глава Дома.

Матушка была единственным ревностным исполнителем этикета во Дворце. Каждое утро она наносила на лицо маску из белил, хотя именно ей, по статусу, можно было ходить с открытым лицом. Если бы не торжественные мероприятия, где открытое лицо подчеркивало высокое положение, Кан, наверное, мог бы забыть, как выглядит на самом деле его матушка.