Перевёртыши

Эрим перегнулся через перила, пытаясь высмотреть певунью, укрывшуюся под навесом: – Интересно, о чем она поет?

– О чем? Просто, хорошее настроение, – помощник судьи стоит рядом с его столом, напротив телохранителя, его лицо открыто и совершенно бесстрастно.

– Вы позволите?

– Конечно, садитесь.

Эрим рассматривает своего собеседника. Правильные черты лица, твердо очерченные губы, тонкий нос и темные прямые брови – все выглядит невероятно знакомым. Кого же он напоминает?

– Вы зиндариец? – Эрим не удержался от прямого вопроса.

– Нет, и никогда не был на материке. Так что, мы не встречались раньше. – Нак позвонил в колокольчик, вызывая обслуживание.

– Простите, я не должен был спрашивать.

– Вы не первый, кто задает этот вопрос. Для саккарца у меня слишком темные волосы и зеленые глаза. Довольно редкое сочетание, но вполне возможное. Вы, кстати, тоже больше на саккарца похожи, чем на зиндарийца.

– Вы правы, – невозмутимость собеседника смущала Эрима все больше. – Один мой дед был светловолосым, а другой кареглазым, а я, в результате родился больше похожим на саккарца, чем на зиндарийца. Мне об этом все детство напоминали.

– Вы впервые в нашей стране. С какой целью?

– Собираю данные… для экзаменационной работы.

– Вы из Купеческого Клана?

– Я еще не сдал экзамены.

Слуга принес чайник и блюдо с бутербродами.

– А почему Вы без наставника? Обычно ваши неофиты сопровождают опытных купцов. Так Вы быстрее узнаете о товарообороте и совершите меньше ошибок. Угощайтесь, – Нак придвинул гостю чашку с чаем и указал на закуски.

– Спасибо. Мне хотелось собственных впечатлений, а не советов от старших. А Вы могли бы ответить на мои вопросы?

Нак взглянул на солнце, подумал и кивнул: – Пять монет, и два часа моего времени принадлежит Вам.

Эрим смущенно посмотрел на жующего собеседника: – А Вам не нужно будет прятать лицо?

– Вам нужны ответы от гос служащего или от частного лица?

– От частного лица!

– Значит, я не буду прятать лицо.

– Годится! – Эрим с радостью выложил на стол пять медных монет.

Помощник судьи рассказал много интересного, чего не было в толкователе. Что-то в толкователе было, но объяснялось неправильно, что-то было верно подмечено. Сейчас Эрим кратко записывает услышанное, стараясь сложить вместе рассказы местных жителей. «Саккарцы очень трепетно относятся к своим волосам. Короткие распущенные волосы здесь носят только женщины и девушки после четырнадцати лет. Мужчины после совершеннолетия наоборот, отращивают волосы. Короткие волосы взрослого мужчины означают, что он недавно приступил к изучению каких-то новых для него знаний. Дети до семи лет бегают с длинными косами и в одинаковой одежде, а в семь лет происходит первый обряд пострижения волос и разделение по полу. Волосы собирают на затылке, перевязывают, и обрезают на длину кулака. Поэтому по длине оставшихся волос можно судить о возрасте ребенка. После обряда дети отправляются на обучение, девочки и мальчики отдельно. Каждый город имеет два начальных училища – для мальчиков и для девочек. Цвет формы для училища придумывает и утверждает городской совет, неизменным для всех школ остаются только желтые капюшоны с воротом-трубой, закрывающим лицо до самых глаз – для мальчиков, и желтые круглые островерхие шапочки с вуалями, закрывающими низ лица – для девочек. Здесь впервые каждый получает свой номер. Строжайше запрещено называть свою фамилию и клан, которому принадлежит семья. Крестьянские и дворянские дети с семи до четырнадцати лет учатся бесплатно, все вместе и оцениваются только за личные знания и умения. В начальных училищах детей учат не только письму, чтению и математике. И крестьянским, и дворянским детям преподают историю страны, основы нескольких ремесел и правила выживания в горах, в лесу и на воде. Всех детей обязательно учат плавать, а так же распознавать ядовитые растения, грибы или морских обитателей. Дополнительно мальчиков учат стрелять из лука и управляться с пикой. Девочек учат ухаживать за младенцами, управлять эмоциями и … хранить секреты. В этой стране считают, что предназначение женщины – хранить и передавать последующим поколениям секреты семьи, секреты Клана, а затем и секреты страны.

В четырнадцать лет дети сдают экзамены и проходят второй обряд пострижения волос. Девочкам распускают волосы и обрезают у самой шеи, мальчикам перевязывают волосы на затылке и опять обрезают. Следующие семь лет обучение платное и проходят его, в основном, дворянские дети. Для них в Столице устроены четыре высших училища – военных, строителей, лекарей и законников – для сыновей вельмож, и два женских – целительниц и хранительниц – для дворянских дочек. И здесь ученики получают новые номера и опять закрывают лица. У саккарцев есть устойчивое, с легким пренебрежением, выражение – «закрывающие лица». Оно может означать как дворянских подростков, так и людей, которым не доверены никакие секреты. Дворянин низкого ранга может всю жизнь проходить в капюшоне, снимая его только во время досуга. И напротив, дворянин без капюшона – Старший в своем подразделении.

У Дина на затылке хвостик волос средней длины, ему пятнадцать. Он больше не учится, он работник на постоялом дворе. У его старшего брата Сина волосы кожаным шнурком перехвачены на затылке в короткий «конский хвост» – ему двадцать один, он недавно сдал экзамен на государственного служащего. Дворяне и хозяева своего дела носят волосы распущенными, связывая только верхние пряди, наемные работники скручивают волосы гнездышком. Помощник судьи Нак носит волосы распущенными, перевязав на затылке верхние пряди, при этом, у него одежда темных тонов – он дворянин низкого ранга. Только один мужчина в той стране не связывает свои волосы – правитель страны, его официальный титул – Господин Хранитель Печати. Его волосы скалывают золотым гребнем в форме солнца. Титул Госпожа Верховная Хранительница Мудрости носит его матушка, и именно она несет ответственность за благополучие этой страны».

Саккарцы не зря имели славу чудесных умельцев. Помимо стеклянных шаров для ламп, которые саккарские купцы с большой осторожностью вывозили на материк, здешние мастера придумали как стеклить окна – решетки оконниц получалось гораздо светлее, прозрачнее и больше слюдяных, изготавливаемых в Зиндарии. И похоже, не намного дороже. Не только дома знати и большие дома на площади имели стеклянные окна. Даже простолюдины позволяли себе несколько стеклянных окон в доме. Впрочем, Столица действительно, была самым богатым и самым чопорным городом в Саккаре. А еще она поражала гостей своей чистотой. Возможно, эта непреодолимая тяга к чистоте, привела к изобретению саккарскими мастерами самоходов, разъезжающих по городу без лошадей, с помощью человеческой силы. Деревянное сиденье крепилось между тремя колесами, самое большое из которых управлялось ножными и ручными рычагами. Сзади к самоходу крепились тележки, позволявшие перевозить грузы или людей. Зиндарийские гости не удержались, арендовали в Купеческом Доме такой самоход и два часа катались на нем по площади, усадив хозяина на место пассажира и сменяя друг друга на сиденье водильщика. К чести саккарцев, не так много зевак собралось позабавиться чудачествами иноземцев. Безделье здесь не поощрялось, и даже отпрыски самых знатных семей считали позором не получить никакой должности в Клане.

Вернувшись с площади, Эрим, по сложившейся традиции, уселся записывать свои новые наблюдения. На улице послышался легкий шум, затем кто-то стал настойчиво трезвонить колокольчиком. Эрим глянул на сидящего у дверей Исака, тот тотчас же выскочил проверить, что там. Эрим продолжил писать. «Знать этой страны делится на три Клана. Самый большой – Клан Хранителей, в него входят Лекари, Наставники, Строители и Законники. Глава клана одновременно и правитель этой страны – Господин Хранитель Печати. Военный и Купеческий кланы сотрудничают с Хранителями и друг с другом составляя подробные договора на каждую услугу. Нарушение договора хотя бы одним членом Клана считается бесчестьем для всего Клана». Осторожный стук в дверь прервал работу. Исак заглянул в комнату: – Господин, кажется, Вы должны это увидеть!

Во дворе, неожиданно свободном от посетителей, стояла самоходная повозка, груженая большими, в пол человеческого роста, круглыми глиняными сосудами. Трое мужчин в потрепанных коричневых балахонах устанавливали на нее еще один, очевидно тяжелый сосуд с плотно привязанной к ручкам крышкой. Двое других оборванцев заносили такой же, только пустой и без крышки сосуд в… нужник! С первого дня в этой стране гости удивлялись, почему местные устраивают по несколько отхожих мест во дворе, и обязательно с очень высокими помостами – оказывается, там установлены огромные горшки!

– Что… Что они делают? – Эрим ошарашенно посмотрел на Исака. Но ответил Атар, второй слуга, только что поднявшийся по лестнице. Он ходил в город знакомиться с местными порядками и теперь делится добытыми сведениями.

– Чистят нужник. Здесь категорически запрещено загрязнять страну… эмм… отходами. Поэтому, каждый пятый день заключенные объезжают все жилые дома и меняют горшки на чистые. Здесь это самое страшное наказание. Никому не позволено с ними разговаривать, поэтому двор пуст. Но самое интересное – видите? – хозяин гостиницы стоит рядом с охранником. Он получит специальные бирки, подтверждающие обмен горшков. Похоже, именно таким образом саккарцев приучили к идеальной чистоте. Сколько полных горшков, столько и бирок. Затем в министерстве финансов эти бирки можно обменять на «брикеты». Что это такое, я еще не разобрался, похоже, это какой-то особый вид топлива. Вот только зачем они хозяину гостиницы?

– Хотите, я Вам покажу? Я как раз собиралась обновить лампу в Вашей комнате, – невысокая, стройная и белокурая девушка в сиренево-желтом наряде остановилась у дверей их номера.

– Ани? Где Вы пропадали? Вас долго не было, – Эрим попытался разглядеть девушку в наступающих сумерках. Та улыбнулась:

– Вы невнимательны, господин. Ани была здесь пять дней назад, а я Ина, вторая дочь хозяйки гостиницы.

– Простите, я видел Ани только издалека. У Вас похожая одежда.

– Прощаю. Это одежда служащих дворца.

Девушка мягко покивала головой и вошла в комнату, подошла к столу.

– Вот это и есть брикет, – она показала узкий цилиндр, чуть длиннее ее ладони, упакованный в бумагу, скрепленную сургучной печатью.

– Мы используем их не только для ламп, но и для обогревателей зимой, для плиты, – они горят гораздо дольше и жарче угля, – рассказывая, девушка привычными движениями открыла дверцу в лампе, вымела кисточкой золу в соломенную чашу на столе, установила между спицами брикет, закрыла лампу и опустила рычаг вниз. Через несколько секунд стеклянный шар на верхушке лампы загорелся теплым желтым светом, мягко освещая комнату и нежное личико девушки. Иноземцы вздохнули – уже несколько дней они восхищались этим устройством и пытались разгадать его секрет, но безуспешно.

– А можно узнать, как это работает? И что находится внутри брикета?

– Господин, никогда не задавайте таких вопросов, – лицо девушки стало очень серьезным, она процитировала давно заученный урок: – Ибо это государственная тайна, а распустивший язык отправляется на переработку, не взирая на ранги.

– На переработку? Их перерабатывают? – ужаснулись гости.

– Они перерабатывают содержимое горшков, – улыбнулась девушка. Она плавно покивала головой и собралась уходить. – Приятного отдыха.

– Ина, постойте! Пожалуйста, не уходите! – Эриму очень не хотелось расставаться. Огромные карие глаза с пушистыми ресницами, маленький аккуратненький носик, милые, чуть припухшие губки, и все личико в обрамлении мягких золотистых волос было просто очаровательным. От девушки веяло теплом и уютом.

– Присядьте. Расскажите мне о дворце. Чем Вы там занимаетесь?

Девушка покачала головой: – Никто никогда не расскажет Вам этого. Ибо это государственная тайна, а распустивший язык отправляется на переработку, не взирая на ранги.

Глава 2. Тайны личной жизни.

Сегодняшнее заседание Совещательного Совета было самым угрюмым за последние десятилетия. Господин Цак – Глава Купеческого Совета – несколько раз срывавшийся до постыдных скандалов на предыдущих заседаниях, в этот раз словно уксуса в рот набрал. Его глаза быстро перебегали по лицам присутствующих, будто выискивая, на кого бы выплюнуть тот самый уксус. Но встретившись с тяжелым взглядом Главы Военного Клана, господин Цак лишь скривился еще больше и отвел взгляд. «И правильно, помолчи. Все равно, ничего путного ты не скажешь» – Военный Глава тяжело засопел, стараясь погасить закипающее раздражение. Два дня назад были похищены брикеты, которые перевозились в столицу для городской казны. По договору, охрану в таких случаях предоставляет Военный Клан, но охранники в этот раз не были опытными бойцами, за что и поплатились своими жизнями. Сейчас старший сын Военного Главы, Северный Генерал, подписавший этот договор, стоя у карты, докладывает о произошедшем Совету. Слишком издалека и подробно докладывает, пряча за многословием свою растерянность. Бросив въедливый взгляд исподлобья на Хранителя Печати, Воевода досадует – лицо правителя совершенно бесстрастно, лишь застывшие желваки выдают напряжение, но тот не останавливает излишне пространный доклад.

Военный Глава рассеянно потер ноющее колено и с раздражением покосился на пустующее кресло Верховной Хранительницы. Старуха опять не явилась на Совещательный Совет. Конечно, в ее возрасте давно пора отдыхать от дел в Обители Старейшин, но пока девчонка не подрастет, ей придется нести это бремя. Сколько сейчас девчонке? Двадцать? Тогда ей осталось протянуть только год. Когда погибли прежняя Хранительница и Командующий, то Главу Законников заменили его первым помощником, а Верховной пришлось остаться. Трехлетняя Айю, как единственная наследница, получила титул Советницы, без Обряда Испытания, а дочь Военного Главы, – вдова Командующего, – которая метила в это кресло, так и не смогла простить ей это. Воевода раздраженно посмотрел на Советницу – руки в белых перчатках аккуратно сложены на столе, голова опущена, кружевная вуаль закрывает все лицо – не разберешь, то ли спит сидя, то ли внимательно слушает. Эта пигалица с малых лет вертела отцом, как хотела. Правитель потакал всем ее капризам – подарил гостиницу ее садовнику и даровал дворянство его детям. А в четырнадцать лет наследница изъявила желание присутствовать на Совещательном Совете, хотя до тех пор никто из скрывающих лица сюда не допускался. Но Верховная поддержала ее. И теперь Военный Глава старается по-реже встречаться с собственной дочерью – прошло шесть лет, а она до сих пор плюется ядом в спину наследницы. Глупая! Она даже не подозревает, от какого бремени он избавил ее, согласившись тогда с таким раскладом. Титул Главы Дома дает ей немалые привилегии и избавляет от огромной ответственности за всю страну. Хотя… Кто знает, может, будь Верховная помоложе, такого не случилось бы? Последние два года с государственной казной происходят странные вещи – непонятным образом стали пропадать то средства, предназначенные на выплаты служащим, то товары для государственных учреждений, хотя по бухгалтерским книгам сделки проходили успешно, но вот на склад товар не попадал. Брюзгливый Глава Купеческого Совета превратился в злобного склочника, требуя чтобы Купеческий Клан одновременно и защитили, и оставили в покое. Законники проверяли каждую сделку в поисках зацепок, но ничего не нашли. Командующий почернел от недосыпания, пока не объявились таинственные помощники, которых чернь прозвала «Тени». Закутанные в темные одежды, они неслышно проникали в дома чиновников и находили подложные накладные или тайники с товаром. Восемь чиновников и двое купцов отправились чистить горшки, остальные притихли. Верховная залатала бреши, частично из имущества осужденных, частично из личных средств, частично перераспределив доходы ведомств. Глава Купцов стал еще более въедливым, а Командующий напился так, что несколько дней не мог прийти в себя – не то от радости, что сам не попал на переработку, не то от стыда, что его ведомство оказалось бессильно. И вот теперь новая беда, и задета честь Военного Клана.

Военный Глава прислушался – кажется, генерал наконец-то добрался до сути.