Шут герцога де Лонгвиля

– Да, в некотором смысле… – ответил Анри.

– Ничего, помиритесь.

– У нас несовместимые взгляды на жизнь, – сообщил Франсуа, хлебая суп.

– Все мы – люди, а у людей случаются и споры, и драки, – Фантина схватила нож и набросилась на свежую рыбу. – Поспорили влюбленные, а у кого-то из них под рукой оказался кинжал. И нет счастливой пары! И не виноват никто! – ловким движением она отрубила рыбе голову.

– Человек должен отдавать отчет в своих поступках, – возразил Анри. – Если каждый начнет относиться к этому более строго, поймет, что менять мир нужно с самого себя, воров и убийц не останется…

– Снова сказки! – усмехнулся Франсуа.

– Думай о своей похлебке! – гневно выпалил друг. – В ней – смысл твоего никчемного существования.

– Мальчики! – испугалась Фантина. – Нельзя так! Друзья так себя не ведут!

– А мы уже не друзья, – хмыкнул Франсуа. – Я хожу по земле, а этот юноша летает в поднебесье. Разве могут дружить ворона и лошадь?

– Это я-то ворона? – обозлился Анри.

– Выбирай сам.

– Я шел к нему мириться… Эх ты! – молодой человек быстро направился к выходу.

– Прощай, любезный приятель. – Франсуа помахал ему вслед. – И учись следовать своим же советам, отдавай себе отчет в поступках…

Анри ушел со слезами на глазах и решил больше никогда не подходить к этому зазнавшемуся человеку.

– Какие вы глупые! – сказала Фантина, когда Анри покинул подвал.

– Вы ничего не знаете, – возразил Франсуа, доедая похлебку.

– А мне и не надо ничего знать. Я за свой век достаточно нагляделась подобных вещей. И могу тебе прямо сказать: держитесь друг друга, это вам обоим необходимо.

– Не думаю.

– Значит, вы еще не выросли, – вздохнула Фантина. – Внешне вы, конечно, вроде бы взрослые, а внутри – дети совсем. Слушайтесь моих советов, я дурному не научу.

– С меня и его советов достаточно! Спасибо за угощение, – угрюмо пробурчал Франсуа и из темноты кухни вышел наружу.

– Помириться вам надо! – донесся следом голос старой кухарки.

– Как бы не так! – сквозь зубы процедил юноша. – Я теперь ему слова не скажу! Пусть знает!

И размашистым шагом отправился в слесарную мастерскую.

Глава 14

Настроение было испорчено.

В душе Анри боролись два врага, каждый из которых доказывал свою правоту:

«Так нельзя обращаться с близкими людьми», – упрекал один.

«А кто мне близкий?» – огрызался второй.

«Ссора из-за недостойного пустяка! Как ты мог!»

«Я иного мнения!»

«Теперь уладить дело будет намного сложнее…»

«Мне вообще это не надо!»

«Стыдно!»

«Да ничуть!»

Анри наблюдал свой внутренний диалог и постепенно склонялся на сторону Рассудительности. «И вправду, чего я на него взъелся? – удивился он. – Чушь какая-то, а мы друг другу готовы были глотки перегрызть!»

Но задетое самолюбие нашептывало: «Первый шаг к примирению сделал я! А он это отверг, значит, отверг и нашу дружбу! Вероятно, он только искал повод, чтобы порвать со мной. Он не доверяет мне!»

Но любое воспоминание о Франсуа вставало на его защиту: «Он открывал мне свои секреты, не боясь, что я их разболтаю, значит…»

– Значит, надо мириться! – сказал кто-то внутри. Отголосок этого звука откликнулся в ушах, и Анри судорожно стиснул зубы, словно они у него внезапно заболели.

«Оказывается, я злой человек, – подумал он. – Странно! Хочу быть лучше, добрее, мечтаю, чтобы люди стали красивее и чище, а сам… Пишу и рассказываю о незапятнанном, о том, к чему нужно стремиться, и в то же время оказываюсь так безнадежно далеко от своей прекрасной цели. Получается, я не имею права никого ни к чему призывать. И сочинять стихи тоже не могу до тех пор, пока во мне остается хотя бы частичка Мирового Зла: иначе она будет присутствовать и в моих словах, и в мыслях, затем переселяясь в души ни в чем не повинных людей. Как стать лучше?! Как сделать себя иным?! Ко мне ответит?..»

– Я конченый человек! – в отчаянии решил Анри, не замечая, что начал говорить с собой вслух. – Я виноват! Почему так случается, что мы награждаем равнодушием и неблагодарностью тех, кто нам бесконечно дорог? Сегодня я обидел Франсуа. Да, да, нечего оправдываться – именно я его обидел, а не он – меня! Но если он близко, и я могу в любой момент поговорить с ним, то как попросить прощения у тех, кто отдален, у моих друзей-артистов? Как разыскать их?! Клянусь, я вырвусь отсюда и найду, найду их!

Он достал клочок бумаги и принялся сочинять послание к другу: «Франсуа, не сердись на болвана…»

К Генриетте он явился хмурый и подавленный. Баронесса сразу же заметила эти изменения и стала расспрашивать о том, что случилось.

Анри взял себя в руки и напустил на лицо маску безмятежной веселости:

– Не стоит вашего внимания. Я плохо спал этой ночью. Снилось всякое… – он склонился в низком поклоне.

Как ни странно, госпожа де Жанлис искренне заинтересовалась сказанным:

– Вот как? – переспросила она. – А что тебе снилось?

Молодой человек вспомнил ощущения от своего ночного сновидения и невольно смутился:

– К сожалению, это трудно передать словами…

– А мне во сне явился ты! – сказала Генриетта. – Это был какой-то просторный зал, ослепительно белый. Все в нем сверкало и переливалось, точно сделанное из лунного камня! Пол был подобен огромному зеркалу…

Анри в изумлении раскрыл рот, пораженный сходством ее рассказа с тем, что привиделось ему.