Шут герцога де Лонгвиля

– Чего же ты тогда от нее сбежал? – неожиданно этот вопрос сбил с Анри всю спесь.

Юноша устало опустился на скамью:

– Ты прав, мой мудрый друг.

– Не вешай нос! – попытался успокоить его Франсуа.

– И ты тоже не бери в голову, – вымолвил Анри. – Найдешь себе достойную девушку. Не такую гордячку, как наша баронесса. А я пока еще не влюбился. Это так, – он небрежно махнул в направлении листка со стихами. – От нечего делать…

Он лукавил и понимал это сам. Он знал, что теперь связан коварными нитями, словно паутиной. И не хотел этого, но чувствовал, что стоит на краю обрыва, осознавая всю серьезность и опасность грядущего. И не может сделать ни шагу от страшной бездны.

Говорят, иногда человек сам стремится к собственной погибели. Что заставляет его жизненный челн нестись в бурном Море Жизни, рассекая волны, и видеть впереди ужасную скалу Смерти, но еще больше налегать на весла, ставить дополнительные паруса, зная заранее, что опасность слишком велика? Может быть, в тот момент у человека маячит надежда на другой финал? Проверка на удачливость? Глупость? Азарт? Неизбежность?

Анри понимал, что по какой-то, не зависящей от него причины, не может вырваться из того адова круга, в который занесла его Судьба. И объяснить это для себя не мог, как ни старался.

– Интересно, – неожиданно сказал Франсуа. – Могут ли любить баронессы?

– А как ты считаешь? – отозвался Анри. – Могут ли любить дрова в камине?

– Не говори глупостей!

– Любят! Даже пылая в огне!

– Чушь!

– Представляешь: два дуба влюблены, но им никогда не быть вместе, ни на шаг не приблизиться. Попробуй вообразить себя на их месте, тогда ты поймешь, до чего же им несладко! Поэтому оказаться дровами в камине – это их единственный шанс.

– Очередная красивая фантазия! – скептически заметил Франсуа.

– Опять ты за свое! – из последних сдерживался Анри. – Ты слишком погряз в земных заботах, так же нельзя! Нужно давать волю своему воображению…

– И летать в облаках, как ты!

– Ты не только не желаешь прислушаться к моим словам, но и специально злишь меня! Вспомни, о чем ты всегда говоришь?

– О чем?

– Я слышал недавно твою беседу с парнем из слесарной мастерской.

– Подслушивал, что ли?

– В этом не было необходимости, ты так орал, что было слышно в окрестностях замка. Так вот, запомни: нельзя тратить жизнь на разговоры о самой жизни! Постоянно пребывая в воспоминаниях, тем самым ты забираешь у себя настоящее. Никогда не плачь по прошлому, иначе у тебя не наступит счастья в будущем. Ты же молод! Всматривайся в даль. Мечтай, будь свободным и живи надеждой.

– Ты мне надоел своими нравоучениями!

– Конечно, зато сам любишь их отпускать направо – налево! Это потому, что ты старше и тем самым будто бы имеешь преимущество надо мной?

– Возраст здесь не имеет значение.

– А что имеет? – обозлился Анри. – Может быть, жизнь? Да кому она нужна – такая бессмысленная, убогая и грязная, как размытая ливнем дорога! Куда стремятся люди? Мы все похожи на приговоренных к смерти, которые знают, чем все для них кончится, но при этом стараются все успеть, все испытать и наладить за маленький временной отрезок. А зачем? Что заставляет их копить деньги и унижать ближнего, ведь в любой момент они могут стать неподвижным предметом, которому, кроме ямы в земле, уже ничего не понадобится?!

– Понеслась телега… – тихо проговорил Франсуа.

Анри продолжал рассуждать:

– И что дальше? Родятся новые искатели счастья, новые любители золота и собиратели драгоценностей. И так будет продолжаться во веки вечные. А в чем истинное предначертание человека?

– В чем? Я не знаю.

– Главное – стать лучше! – заявил Анри, расхаживая по комнате. – Воспитать себя хорошим человеком! И конечно же, оставить после себя добрую память.

– Это само собой! – Франсуа пожал плечами.

Анри резко обернулся:

– Само собой это не происходит. Ты когда-нибудь видел, чтобы дом сложился из камней и дерева совершенно самостоятельно?

– Неудачный пример.

– Мы каждый день складываем себя по кирпичу, по крупице, песчинке…

– От твоих бесед я проголодался, – сообщил Франсуа, собираясь уйти.

– Вот-вот! Ты занят только изучением собственных желаний и ненужных житейских подробностей: что кладут в суп, будет ли добавка…

– Ты словно с цепи сорвался.

– У нас разные взгляды на жизнь.

– Отстань, а? – взмолился Франсуа.

– Господи! – Анри воздел руки к полку. – И зачем я покинул своих друзей? Сидел бы сейчас и спорил с Альфонсо, он бы слушал меня, а где нужно, поспорил бы… Мы умели находить общий язык. А с таким, как ты… вообще говорить не о чем!

– Ну и сиди, разговаривай сам с собой! – ответил друг, и дверь за ним захлопнулась.

– Все равно ничего ты не понял! – крикнул ему вслед Анри.

И сразу на душе стало так мерзко, словно туда забралась холодная склизкая лягушка.

– Извиняться не пойду! – решил молодой человек. – Я перед ним ни в чем не виноват. Хочет – пусть обижается. Потом сам же первым прибежит…

Но чувство вины не проходило. Да еще полезли в голову мысли о Генриетте…

Франсуа он разыскал у Фантины. Та, как всегда, рассказывала какую-то страшную историю, при этом так размахивала половником, что и вправду становилось жутковато.

При виде вошедшего молодого человека приятель отвернулся.

– Поссорились, что ли? – заметила Фантина, прервав свой рассказ.