Петля Мёбиуса

Наташа, как и полагается, сделала онлайн-зарядку вместе с выспавшимся мужем и отправилась в свою ванную комнату. Осьминожка приходила под утро, полотенце оставалось горячим, виднелись следы воды на зубной щетке. Наташа удивилась ее приходу, ведь топот шести ног должен был быть слышен человеку, который так и не уснул. Девушка почистила зубы, умыла лицо холодной водой и отправилась на завтрак – единственный скрытый ото всех прием пищи. Наташа вернулась в белую комнату с алой кроватью и встретилась глазами с Андреем. Он отвел в сторону взгляд, а потом приоткрыл рот, его увлажненные губы дрогнули, он резко отвернулся и ушел в их общую столовую.

«Как отвратительно! Но все по учебнику! – вспомнила Наташа уроки размножения. – Теперь придется терпеть его двусмысленные фразочки». Она глубоко вздохнула, выдохнула ртом и отправилась за ним. Пора было начинать новый день, это работа девушки: жить и развлекаться на радость местным.

К ее счастью, мужчин всех категорий обязывали трудиться. Прогуливаться одной и улыбаться легче, чем изображать симпатию к неприятному человеку. Андрей отправился на государственную службу, к остальным мужчинам в серых, черных и красных нарядах. Костюм говорил о высоте должности. Серые носились только людьми третьей категории, и они занимали «игровые» посты. Черные костюмы надевали «мозги» системы, в основном первые, но порой и вторые. Черные одежды не считались престижными, однако в руках таких людей была сосредоточена власть. Красные плохо думали, но хорошо выполняли. Можно было в один день из черного переодеться в красный и наоборот, система отличалась лояльностью. У мужчин в моду вошли тугие косы, но некоторые консерваторы носили хвосты-пальмы. Лысые, опасаясь переодевания в черное, надевали парики, несмотря на то что об этой мужской особенности все знали и, как правило, не считали ее уродством. Туфли мужчины носили легкие, на тонких нитях-лентах. Многие передвигались на каблуках, чтобы соответствовать идеальному росту – сто девяносто сантиметров. Несчастные двухметровые, каких много в Воронеже, горбились, пригибали колени и чувствовали себя уверенно только сидя. В «игровые» обязанности Андрея входило распределение воздуха между людьми второй категории: программа сама просчитывала нужные показатели, но так сложилось, что всё касающееся кислорода должно было оставаться под контролем человека. Андрей перед огромным стодюймовым экраном нажимал кнопки и по-разному проходил каждый следующий день-уровень, затем сравнивал свою наиболее удачную игру с вариантом компьютера и получал бонусы, если эти варианты оказывались максимально близкими. Бонусы можно было потратить, например, на упоминания о себе в фильмах или учебниках, дабы новые поколения изучали твою жизнь. И жить Андрей стремился так, чтобы было о чем написать. Он стал самым молодым и красивым мужчиной третьей категории: строгая принтерная диета, идеальный рост от природы, модная одежда, дополнительные занятия спортом. Серьезное достижение! В планах было побить рекорд по количеству здоровых детей и ярко умереть, когда последнему исполнится девять.

Андрей не был плохим или злым человеком, Наташа выбрала его сама. После исполнения детской мечты о замужестве и прекрасном принце у девушки не осталось желаний и интереса к жизни. Она слонялась по городу, не зная, как все закончить, ведь любые ее действия наблюдались компьютерной программой, основная функция которой – защитить. Наташа вспомнила брата. Ему стало лучше. У него теплилась надежда, он лелеял мечту. Да и Андрей стремился к цели, хотя и неинтересной, навязанной политическим устройством города.

Антон после восьми лет испытаний оказался под угрозой попадания в первую группу. Это еще не конец, в семнадцати процентах случаев можно было остаться во второй, и в одном проценте – перейти в третью. Достаточно много. Наташа с ним не пересекалась, только изредка встречала новости о нем. Он трудился где-то недалеко от Андрея, выбрал для себя сложнейшую умственную работу, как будто смирился с тем, что обречен горбатиться с первыми.

Глава 5

Наташа в одиночестве прогуливалась по парку, пока немногие состоявшиеся и будущие мамы смотрели премьеру исторического фильма про нашествие инопланетян в 2093 году. Такие картины специально показывали в рабочее время, чтобы не мешать людям третьей категории жить размеренно и просторно.

Через несколько минут начнется первый обед для первой и второй категорий. Тишину нарушит искусственный голос, он сменит крик поездов и неразборчивый общегородской бубнеж. Улицы и столовые заполнят одинаковые красные, черные и коричневые муравьи, собирающиеся в кучки и поодиночке что-то жующие. Пройдет полчаса, голос объявит второй обед. Опять поезда, бубнеж, новые муравьи. Может показаться, что картина повторилась и нет ни единого отличия.

Обеды будут съедены, столы пусты – всего через полтора часа. Закончится премьера – немногочисленные воздушные белые бабочки выпорхнут парами на улицы и украсят пустующие парки и скверы. Легкое пение красоток до вечера будет ласкать датчики искусственного интеллекта. Эти разговоры мог бы придумать и он сам, ведь они так подходят под загруженные алгоритмы поведения программы. Идеальные шаблоны!

– Фильм прекрасен!

– О да! Какая историческая точность!..

– Инопланетяне были такими противными!

– А как хорош главный герой!..

– Надеюсь, Васенька родится здоровым.

– Да, я тоже, через пару недель узнаем!..

– Попробуй, я заказала распечатать новое мясо с идеальным соотношением жира и углеводов, если добавить киноа, получится очень полезно!

– А что из напитков?..

– Открылся парк с новым кислородом на восьмом этаже!

– Я была там, очень свежо!..

– Я думаю, что улыбаться первым тоже надо.

– Да, согласна, я всегда так делаю, скоро же их смогут перевести к нашим!..

– Видела сегодня Андрея, у него новая рубашка с округлым воротником!

– Ух ты! Я бы тоже посмотрела; может, вечером удастся!..

– Мне уже тридцать девять, скоро в новый мир!

– Да, ты неплохо здесь потрудилась, там это точно оценят!..

«Шесть часов. Первый обед», – позвал голос работников всех профессий, принимающих пищу в первые полчаса общего обеда.

Послышался рокот скоростных поездов. Они должны были за пару минут отвезти работников с разных концов и уровней стокилометрового стоэтажного города в обеденные центры.

Наташа проходила мимо одного из них. Черный состав из вагонов, разрисованных желтыми стрелами, замедлился при виде молодой красавицы. Когда он окончательно застопорился, черные двери перестали быть матовыми и стало видно, что творится внутри. Красно-черно-коричневая масса переливалась специфическим перламутром. Двери быстро открылись, съехав куда-то вниз, цветные муравьи потопали толстой линией, расползаясь среди столов разреженным облаком. Люди выходили не только из поездов, но и из близлежащих кабинетов. Над всем этим нависла стая железных птиц, следящих за нормами поведения и блокирующих преступления. Больше всего народа шло из центральной лаборатории и киносообщества. Это были крупнейшие организации во всем городе. Их сотрудники также шли в красно-черно-коричневых одеждах. Как и на государственной службе, черный цвет означал самую напряженную интеллектуальную работу, в коричневый одевались исполнители, а в красный, самый яркий и завидный костюм, – люди творчества. Красные костюмы отличала многоликость фасонов, а женщины даже носили платья, подобно представительницам третьей категории. Конечно, встречались серые наряды, но они были настолько редки, что терялись в общей массе. Государственные служащие обедали на своем этаже, но некоторые для разнообразия спускались или поднимались на высокоскоростных лифтах, если повезет влезть в переполненную кабину. Когда работникам надоедало обедать где придется, у них появлялись любимые места и свои компании.

В центре каждого стола находился большой принтер, вокруг него белоснежные тарелки и приборы: вилка, ложка, нож. Салфетку, как и любые продукты, при необходимости можно было распечатать на принтере. Нормы питания у всех индивидуальные. Они определялись на обследовании в девять лет. Каждый человек, решая распечатать что-нибудь вкусное или не очень, запускал принтер безымянным пальцем правой руки, а безрукие пользовались специальной рельефной татуировкой. Открывался доступ к личному кабинету. В меню указывались допустимые по количеству белков, жиров и углеводов блюда со вкусами, заранее помещенными в устройство. Частенько наблюдалась картина, как кто-то вскакивал со стула и бежал к свободному принтеру, найти другую еду. Шансы были, но прием пищи в таких случаях приходилось значительно ускорять, чтобы уложиться в полчаса.

Наташа решила поесть в первую волну обедов. Это не запрещалось, и девушка часто так делала. Ее взгляд остановился на одном столике. Первая за день искренняя улыбка заискрилась на лице белыми зубами, а ноги понесли вперед. Наташа весело подпрыгивала к знакомой персоне, касающейся кнопок на экране принтера.

– Привет! Так давно тебя не видела! Горбач! Что у вас нового? – зазвенел и затараторил девчачий голос.

– Наташа, ты не на премьере? – С огромным горбом, в черной униформе, человек, не похожий ни на мужчину, ни на женщину, удивленно поднял голову через бок, вверх не позволило бы необычное строение его позвоночника. – Привет! Год тебя не видел. Почему ты решила пообедать с работящим народом? – У Горбача на лице затеплилась ответная улыбка, однако столовую ложку он не отпустил – времени на обед было впритык.

– Хочу посмотреть с вами, а не с экзальтированными мамашами-искусствоведами. Ты и Урод всегда что-то интересное подмечаете, какие-нибудь ошибки-нестыковки, – отшутилась Наташа, стараясь закрыть тему. – Посоветуй вредное блюдо, моя диета раз в неделю позволяет съесть что-нибудь такое для эмоционального равновесия. – Наташа дотронулась безымянным пальцем до экрана принтера, открылось меню. Девушка пролистала вбок до значка «Нельзя» и нажала на него.

– Ого, – удивился Горбач, – не слышал об этой функции. Но у меня и так неплохой порог допустимого. Смотри, сейчас я ем борщ с чесноком и салом. Если его закажешь, будет вонять изо рта. Самое нейтральное из вредного – молочный шоколад. – В ожидании ответа он стал быстро черпать ложкой суп и заливать себе в рот, чтобы успеть и поговорить, и поесть. Капли летели во все стороны, на черном халате их не было видно, а до белого платья Наташи они не доставали.

– Шоколад я и так часто беру, хочу что-нибудь новенькое, необычное. – Девушка отвернулась от стола, пялясь в тарелки других людей. С Горбачом они сидели вдвоем.

– Попробуй шпроты. Они во всех принтерах есть, их никто не берет, потому что нельзя. – Теперь Горбач принялся за чеснок и сало. Он моментально надул ими щеки, рассчитывая дожевать за время ее ответа. Наташа немного смутилась и молча распечатала на принтере заявленные шпроты.

– Раньше про них не слышала. Выглядит аппетитно! Тебе надо издать учение о вредной еде! Или снять инструкцию: смотри, сколько здесь киношников. Хочешь, я с кем-нибудь это обговорю? – Девушка специально тараторила без остановки, чтобы дать собеседнику время прожевать пищу.

– Не шути так, а то я соглашусь! – хохотнул Горбач, и крошки полетели изо рта на стол и в борщ.

– Расскажи, пока я пробую шпроты, мне тоже надо уложиться в полчаса. Как дела в лаборатории, я у вас целую вечность не была? Ты недавно рассказывал про запланированные эксперименты с медузами. Как все прошло? – Наташа соврала о лимите времени на обед, ей просто было неприятно смотреть на разлетающиеся слюни, сопли и остатки еды. Аппетит портился, а блюдо действительно оказалось с интересным вкусом.

– Ты помнишь? Не ожидал! Как всегда, долго это начинание не прожило. Кстати, новость! Нас закрывают. Через пару месяцев переформатируют в обычную генетическую лабораторию. Экспериментов больше не будет, мы дописываем отчеты и уничтожаем весь материал. – Горбач без сожаления поделился новостями с хорошей подругой. Ему давно стало неважно, чем заниматься, лишь бы воздух давали, для первой категории это роскошь. – Животных оставят, пока будем разрабатывать схемы копирования для других городов, где нет принтеров. Им приходится есть мясо животных. Слышала про такое?

– Нет. Наверное, у них и с кислородом проблемы. Хорошо, что хоть кто-то им помогает, – с сожалением удивилась Наташа, насаживая на вилку очередную рыбку. – Мясо – это же очень вредно и опасно! А почему не можем поставлять им принтеры?

– Ты весьма логична! Я задавал такой же вопрос министерству, но ответа не получил. – Горбач взял тарелку, наклонил к губам и стал, прихлебывая, пить из нее бульон.

– Да, это они любят. Зато от нас на все вопросы ответа добьются, – пошутила Наташа. – Кстати, шпроты – супер! Лучше шоколада во много раз!

– Рад, что оценила. Поздравляю тебя со свадьбой! Самый завидный мужчина в городе и самая красивая и здоровая девушка объединились, чтобы подарить нам будущее. Это прекрасно! Желаю вам много третьих детей нарожать, уверен, что они будут без ошибок! Даже со шпротами и шоколадами! – У Горбача поднялось настроение оттого, что он успел быстро съесть свое блюдо и на разговор оставалось еще минут двадцать. Можно было даже что-то распечатать, этим он и занялся.

– Спасибо! – Она одарила его своей коронной шаблонной улыбкой, которую выучила сразу после свадьбы.

– Ты еще не беременна? – поинтересовался Горбач, перекладывая тарелку с молочной шоколадкой поближе к себе.

– Нет. – Наташа сделала паузу. – Расскажи лучше про лабораторию. Неужели ни один эксперимент не сработал?

– С таким интеллектом тебе следовало родиться первой! Но ты подаришь нам идеальное поколение: здоровое и мозговитое! Если в двух словах, то скрещиваемые должны быть максимально похожи, а мы соединяем палку с солнцем. Мы, конечно, брали только одну функцию – регенерацию клеток, но чтобы она работала, нужно менять тело, за телом – кровь, за кровью – еще что-нибудь и так бесконечно. – Горбач увлекся, но потом вспомнил, кто перед ним, и вовремя остановился, так и не перейдя к деталям.

– Здорово! Так интересно! Хочу, чтобы мои дети тоже занялись чем-нибудь в этом роде, чтобы, понимаешь, было у них дело жизни, а не убогое потребительство. Взять Андрея: красивый – да, обаятельный – да, но только картинка. Что он может создать? Такую же картинку. Я думаю, именно вы обеспечиваете наше будущее. Взять тех же людей без принтеров – помогаете им. Вы и что-нибудь придумаете с ошибками кода, с внешностью! Вам надо оставлять потомство! Иногда я жалею, что попала в третью категорию. Хочется быть нужной. По-настоящему полезной, Горбач. – Наташа спохватилась и постаралась придать наигранности своим словам, чтобы не привлекать внимания железной птицы. Заболтавшись со старым другом, она забыла о правилах, но все-таки попыталась переинтонировать свои слова в модное сочувствие людям первой категории.

– Ну, хватит. Знаю, что у вас сейчас принято нас жалеть, – обнажил коричневые зубы Горбач. – Давай сегодня сходим на фильм вместе с нашими, раз ты не попала на премьеру.