Роман Брянский

– На то я и правитель, чтобы читать мысли своих рабов и слуг! – выпрямился в седле Берке-хан. – Хоть и молчал Андрэ, когда мы хвалили при нем того Ромэнэ, но его недовольство было хорошо видно! Он аж почернел лицом от зависти!

– Стар он стал, государь! – пробормотал темник Бурундай. – Говорит, порой, сущую чепуху. В прошлом году он привез сюда две арбы с женками! Выбирай, сказал он мне, славный Бурундай, красавиц! На что мне, старому воину, его женки? Были бы хоть наши, монгольские! А не те большегрудые с водянистыми глазами! Истинная женка должна быть черноглазой! Лучше бы продал тех прелестниц да серебро мне преподнес! Ан нет, увез их назад…Я тогда на него рассердился и подумал: а не пора ли его прогнать из Черныгы, а ярлык на ту землю отдать другому коназу…

– Уж не коназу ли Ромэнэ из Брэнэ? – улыбнулся Берке-хан. – Я не ошибся, мой верный воин?

– Не ошибся, государь, – кивнул стриженой седой головой Бурундай. – Прав был Болху-сайд, когда сказал о твоей проницательности. Ты прямо-таки читаешь мои мысли! Что я, простой воин, перед твоей мудростью? Могу только сражаться, но не умею красиво говорить!

– Ты умеешь, Бурундай, хорошо говорить, – возразил великий хан, – но вот управлять землями, ты, увы, не научен…Этот Андрэ нам предан, исправно платит в казну «выход». Все до капли везет сюда, как мы ему приказали. А пока серебряный ручей течет в Сарай, зачем разрушать его источник? Государство не продержится на одних набегах и походах. Нам нужны постоянные доходы! А сможет ли коназ Ромэнэ платить нам такие деньги? Кто знает? Хоть бы за свои земли расплачивался, а не рассчитывал на своего родственника, коназа Дэнилэ!

– Да, государь, – поддакнул Болху-Тучигэн. – Теперь Ромэнэ из Брэнэ будет отдавать в казну сотню их гривен. На то и ярлык ему тобой дан! Андрэ же из Черныгы пусть привозит нам серебро от всех своих земель! Зачем нам менять порядок? Может, ты, государь, захотел увидеть этого Ромэнэ своими глазами?

– Нет, мой верный Болху, – задумчиво сказал великий хан. – Я не вижу необходимости вызывать к нам в Орду коназа Ромэнэ! Причин тому достаточно. Разве я не видел коназов урусов? Да они все на одно лицо! Со светлыми волосами и, как говорит Бурундай, с водянистыми глазами. А это – неприятное зрелище…Ну, что поделаешь, если урусы такими уродились…Да и не хотелось бы, чтобы этот Ромэнэ, сын строптивого Мыхаыла, устроил тут скандал или сказал какую-нибудь грубость…Пришлось бы ему тогда отсечь голову! А кто мне тогда будет платить серебром за его лесные земли? Кого мне тогда сажать на стол Брэнэ? Нет пока желающих. И не надо! Послушен, ходит на войну, когда мы приказываем, и хорошо. Что нам еще надо?

– Поистине беспредельна твоя мудрость, государь! – вскричал Бурундай. – Ты все насквозь видишь! Ну, а вот если коназ Андрэ из Черныгы умрет, будет ли тогда Ромэнэ хозяином всего улуса?

– Только наш великий государь может быть хозяином всех земель, – поправил полководца Болху. – А коназы урусы – лишь наши наместники в тех уделах!

– Верно, мой советник, – промолвил Берке-хан. – Коназы урусы – лишь наши верные слуги. Вот если Ромэнэ из Брэнэ будет таким достойным нашим подданным, мы отдадим ему все земли Черныгы…Ярлык у него есть. Вот если коназ Андрэ нам станет неугоден или отойдет к своим предкам, мы тогда подумаем. Что же касается Ромэнэ, то ты, Бурундай, сам его испытаешь в новом деле. Готовься к новому походу в следующем году и опять на Лэтвэ! А я прикажу тому Ромэнэ, чтобы снова пошел под твою руку. Да заодно пойдете к Дэнилэ. Он что-то не нравится моим людям…Мой воевода Куремса недавно сообщил моим людям, что этот Дэнилэ самовольно занял городки, которые были у него отняты еще при жизни моего царственного брата…И мы до сих пор не получаем от него за это дополнительной платы! Возгордился коназ Дэнилэ! Он уже давно совершает походы далеко на запад…Имеет там, как говорят, громкие победы. Доходил, якобы, даже до последнего моря! А вот где же подарки, где должные подношения? Лишь выплачивает, правда честно, прежнюю дань…Но пора платить больше! И Куремса что-то там темнит, не договаривает! Мне думается, а не сдружился ли он там с Дэнилэ? А может, и сам получает подарки от того коназа?

– Кто знает, – заколебался Болху. – Однако наши полководцы – честные и преданные государю люди! За ними этого не замечалось. Они, слава богам, не баскаки и не наместники! Другое дело, Куремса. Он добрый и жалостливый. А данникам нашим только этого и надо: сразу забывают о покорности!

– Вот-вот, – кивнул головой ордынский хан. – Поэтому я и хочу навести там порядок. Пусть же Бурундай напугает коназа Дэнилэ…В деле нужна строгость! Так ведь, мой славный Бурундай?

– Именно так, государь, – ответил знаменитый темник. – Я сделаю все с готовностью, если ты дашь мне свое мудрое указание! Значит, собираться в поход?

В этот момент со стороны степи, куда умчался темник Ногай со своим воинством, послышались громкий топот лошадиных копыт и радостные крики. Шум приближался. Государь забыл обо всем, устремив свой взгляд вперед. Наконец, перед ним предстал на взмыленном коне весь потный, улыбавшийся Ногай, державший на вытянутой руке, одетой в толстую кожаную рукавицу, государева любимца, вцепившегося в нее железной хваткой своих мощных когтей. Вслед за темником скакал его десятник Урмэгэр, с руки которого свешивалась серая звериная тушка.

– Государь, Бирэ оказался не промах! – радостно вскричал Ногай. – Сшиб такого жирного зайца! Да быстро! Все уже было кончено, когда мы к нему подскакали!

– Ну, а как он, мой любимец? – с беспокойством вопросил хан. – Не повредил ли крылья, не поцарапался?

– Нет, государь, – ответил рослый красавец. – Даже такой сильный заяц ничего не смог ему сделать: Бирэ размозжил ему голову одним ударом клюва! Эй, Урмэгэр! – он повернулся к молодому воину. – Ну-ка, тащи сюды зайца и покажи его государю!

Урмэгэр повиновался, подскакал к великому хану, быстро слез с коня и встал перед ним на колени, подняв над головой убитого зверя.

Берке-хан взял за шиворот крупного серого зайца и внимательно его осмотрел, прицокивая языком.

– Да, вот это верный удар! – весело сказал он, показывая сановникам на большую рваную рану в черепе зверя. – Вот это кречет! Сразу же добыл нам неплохую дичину! Эй, слуги, примите-ка добычу и приготовьте ее сегодня к вечеру! Заяц хоть и крупный, но не старый. Отведаем свежей дичины. Да еще от моего любимца! А вы, сокольничие, заберите-ка птицу! Да берегите ее пуще своего глаза! Ей цены нет!

– А что, государь, разве ты не хочешь еще поохотиться? – удивился Болху-Тучигэн. – Мы ведь совсем недолго побыли сегодня в степи! Так совсем забудем запах привольной земли! Да облаву не сделали…Может, побудем здесь еще немного и подышим родным воздухом?

Сановники переглянулись. Даже темник Бурундай скривился от удивления вольностью речи ханского советника. – Осмеливается указывать самому великому хану, – подумал он. – Видимо, пребывает в великом почете у государя!

– Поедем домой, Болху, – грустно сказал Берке-хан. – Мы вот испытали моего Бирэ и хватит. Нет у меня времени на долгую охоту. Много и других дел! В этом году у нас столько событий! Это тяжелый и неудачный год…Боюсь, не избежать нам войны с родственниками!

– Да, государь, смерть Мэнгу была неожиданной и печальной! – кивнул головой ханский советник, покачиваясь в седле рядом со своим повелителем. – Но что нам ответить посланцам из Кара-Корума? Кого поддержим: Хубилая или Арик-Буку?

– Надо бы, конечно, собрать по такому делу курултай, – тихо сказал, чтобы его слышал только Болху, Берке-хан. – Вся знать – потомки великого Предка и нойоны – должна решать, кто станет великим ханом улуса Чингиза. Но, как я узнал от посланцев, о курултае даже не говорят! Говорили только о делах названных тобой лиц. У них там, в монгольских степях, у каждого есть и войско, и поддержка знати. Но вот за кого нам вступиться? Это не простой вопрос!

– Это так, государь, – покачал головой Болху-Тучигэн, – нелегок наш выбор! Поддержим Арик-Буку, обидим Хубилая. Поддержим Хубилая, он, без сомнения, станет великим ханом…Однако, что нам их великий хан? Ты сам у нас великий хан, и более сильный! Хубилай – могучий полководец, у него есть большое войско, с каким он покоряет уже который год Срединное государство. Думаю, что он скоро добьется своего. Китайцы обленились и совсем разучились воевать. Это значит, что Хубилай вскоре возвысится. И тогда Кара-Корум начнет нам досаждать требованиями дани. А вот Арик-Бука нам не сможет угрожать, если станет великим ханом! Он – слабый правитель и такой же воин, а потому и выгоднее нашему Золотому Ханству.

– Твоими губами говорит великая ученость, Болху, – улыбнулся Берке-хан. – Я думаю также, что Арик-Бука для нас спокойней. Его и поддержим. Я вот только боюсь, чтобы нас не втянули в общую распрю! Придется ведь не только словом, но и делом помогать Арик-Буке?

– Там увидим, государь, – задумчиво промолвил ханский советник. – Конечно, хотелось не тратить на ту свару ни сил, ни денег. До Кара-Корума далеко…Не верится, что нас смогут оттуда потревожить. Однако если в это дело вмешается Хулагу, то тогда придется с ним воевать, Но это, если он поддержит Хубилая.

– Поддержит, у меня нет на этот счет сомнения, – сказал решительно великий хан. – Я знаю, что Хулагу очень уважает старшинство, а Хубилай ведь его старший брат! Арик-Бука же еще молод…Однако посмотрим, ведь родство и старшинство – одно дело, но борьба за власть – совсем другое. Вон, смотри, что делают коназы-урусы, когда хотят получить у меня ярлык! Нет у них тогда ни братьев, ни прочих родственников! Сражаются, как лютые враги!

– Ну, то урусы, государь, – усмехнулся Болху-Тучигэн. – Ты ведь хорошо знаешь, как глупы эти люди! Известно, что на всей земле нет такого места, где бы правители так презирали свой народ и так измывались над своими подданными! Наши ханы, слава богам, совсем другие!

– Если говорить правду, мой Болху, – покачал головой Берке-хан, – то и у нас хватает таких дурачков! Однако мы умнее и более развиты, чем эти урусы. И наше войско, и наше государство пребывают в большем порядке. Наши люди послушны, рассудительны. Но вот когда дело касается власти, наши знатные люди не очень-то охотно с ней расстаются! Ты не забыл моих племянников? Меня, родного дядю, хотели лишить жизни! А потому не стоит говорить, что только одни урусы глупы! Так уж устроили боги человеческую жизнь, что слава и власть совсем лишает людей ума, и они творят одни глупости, добравшись до этой власти! Эх, если бы наши подданные знали, кто ими управляет! Они бы сразу же взбунтовались! Разве можно доверять плохим правителям?

– Ну, у нас-то, государь, в Золотом Ханстве, дела идут совсем по-другому! – возразил Болху-Тучигэн. – Ты возвысил свое государство: поощряешь ремесло и искусство, приютил в Сарае многих ученых, ваятелей, живописцев, а сколько построил прекрасных дворцов!

– О себе нелегко говорить, Болху, – усмехнулся великий хан. – Это уже по твоей части! Когда будешь писать о моем правлении, тогда все там и изложишь. Наше Золотое Ханство еще молодое, и я не знаю, когда оно расцветет, как надо…Вот если бы у меня были достойные преемники! Справится ли Мэнгу-Тимур, если я уйду в недалекий мир? А может, оставить престол молодому Ногаю?

– Что ты, государь! – замахал руками ханский советник. – Не будем говорить об этом! Благо, что твои знатные подданные отстали и не слышат таких слов! Живи больше ста лет! Да хранят тебя боги, да продлят они твои годы до такого времени, пока ты сам не пожелаешь упокоиться, чтобы процветало твое государство и вечно радовало потомков! Твой внучатый племянник Мэнгу-Тимур, слава богам, достоин своего деда, великого Бату! Он и отменный воин и прекрасный, сильный духом, правитель. Тебе бы радоваться, государь, а не предаваться печальным мыслям!

Так, за разговором, великий хан, за которым следовала длинная вереница приближенных и отборная тысяча охранявших их воинов, медленно приближался к своему главному городу.

– Ну вот, Болху, мы и приехали, – сказал Берке-хан, приблизившись к своему царственному шатру, – но я не отпускаю ни тебя, ни Бурундая. Нам надо еще перед трапезой поговорить о походе на будущий год и прочих делах…Остальные же мне не нужны. – И ордынский хан, махнув рукой, стал медленно слезать, поддерживаемый сбежавшимися со всех сторон рабами, на землю. Дождавшись, когда их повелитель пройдет внутрь шатра и усядется на свой трон, Болху-Тучигэн с именитым татарским темником устремились вслед.

– Ну, что ж, мой славный Бурундай, – промолвил великий хан с вершины своего большого черного кресла, на которое он сразу же по прибытии взгромоздился, – готовься, как я тебе говорил, к набегу на земли того злобного коназа Миндэуха!

– Я рад повиноваться твоей воле, государь! – громко сказал, сидевший на сложенных в стопку циновках внизу у подножья ханского кресла, темник Бурундай. – А как насчет коназа Ромэнэ? Ты в самом деле вызовешь его в этот поход?

– Пусть же отработает мой ярлык, – кивнул головой великий хан. – К тому же, я думаю, что скоро коназ Андрэ отправится в иной мир…Тогда мы назначим на его место великим коназом Черныгы этого Ромэнэ. У него ведь есть ярлык. И дань он исправно платит…Тогда уже будет отвечать за дань со всей земли. Но это будет только тогда, когда умрет коназ Андрэ…Пока ничего менять не будем. Увидим, как себя поведет коназ Ромэнэ, если придется карать его родственника коназа Дэнилэ. Узнаем, кого этот Ромэнэ предпочтет. Ну, а если он станет нашим верным слугой, тогда по праву получит тот город Черныгы…

В это время полог ханской юрты приоткрылся, и у порога показался старший стражник. Подойдя к креслу великого хана, он упал на колени и ударился головой о ступень.

– Встань и говори! – громко сказал Берке-хан. – Что там случилось?

– О, мудрейший из мудрых, о, солнце, вставшее над Золотым Ханством…, – запел стражник.

– Ладно, Эрбэл, замолчи! – рассердился великий хан. – Говори по сути дела! У меня нет времени слушать твои славословия!

– О, великий государь, – быстро сказал стражник, – тут вот к тебе пришел урус, коназ Гэлэб, от главного коназа Алэсандэ…Просит допустить его к вашему величеству!

– Вот вам и Гэлэб! – улыбнулся Берке-хан. – Коназ Алэсандэ знает, кого сюда присылать! Что ж, куда денешься, теперь этот Гэлэб наш родственник…Я ж ведь женил его два года тому назад на своей племяннице…Пусти его, Эрбэл, тогда узнаем, что ему так срочно понадобилось…

– Слушаю и повинуюсь! – ханский стражник подскочил к двери и попятился к выходу.

Князь Глеб Васильевич Белозерский вошел в ханскую юрту, осторожно переступив порог, сразу же приблизился к трону и опустился, ударившись головой о пол, на колени. – Мир тебе и здоровье, великий государь! – сказал он на неплохом татарском. – Я прибыл от князя Александра Ярославича с подарками и отчетом.

– И тебе тоже, Гэлэб, мир и здоровье! – весело ответил Берке-хан. – Видим, что ты научился говорить по-нашему! Как там моя племянница Гэгэн поживает?

– Хорошо, государь. Женушка моя довольна! – бодро молвил русский князь. – Шлет тебе свой привет и слова благодарности за то, что был ей как отец и выдал за меня замуж! Здесь в общей куче и наши подарки. Прикажешь заносить?

– Ладно, – кивнул головой великий хан, – успеем с подарками. Лучше расскажи, что там у вас приключилось. Какой мне отчет прислал коназ Алэсандэ? Да встань с колен и сядь вон туда, поближе к моим верным людям.