Роман Брянский

Они грохнулись на колени, ударившись головами о пол.

– Ничего, не умрут ваши жалкие дети, – усмехнулся князь Роман. – А я пошлю свой наказ в вашу волость, чтобы староста кормил их, пока вы будете работать на благо нашей земли. Но работайте честно, не ленитесь! Мы вас скорее помиловали, чем наказали, потому как не учли, что вы скопом, все вместе, воровали добро! Эй, стража! – Он хлопнул в ладоши, подводя итог судебному заседанию. – Уведите-ка побыстрей этих озорников в темницу! А завтра – на работу! Чтобы работали, не покладая рук, и знали о недопустимости нарушения порядка в моем уделе! А если мои слова их не исправят, тогда кнутом бессовестных вразумите!

ГЛАВА 13

РАЗГОВОР У ВЕЛИКОГО ХАНА

– Ну что, мой верный Болху, – вопросил Берке-хан, глядя прямо в лицо сидевшего напротив него в таком же мягком и невысоком кресле, как и ханское, советника, – будешь ли ты дальше писать правду о Золотом Ханстве? Или завершишь свой труд на правлении моего царственного брата?

– Отрадно, великий государь, что ты любишь предания о нашем народе, – улыбнулся Болху-Тучигэн. – Даже покойный, но живой своими делами Саин-хан так этим не увлекался! Однако, что же тебе больше понравилось, «Сокровенное сказание» или «Золотая книга»?

– «Сокровенное сказание» повествует о жизни моего великого деда Темучина, но о поздних событиях там ничего нет, – покачал головой великий хан. – А в «Золотой книге» мне больше по сердцу та часть, которую ты дописал, Болху.

– Но это не «Золотая книга», – весело возразил ханский советник, – а мои рассуждения как бы в дополнение книги о создании Золотого Ханства, о жизни и благодеяниях великого Бату-хана!

– Да, да, – кивнул головой Берке-хан. – Однако ты мне зачитывал «Золотую книгу» вместе со своими записями, вот я и посчитал их продолжением, которое, очевидно, написано лучше и интереснее, чем свитки китайских рабов!

– Благодарю, государь, за столь высокую оценку письма твоего слуги! – почтительно склонил голову Болху-Тучигэн. – Если наш отец, Вечное Небо, и наша мать, Черная Земля, вдохновят меня на дальнейшее, то я опишу…правление молодого Сартака и его беспокойного брата Улагчи. А после всего этого соберусь со всеми силами и опишу твою пресветлую жизнь!

– А стоит ли писать о недостойных? – нахмурился Берке-хан. – Достойны ли казненные мной племянники такой высокой доли?

– Что поделаешь, государь, – вздохнул ханский советник. – Если они побывали на высоком троне, то навсегда останутся в преданиях Золотого Ханства. Так бывает, что не всегда великие по рождению люди, оправдывают свое величие, оказавшись у власти!

– Да, ты прав, – покачал головой ордынский хан. – Но тогда постарайся смягчить ту историю со смертью моих бестолковых племянников. Как ты знаешь, я не пылал на них гневом, не хотел их смерти, но был вынужден избавиться от них и отправить тех глупцов в мир вечной молодости!

– Твои слова, государь, сияют, как чистое серебро, а мысли, на которые они наводят – и вовсе красное золото! – промолвил Болху. – Разве я не знаю, что твоя доброта превосходит даже доброту славного Саин-хана! А доброта души – это мудрость! Разве я не помню, что Сартак-оглан готовил заговор против нашего государства? Разве не его люди пытались отравить тебя, великий хан? А как твои верные рабы отдали за тебя свои жизни, выпив отравленное пойло? А может, не он готовил своих воинов к походу на твой город? Да я сам, твой верный слуга, едва не сложил голову, если бы не Цэнгэл-батур. Это он рассказал мне о подготовке их злодейского похода на твой Сарай!

– Да, Болху, Цэнгэл-батур спас наши жизни! – улыбнулся Берке-хан. – Вот какой был мой племянник! Да и Улагчи, которого я посадил на трон после смерти Сартака, недолго хранил покорность! Слава великому Аллаху, что наши люди не дремали! Однако при всем своем недовольстве я не позволил, чтобы царевичи умерли недостойно. Ни у того ни у другого не пролилось ни капли крови!

– Да, души покойных царевичей, лишенных царственного ума, ушли в вечный мир без обиды, – сказал, почтительно склонив голову, Болху, – но верный Цэнгэл остался без награды…Я думаю, государь, что он заслуживает твоего доброго слова!

– Тут есть одна черная нить, – нахмурился государь, – в белом одеянии! Ведь Цэнгэл был сотником непослушного Сартака и даже, лучше сказать, отвечал за жизнь моего племянника…А получается на деле, что он его предал! Отдал его, мягко скажем, мне на расправу!

– Это не так, государь! – горячо возразил Болху-Тучигэн. – То тебе напели завистники старого воина! Бату-хан, перед самой кончиной, вызвал меня к себе и приказал следовать во всем твоей воле! Он уже был не в силах собрать своих полководцев, и поэтому передал им все приказы через меня. – Сартак молод и глуп! – сказал тогда государь – Присматривай за ним, Болху. Да помогай моему брату Берке, как самому старшему и мудрому, беречь наше государство! – Я без промедления обошел все юрты военачальников и, потребовав от них не давать клятву сыновьям умиравшего, передал слова Саин-хана, так, как они были мне сказаны. Об этом же я сообщил и Цэнгэл-батуру, который тогда охранял со своей сотней юрту Сартака-оглана. Вот почему так поступил Цэнгэл, государь. Он всегда был послушен воле великого Бату!

– Да, сказанное тобой подтверждает преданность старого воина! – кивнул головой великий хан. – Я вижу, что Цэнгэл достоин награды. Но вот есть ли свободные места?

– Есть, государь! – улыбнулся ханский советник. – В той самой тысяче, в которой состоит Цэнгэл-батур! Его же начальник сидит в темнице! Ведь ты сам приказал провести старательное дознание и установить, кто напевал твоим царственным племянникам дурные песни! Вот тысячник Худхай и попал под подозрение…

– Но мы ведь еще не доказали его вину! – воскликнул великий хан. – Нет у нас пока ни надежных свидетелей, ни дел, которые бы раскрыли нам глаза на преступления Худхая!

– Но я, государь, верю – решительно бросил Болху, – что именно Худхай заварил смуту в Золотом Ханстве! Если бы не Цэнгэл, не сидеть бы мне нынче перед тобой! Если бы я тогда не убежал к тебе в твой Сарай ночью, с супругой и детьми, Худхай бы всех нас перебил! Он сжег даже мою юрту, подлый злодей! Я потом едва нашел денег на новую жизнь! Если бы не ты, государь, так мы бы по сей день жили в горе и бедности!

– Да, его преступление полностью доказано, – кивнул головой Берке-хан, – но Худхай ссылался на приказ Сартака-оглана. Он-де, как воин, не мог противиться воле своего повелителя!

– Но я ведь передал ему слова Бату-хана! – возмутился Болху. – И он тогда им покорился! Не возразил ни слова! Даже улыбнулся, как я помню! О, змея, о, грязный шакал! Он уже тогда таил дерзкие мысли! О каком таком приказе Сартака может идти речь, если дело касалось интересов государства? Здесь, по воле покойного Саин-хана, только ты один имел право приказывать!

– Твои слова доказывают и коварство Худхая! – сказал задумчиво ордынский повелитель. – Что ж, тогда созовем по его делу суд! Пусть попробует оправдаться!

– Зачем нам нужен этот суд, государь? – спросил с улыбкой ханский советник. – Стоит ли тревожить наше верное воинство? Получится, как бы суд над полководцем! Будут обиды и ропот. Этого не надо! Я недавно поговорил с нашими воинами о злодействе Худхая и убедил их, что он обречен. К тому же, Цэнгэл уже полгода замещает должность сидящего в яме негодяя! Пора с ним кончать!

– Пожалуй, ты прав, – покачал головой Берке-хан. – Опасно судить заговорщиков! Не всегда полезно раздувать костер! К тому же, мои племянники ушли в иной мир тихо и без лишней суеты. Пусть же и Худхай сегодня же идет в недалекий путь! Сделаем все по воле наших предков. Не станем проливать кровь, чтобы его душа не гневалась! Эй, Тэмугэ! – хлопнул он в ладоши. Тут же перед ханом предстал огромный краснолицый монгол. – Сходи-ка до темницы, Тэмугэ! – приказал ордынский повелитель. – Да там, потихоньку, соедини-ка пятки Худхая с затылком! Запомни: потихоньку!

– Слушаюсь и повинуюсь! – поклонился ханский палач.

– Да крикни там Цэнгэл-батура! – бросил как-то неохотно Берке-хан. – Пусть забудет про свои годы и летит ко мне, как птица!

Цэнгэл вошел в ханскую юрту так неожиданно быстро, что великий хан вздрогнул от удивления.

– Поистине ты как птица, Цэнгэл! – буркнул он. – Не успел я и слова молвить, как ты уже здесь!

– Воин должен быть быстрым, государь! – ответил, сдерживая дыхание, старый воин. – Но я стоял перед твоей юртой по распоряжению Болху-сайда. Он мне сказал, чтобы я тут ждал твоего вызова, повелитель! И я готовился предстать перед твоими пресветлыми очами!

– Ну, что, Цэнгэл, – улыбнулся Берке-хан, – я не буду зря отнимать у себя время. Говорят, что жизнь иссякает как вода, по капле. Поэтому слушай мою волю! Эй, слуги! – крикнул он стоявшим неподалеку от ханского кресла ученым монголам. – Садитесь же и пишите!

Два ханских секретаря подбежали к стоявшему в углу юрты, справа от кресла великого хана, лакированному китайскому столику и уселись на скамью.

– Так, запишите, – распорядился Берке-хан. – Волей великого хана, навеянной ему мудрыми советникам, в связи со смертью бывшего тысячника Худхая, его воинство передается Цэнгэл-батуру! Получи же, мой верный слуга! – ордынский хан взял из рук своего раба, появившегося, по мановению царственной руки, у кресла повелителя, сверкавший серебром и золотыми нитями бунчук на право власти над тысячей воинов.

Цэнгэл упал на колени, целуя ханские туфли.

– Встань, Цэнгэл-батур, и прими этот знак твоей славы! – улыбнулся Берке-хан. – Теперь ты – важный человек! Не каждый даже великий воин может похвастать таким высоким званием!

– Радуется мое сердце! – громко сказал Цэнгэл и на его глазах, не знавших жалости к врагам, блеснули скупые слезы. – Да восславит моя душа мудрость могучего повелителя! Да будешь ты жив и здоров сотню лет! Да будешь ты всегда великим и непобедимым!

– Ну, ладно, Цэнгэл, – ласково пробормотал ордынский хан, – иди же к своим воинам и закати им пир, достойный твоего положения! Да подожди! – добавил он, видя судорожное движение старого воина, начавшего уже пятиться к выходу. – Получи-ка серебро у моего у денежника: я оплачу твои расходы! А теперь отпей-ка с нами кумыса!

– Ну, вот, Болху, я последовал твоему совету, – промолвил Берке-хан, когда награжденный ветеран удалился. – Теперь у Цэнгэла есть сила и власть!

– Скажу тебе, государь, что ты не ошибся и получил достойного военачальника к самой сильной своей тысяче воинов. Этот человек будет тебе предан, государь, до самой смерти. И после смерти он будет служить мудрому государю!

– Ты прав, Болху: твой государь еще не утратил разум и видит истину, – улыбнулся ордынский хан. – Я немного подумал и вспомнил, что в прошлом году, сразу же после смерти Сартака, даже коназ урус Андрэ из Черныгы привез мне подарки, признавая меня повелителем Золотого Ханства! Хотя я тогда назначил великим ханом Улагчи! А вот Худхай проявил непокорность! Он так служил моему племяннику, что тот стал строптивым! Значит, давно пора глупцу Худхаю в царство тьмы! Если поразмыслить, то придется признать, что Цэнгэл засиделся в сотниках! Я помню, как он сражался против кыпчаков…И нещадно громил урусов! Это он тогда спас могучего Бурундая от верной смерти в стычке с людьми Юрке-коназа!

– Да, государь, Цэнгэл верен своему долгу и твоей воле! – промолвил Болху-Тучигэн. – Но как нам теперь быть после всех перестановок, казни глупцов и общего успокоения? Не пора ли назад, в Сарай-Бату?

– Думаю, что этого делать не стоит, – задумчиво сказал Берке-хан. – Пораскинь мыслями. Надо ли с этим спешить? Сарай-Бату опорочен злодеями! Над ним витает дурная слава! И души покойных…Кто знает, с чем они ушли в иной мир? Еще начну беспокоить живых! Пока останемся тут. А когда пройдет срок, покроется зеленью степь, и души умерших войдут в царство теней, тогда и вернемся. Лишь бы процветало Золотое Ханство! Так и запишешь в свою книгу, разумно все объяснив, ибо не страхом, но мудростью все это сделано!

– Да, государь, я так и запишу! А причину смерти царевичей укажу такую: от черной болезни! В тот год было какое-то поветрие и полегло два десятка людей. И моя дочь была унесена в мир покоя. Словом, твои племянники скончались от поветрия!

– Вот она, государственная мудрость! – просветлел лицом Берке-хан. – Якши, мой верный советник, не зря ты хозяин моей писчей юрты! Правда превыше всего! А теперь, перейдем к делам. – Великий хан, выпрямившись на больших, мягких подушках, вперил взгляд куда-то в глубину юрты и задумался.

– Дела, так дела! – прищурился Болху-Тучигэн. – Докладываю о неприятной истории. Вот уж полгода, как люди самого великого хана Мэнгу пропали без вести!

– Ну, Болху, это для меня не новость! – усмехнулся Берке-хан. – Я говорил баскакам Мэнгу, чтобы не ходили в Залесскую Орду: мы сами разберемся с урусами! Ан, нет – не послушались! Сначала им все сошло с рук, пока Сартак их поощрял. Они сумели переписать все Залесье коназа Алэсандэ. Убедились, что там немного народа, хотя нам не верили! Посчитали, что мы не платим подати Мэнгу-хану по причине своей хитрости! Еще мой царственный брат Бату доказал Каракоруму, что все наши доходы идут на свой улус – Золотую Орду. Как же мы будем держать в покорности урусов и окрестные степи, если у нас не будет серебра ни на войско, ни на государство! Мы теперь сами – великое ханство! Так пусть не лезут сюда со своими пожеланиями! Они, видите ли, пошли на Черныгы! А там, как мне говорили, глухие леса и бездонные болота. Вот потому они и завязли…Однако тебе удалось узнать, где теряются следы тех баскаков?

– Здесь можно только догадываться, – задумчиво пробормотал Болху. – Баскаки хана Мэнгу побывали сначала у коназа Черныгы Андрэ. Все было в порядке. Они переписали местный люд. И получилось то же самое, что у Алэсандэ, коназа Суждалэ. Едва нашли там людей…Наши люди говорили, чтобы они не ехали дальше. Но их главный баскак Нэгэчу сказал, что знает о каких-то там урусах и несметных богатствах. Урусы-де со своими коназами засели в лесах и не желают платить дань! Вот он и пошел со своим войском по лесной дороге, туда, до Брэнэ. А наши люди остались в Черныгы. Правда, коназ Андрэ дал им двух проводников…Они думали, что если у них полтысячи воинов, то путь будет не опасен. Все оказалось иначе. Никто не вернулся назад!

– На Брэнэ, говоришь, пошли баскаки? – встрепенулся Берке-хан. – Ты думаешь, что они сгинули в тех лесах?