Храни меня на вираже

Только два человека не появлялись в квартире больного гонщика: Бородин и Забелин.

– Что у вас со Стасом? Какая кошка между вами пробежала? – недоумевали штурманы и механики обеих команд.

– Породистая, – отрезал Тарас, и его взгляд стал жёстким, а добродушное лицо сделалось непроницаемой маской.

От тех же мужиков Остапенко узнал, что именно Стаса Забелин готовит на июль в Прибалтику. На командной «субару». И что тот уже достал Антона Соболева улучшать и переделывать машину. Антон как-то в сердцах не выдержал: «Может, ему переделать мозги? или вообще заменить? Вернее будет».

Встретив Серафиму у Остапенко дома, все вначале отнеслись к ней как к очередной игрушке Тараса. Но приглядевшись повнимательнее, друзья заметили, что эта девушка прочно вошла в его жизнь и занимает далеко не последнее, а, пожалуй, одно из первых мест.

Серафима обычно во время их визита не мешала: сразу уходила в дальнюю комнату. Появлялась, только когда приносила чай, и тут же исчезала. Вот и на этот раз, поставив поднос с чашками и печеньем на стол, она пошла было к выходу, но Тарас остановил её, взяв за руку:

– Посиди, выпей с нами чаю!

Потом посадил рядом с собой и отдал свою чашку. Мужики переглянулись и без слов поняли: она – не случайная гостья, она – хозяйка этого дома и его девушка. И именно Серафима держит их друга на плаву: слишком хорошо помнили они состояние Тараса в первый свой приход. Тогда её рядом с ним не было…

* * *

Первого мая клиника не работала: законные выходные как-никак. И Серафима с Машей отправились по салонам для новобрачных выбирать невесте платье. Свадьба была назначена на конец июня, после защиты диплома.

Антон сказал, что не станет заморачиваться, что костюм у него есть: им на команду были пошиты элегантные костюмы для презентаций и приёмов из тёмно-синего сукна – глаз не отвести! Единственное, о чём попросила Маша своего Соболева, так это надеть костюм и дать себя сфотографировать в нём, чтобы подобрать по стилю свадебное платье.

Костюм впечатлял. Теперь перед девушками стояла задача не из лёгких – найти платье ничуть не хуже. Серафима даже отменила Тарасу дневной сеанс.

– Извини, отдыхай пока – у меня дела. Я займусь тобой позже, например ночью.

– Это я займусь тобой ночью, – нахально произнёс Тарас и подмигнул.

Девушка смутилась, порозовев, закусила губу и ответила только уже выходя из комнаты с сумкой:

– Ладно, лежебока, английский тоже отменился – считай, что у тебя выходной.

Тарас остался в комнате вдвоём с Волчком. Где-то в недрах квартиры занималась своими делами Вера Ивановна. Он взял книгу фэнтези – отдыхать так отдыхать! – и погрузился в чтение. Прочитав первую главу, Остапенко уже хотел приступить ко второй, как вдруг почувствовал, что его мочевой пузырь переполнен и ему срочно надо в туалет. Рука тут же потянулась к звонку, но внимательный пёс заметил и залаял.

Вера Ивановна тут же появилась на пороге:

– Что, Тарас? Что-то нужно?

– Вера Ивановна, – с волнением в голосе произнёс он. – Вы можете подать мне судно?

– Конечно, вот, возьми.

Она наклонилась, достала из-под кровати судно, подала и ушла, плотно закрыв дверь.

Ему не показалось! Он сам мог контролировать мочеиспускание: прерывать струю и снова продолжать процесс. То, чего он не замечал, будучи здоровым, теперь приводило в восторг.

– Вера Ивановна! У меня получилось! Я его чувствую, мочевой пузырь. Я – не овощ!

Глаза его лихорадочно горели.

– Слава богу! – крестилась и плакала сиделка. – Слава богу! Значит, на поправку идёшь. Ай да Сима!

Волчок словно что-то понял, бегал и громко лаял – радовался по-своему. Воодушевлённый Остапенко, отбросив книгу в сторону, взялся за гантели и резиновые жгуты. И, забыв о том, что хотел сегодня утром забить на гимнастику, упражнялся дольше обычного. Вернувшись домой, Серафима застала его мокрым от пота и счастливым.

– Что?! Что?! – не понимала она причины внезапной радости.

– Не зря! – выдохнул он. – То, что ты делаешь, – не зря!..

Сумочка выпала из её рук, услужливый Волчок уже поднял её, держал в зубах и предлагал своей любимой хозяйке.

Тарас ждал ночи и ждал чуда. Чуда не произошло. Он лежал напряжённый, с открытыми глазами и глядел в потолок. Серафима чувствовала, насколько он подавлен.

Она дотронулась губами до его плеча и прошептала:

– Не всё сразу… Наберись терпения. Всё придёт.

Он только обнял и вздохнул:

– Конечно…

То, о чём так сокрушался и чего так ждал Тарас, произошло через неделю. Случайно. Серафима потянулась за упавшим одеялом, вернула его на место и лишь потом заметила соскользнувшую с плеча бретельку ночной сорочки. Как оказалось, заметила бретельку не только она: Тарас смотрел на неё и загадочно улыбался.

– Ага?.. – догадалась Серафима по его довольной физиономии.

– А то! – и добавил: – Не верится, что я снова мужик.

Она повела себя неожиданно странно: вылезла из постели и подошла к окну.

– Очень за тебя рада.

Полная или почти полная луна серебристыми струями заливала подоконник, пол возле окна и силуэт девушки, проступавший через полупрозрачную ткань сорочки.

– Почему я не художник?! – любуясь этим зрелищем, восхищённо выдохнул Тарас. – Иди ко мне.

Сима покачала головой.

– Теперь я… не готова.

– Почему, странная ты женщина?! – засмеялся он.

– В том-то и дело: я – не женщина. Я девушка…

Она подошла к стулу, взяла свои вещи.

– Сима! Ты куда?! – ничего не понимал Тарас.

Серафима ничего не ответила, вышла, наскоро оделась, взяла поводок. Остапенко услышал только радостную возню собаки в коридоре да хлопок входной двери. Вернулась она через два часа и заснула в гостиной на диване. Утром, как ни в чём не бывало, сварила кофе и принесла Тарасу завтрак.

– Я вчера тебя чем-то обидел? – спросил он и взял её руки в свои.