Магнолия Зибольда

– Если ты опять что-то обнаружил своим эндоскопом, то не надо.

– Нет, совсем не я. Это мой коллега.

Если Кустову что-то казалось интересным, то он обязательно хотел это донести до тех, кого любил, и отвлечь его от этого пагубного занятия было невозможно. Но Марта все же сделала очередную попытку.

– А я вот сегодня в интернете прочитала…

– Да ты послушай сначала, а потом расскажешь про свой мусор из интернета.

– Ах у меня мусор! – возмутилась Марта. Но потом немного подумала и согласилась.

– Сегодня под утро в нашу клинику привезли молодую женщину, найденную на безлюдной дороге, без одежды, она была в спутанном сознании. Дежурный врач осмотрел ее…

История оказалась не просто интересной, но и весьма загадочной. Женщина была глухонемой жительницей Владимирской области, которая не помнила, что с ней произошло и как она оказалась на дороге. Ей назначили множество анализов и консультаций специалистов. Вся больница гудела как улей, сплетничая о том, что с ней произошло.

– Токсикология еще не готова, но по биохимии видны небольшие отклонения.

– Сеня, пропусти медицинские термины, по-человечески расскажи, что выяснили?

– Хорошо. Ее не морили голодом, не насиловали. Мышечная слабость, заторможенность и келоидные рубцы, вот и все, что обнаружено на данный момент. Рубцов много, разной степени заживления.

– Рубцы – это шрамы, правильно я понимаю? А келоидные – это какие?

– Такие выпуклые. Кстати, в них хирург обнаружил органику. Какие-то веточки или ростки…

Кустов даже не предполагал, какую ошибку совершает, он всего лишь хотел сделать приятное своей подруге. Обладая пытливым умом и природным даром замечать всякие мелочи, Марта любила ломать голову и строить догадки в рабочее время, не выходя из своей каморки, так она отвлекала себя от скучных обязанностей консьержки. Поиск логических связей иногда заводил ее мысли в такие дебри, что верилось с трудом, что такое может быть, но жизнь подтверждала многие ее безумные версии.

– Хотя существует вероятность того, что женщина просто не в себе, – Семен Леонидович попытался привлечь внимание Марты, так как она слушала своего доктора в пол-уха, ее мысли витали где-то далеко, – или страдает каким-то психическим заболеванием. Но раны она вряд ли наносила себе сама. Потому что шрамы есть и в труднодоступных местах.

Абсолютно все виды тайн притягивали Марту как магнит, начиная от возникновения Вселенной до самой простой и обыденной: почему Клара Вадимовна с пятого этажа упорно игнорирует мусоропровод и ежедневно выносит ведро на улицу. Но если последняя легко раскрылась: почтенная старушенция просто совершала моцион – она называла это фитнесом, то первая была скрыта от человеческого разума навсегда.

– Погоди, Сеня, а как врачи общались с пациенткой?

– Писали на таком специальном планшете с фломастером. Даже не думай об этом!

Кустов правильно прочел мысли своей подруги – у нее горели глаза хорошо знакомым ему азартом.

– Мне так кажется, что полчаса уже прошли.

– Возможно, – рассеянно проговорила «хозяюшка».

Семен Леонидович оказался предоставленным сам себе в неподходящее время, во время желанного ужина. Он осознал свой промах. Если бы история была рассказана на полчаса позже, он был бы накормлен.

– Если ты не против, дорогая, я поухаживаю за собой сам, – попытался он вновь привлечь ее внимание.

Ответа не последовало.

Мужчина должен быть решительным во всем, что касается жизненно важных вещей, таких, как защита родной земли, завоевание любимой женщины и добывание хлеба насущного. Под покрывалом из шуршащей фольги Кустов нашел что-то из риса, грибов и зеленого горошка.

– Сеня, я могу попросить тебя? – голос Марты был непривычно ласковым. Это вызывало чувство тревоги.

– Дай мне полчаса, счастье мое, – Семен Леонидович накладывал себе еду. – И я буду готов тебя выслушать.

Ждать даже полчаса – это было для Марты серьезным испытанием, но она училась уважать интересы своего мужчины. Она поднялась и быстро расправилась с накладыванием еды в тарелку – Кустов был слишком медлителен во всем. Мимоходом она поставила разогреваться шпикачки, нарезала хлеб, налила чайник. Прошло всего две минуты.

Казалось бы, всего полчаса… Но ведь это 30 минут! А секунд аж 1800!! Она ушла в комнату и вернулась одетая для выхода на улицу. Семен Леонидович опасался произносить что-либо, видя, как Марта старается соблюдать его условие. Обычно важный и неспешный, он торопился, понимая, что ни секунды сверх 30 минут она ему не простит. Чай пил, обжигаясь и глядя в серые глаза подруги, которые были холодны как сталь.

Не выдержав напряжения, Кустов сдался.

– Ладно. Я все понял. Но надо позвонить.

Дежурный врач, которого Семен Леонидович знал не очень хорошо, оказался милейшим дядькой, больше похожим на добродушного дровосека. Он смотрел на Марту со скрытой в густой бороде улыбкой, пока Кустов пытался объяснить, зачем им нужно видеть пациентку из палаты интенсивной терапии.

– Лично я считаю, что в любопытстве ничего зазорного нет, – голос у дежурного врача был бархатный, а интонация лечебная, выработанная годами. – И если вы пообещаете мне, что не будете обнародовать информацию, полученную от пациентки, я разрешу вам пообщаться с ней. Но у меня есть два обязательных условия. Первое – не использовать никаких записывающих устройств, а лучше отдать мне телефоны, чтобы я не следил за вами. И второе – если пациентка бодрствует, я дам вам полчаса.

Спасибо мирозданию за существование таких комфортных и понятливых людей, подумала Марта, хотя прекрасно знала, что сейчас она приоткрывает дверь, за которой ее ждет все что угодно, кроме спокойствия. Но это был ее сознательный выбор.

В палате с приглушенным светом на высокой кровати сидела молодая женщина с простым невыразительным лицом и смотрела в стену остановившимся взглядом. Ее реакция на вошедших была вялой, с изрядной долей христианского смирения. Из-за белых халатов посетителей она решила, что ее ждут очередные процедуры или осмотр.

Человеческая речь такой же уникальный инструмент, как прямохождение или мышление, цену им понимаешь только тогда, когда лишаешься. За полчаса даже неспешной беседы можно было обсудить сотню интересных событий, включая политику, а за то же время переписки объем обмена информацией снизился в разы. Затратив титанические усилия, Марте удалось узнать, что Валентина Столыпко – сирота и проживает в гордом одиночестве в деревне Зезевитово Владимирской области, достаточно далеко от того места, где ее обнаружили, примерно в 30 километрах. Работает она в строительном магазине в соседней деревне, находящейся на трассе. Из фактов это было все. На остальные вопросы ответы были расплывчатые и неточные.

Женщине не удалость припомнить, когда и при каких обстоятельствах она покинула свой дом в последний раз. Где она была, с кем, как долго, она тоже не знала. Место, где она находилась в последнее время, описывалось ею как нечто с деревянными стенами без окон и стеклянным потолком. К удивлению обоих мужчин, в конце встречи Марта попросила пациентку показать ей ступни. Объяснить эту просьбу она не пожелала.

3

– Ну, скажи на милость, зачем тебе это надо? – Семен Леонидович попытался заглянуть в лицо отвернувшейся Марты. – Тебе слишком спокойно живется? Скучно?

Марте совсем не хотелось обижать своего друга, но против правды не попрешь: она рано или поздно всплывет, а незадачливый лгунишка пойдет ко дну под грузом собственной лжи, так она считала. Поэтому она старалась не врать без крайней необходимости и сейчас тоже понадеялась на понимание близкого ей человека.

– Сеня, не горячись. Пойми меня правильно, мой мозг ничем не занят, он простаивает, как станок во время кризиса, он ржавеет, он разрушается…

– Пожалей меня, – Семен Леонидович провел ладонью по лицу, как бы стирая неприятные виденья. – Ты можешь хотя бы сократить эпитеты?

– Ладно, – легко согласилась Марта и разрубила большим ножом кабачок пополам. – Мой чердачок пустует, мой самый важный орган не задействован в повседневной жизни, поэтому он дает сбои. Он ищет связи там, где не надо.

– Что ты имеешь в виду? – настороженно поинтересовался Кустов.

– Мне совсем не хочется знать, что ты подаришь мне на день рождения, это все он, – Марта постучала себя по голове, затем развернулась фасадом к доктору и прижала руки к груди. – Я люблю сюрпризы… а он лишает меня удовольствия, я вынуждена притворяться, и это ужасно.

– А вот сейчас я ничего не понял.

Марта физически ощущала, как под натиском сдерживаемых эмоций трещит хлипкая стена вселенской мудрости и понимания Кустова. Она отвернулась и продолжила кромсать петрушку.

– Сказала «А», говори «Б».

– Я не могу, ты будешь злиться, – опустив голову прогундосила Марта. – А я этого не хочу.

– Не хочет она… – куда-то в сторону проговорил Семен Леонидович и сел. Затем отпил остывшего чаю, видимо, заливая поднимавшуюся лаву, сделал глубокий вдох-выдох и только потом продолжил: