Магнолия Зибольда

Магнолия Зибольда
Светлана Фетисова

Страшные вещи происходят порой в царстве девственной Флоры. Даже под сенью прекрасной Магнолии Зибольда скрываются чудовища.

Магнолия Зибольда

Светлана Фетисова

Корректор Нина Алексеева

© Светлана Фетисова, 2024

ISBN 978-5-0064-3975-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Глаза слипались, а одеревеневшие руки неуклюже цеплялись за руль, до ближайшей стоянки оставалось около 40 километров. Доктора говорят, что, если твое внимание ослабевает настолько, что ты пропускаешь нужный поворот, необходимо остановиться и немного поспать, но кто их слушает. Некоторые коллеги-дальнобойщики, которых он знал, полжизни проводили в подобном состоянии, то есть как только выезжали из пункта отбытия, так впадали в анабиоз и приходили в сознание только когда надо было разгружаться. Но он так не мог.

Из чащи елового леса на идеальное покрытие выползала легкая дымка, превращая пустую дорогу в серебристую ленту, убегающую вверх. Перевалив через вершину холма, водитель опешил… Куда подевалась разметка? Перед ним лежала черная дыра свежего асфальта, вся в клочьях тумана, неровно освещенная фарами. Он сбросил скорость до черепашьей и включил противотуманный свет. Это не сильно помогло, впереди по-прежнему лежал черно-белый пунктир дороги, в низине напоминавший огромную чашу с молоком.

Молодой парень крепко выругался. Его ошибка, когда он проворонил развилку, теперь превращалась в досадную необходимость замедлять ход и терять время. По этой безлюдной дороге он уже проехал 12 километров, не поворачивать же обратно, тем более навигатор подсказывал, что скоро снова выезд на трассу.

Плотная пелена внизу вызывала смутное беспокойство – там могло таиться все что угодно, от забытого трактора до гигантской ямы. Водителю совсем не хотелось оказаться в кювете, поэтому он, чертыхаясь, перешел на первую передачу и стал осторожно продвигаться вниз. По мере приближения озеро тумана вело себя как живое, оно будто бы двигалось, оно менялось, то расслаиваясь как чайный гриб, то сбиваясь в плотные комки. Подъехав к самому краю белого моря, парень привстал, чтобы видеть твердь под передними колесами, и вздрогнул, когда неожиданно зазвонил телефон, смачно выругался, но движения не прекратил.

– Да нет, еще не доехал. Минут сорок, я думаю… Блин, что за фигня?!

Многотонный красавец-грузовик остановился в последний момент, в трех метрах от скрюченной фигуры, которая с первого взгляда показалась туго набитым пластиковым мешком. Парень шумно выдохнул и поблагодарил всех богов, каких знал, – он не готов был принять на себя такой грех.

Потревоженный туман колыхался и лениво переваливал через нагое туго скрученное тело. Оно отливало матовой белизной алебастра, и только позвонки, выпиравшие из-под кожи, блестящим пунктиром пересекали его от края и до края. Из кабины было невозможно разглядеть, теплится ли жизнь в этом существе, но шофер ни за какие пряники не решился бы покинуть ее. Он схватил рацию и что было сил заорал:

– Ребья-а-а… есть кто-нить рядом?

Потом, вспомнив о том, что темнота может скрывать и другие неожиданности, парень проверил блокировку дверей и уже надумал удрать, включив заднюю скорость, когда сквозь помехи наконец долетел знакомый голос:

– Валерка, ты? Чего вопишь как резаный, я чуть кружку не уронил!

– Петрович, милый, я просрал развилку…

– Я видел тебя впереди. Думал, ты специально.

– Да куда там! Я в жопе… помоги.

– Колесо?

– Нет. Трупак на дороге.

Петрович разразился витиеватой бранью, смысл которой сводился к тому, что дуракам везет на идиотские ситуации. Молодой коллега смиренно слушал и только заднюю скорость переключил на холостой ход.

Спустя полчаса в низине собралось уже пять экипажей, находившихся поблизости. Огромные машины торчали из тумана, как недокуренные бычки из пепельницы, а их водители собрались на консилиум над неподвижной фигурой. Путем нехитрых манипуляций и громкой брани они определили, что трупак совсем не трупак, а женщина, и она жива, но находится в ступоре. Ночью, пусть и летней, весьма холодно лежать на дороге. Кто-то достал кусок брезента и накрыл несчастную.

После долгих споров и препирательств суровые рыцари дорог бережно погрузили полуживую женщину в кабину Петровича, потому что у него имелась лежанка сзади и молодой напарник, который мог приглядывать за ней в дороге. Машины выстроились караваном и чинно двинулись в сторону столицы, разумно рассудив, что там ей окажут квалифицированную помощь. Заварившему эту кашу Валерию было поручено по дороге дозваниваться в экстренные службы, дабы не терять драгоценного времени. Он ругал себя на чем свет стоит и мысленно прощался с тщательно выстроенными планами на наступающий день.

Примерно через час пути по свободной дороге их встретила машина скорой помощи в сопровождении полиции. Медики перегрузили пострадавшую к себе и, включив сирену, умчались в сторону висящего над городом лилового зарева.

А трое полицейских пытались опросить шумных свидетелей и заполнить протоколы, но совладать с семерыми дальнобойщиками оказалось непростым делом, это все равно что попытаться собрать в спичечный коробок семерых кузнечиков – так же утомительно и бессмысленно. Шоферы орали, жестикулировали, понять ничего невозможно было. Один полиционер, самый важный и пузатый, сделал попытку уединиться в постовой машине с главным свидетелем, но это не осталось незамеченным. Остальные водители взяли в кольцо полицейский автомобиль, и такой хоровод на свободной дороге не мог не привлечь внимания проезжавших мимо коллег. Большие и малые фуры притормаживали, шоферы высовывались из своих кабин и интересовались: помощь нужна? Но так как им не отвечали ничего вразумительного, всего через полчаса пять из шести полос автотрассы были заняты грузовиками.

На подмогу наряду полиции с воем и сверканием поспешили собратья по оружию, но протиснуться к своим им не удалось – плотно сдвинутые грузовики не пропускали. К их огромному сожалению, проблесковые маячки не имели физической возможности раздвигать препятствия. Мужественные стражи порядка с автоматами на перевес дружно высыпали из двух автомобилей и, грозно топая казенными ботинками, врезались в самую гущу галдящей толпы и вывели своих «из окружения». Без потерь.

За это время добрая половина неба заметно посветлела, на пороге уже топтался новый день. После ритуала кругового рукопожатия члены могучего клана дальнобойщиков разошлись по своим грузовикам, неся сжатую информацию о событиях тем, кто оставался в кабинах. Всех их ждала дорога, кого-то близкая, кого-то дальняя, но они уезжали с легким сердцем, уверенные, что их тоже не бросят в беде.

2

Марта привыкла жить одна, не делить ни с кем пространство, не подстраиваться под чужое расписание, не рассчитывать на чью-то помощь. Сейчас ей приходилось менять свои привычки, ибо в ее доме прижился мужчина. И не то, чтобы она была против, но его инициативы в этом было больше, чем ее. Так, наверное, и должно быть, но Марте не хватало профессионализма в межполовых играх. В студенческие годы она страшно влюбилась и скоропостижно вышла замуж, ей тогда казалось, это навсегда, но она ошиблась. Любовь растворилась в быту, и муж ушел, а горький осадок остался. И вот именно сейчас, когда раны зарубцевались и она перестала ждать, что любимый одумается и приползет на коленях, когда свобода обрела настоящую ценность, на ее личное пространство претендует очень настойчивый кандидат.

Излучавший свет собственной непогрешимости доктор Кустов прилип к Марте прошлой зимой, и сначала она не воспринимала его всерьез. Но мужчины умеют быть весьма настойчивы, если не сомневаются, что они хотят именно этого. Он переехал к ней четыре месяца назад, и испытательный срок еще не закончился.

Оба были настолько разными во всем, что Марту это пугало. Он был ранней пташкой и вставал чуть свет, она же любила засиживаться допоздна. В еде он предпочитал свиную отбивную и рюмочку виски по вечерам, она же настойчиво кормила его овощами и изредка позволяла себе итальянское фризанте. Она любила ветер, хаос, беспорядок, он был до скуки чистоплотен и педантичен. Но тем не менее по вечерам она ждала его с работы, а он ее.

Как натура творческая Марта ценила эксперимент гораздо выше запланированного результата, поэтому ни одно ее кулинарное творение не являлось точным повторением предыдущего. Даже ее бутерброды не были похожи один на другой, вся игра заключалась в нюансах, так порой крошечная веточка петрушки кардинально меняла вкус, запах и цвет, что тоже немаловажно.

Сегодня базовый рецепт паэльи претерпел существенные изменения: вместо традиционной основы – мясной, куриной или креветочной – Марта использовала грибы, и результат пока не был известен даже ей. Сочетание вкусов томатов, грибов и болгарского перца было весьма рискованным.

Она перевела глаза на беззвучно работающий телевизор, это была старая холостяцкая привычка: изредка поглядывать на экран, но не слушать. А там какие-то люди кричали друг на друга, это было видно по их искаженным лицам. В последнее время стало модным трясти своим грязным бельем на всю страну. Слишком много негатива вокруг, подумала Марта и щелкнула пультом.

Короткий автомобильный гудок возвестил о прибытии Семена Леонидовича в «порт приписки», он пока стеснялся открывать дверь своим ключом и таким образом сообщал, чтобы ему отрыли. Она была благодарна ему за эту предупредительность.

– Приветик. Я по дороге купил шпикачки, но по дивному аромату из кухни понимаю, что вряд ли до них дойдет дело. Или еще не готово?

– Твои шпикачки могут оказаться очень кстати, если мой эксперимент окажется неудачным.

Вот за одно это можно было полюбить эту женщину, она никогда не навязывала своих вкусов. Кустов улыбнулся, вспомнив, какие истерики устраивала ему бывшая жена, когда он отказывался есть ее сомнительную стряпню. Он подошел поближе и благодарно чмокнул Марту в лоб.

– Радость моя, разве у тебя бывают неудачные эксперименты?

– Я же человек, а следовательно, не идеальна. К тому же женщина…

– Для меня ты самая прекрасная и талантливая женщина.

– Не люблю лести. Ты голоден? – Марта заглянула под фольгу, которой была накрыта сковородка. – Или подождешь полчасика?

– Я могу ждать всю жизнь… – игриво произнес Семен Леонидович.

Марта не повелась на флирт, а предложила ему разогреть шпикачки.

– Чуть не забыл, у меня есть для тебя кое-что интересное.

Все рассказы доктора обычно начинались с этих слов, но Марте совсем не было интересно слушать истории про чужие болячки.