Я запрещаю этому быть на Земле

– Но, как бы ни было, сейчас на планете никаких захватчиков нет, – напомнила Карина. – А умпалы продолжают жить как в рабстве.

– Или есть, – резкая интонация Занозы обрубила начинающийся спор. – Ущебры.

– То, что они у власти ещё не делает их…

– Послушай, всё сходится, – остановила Карину Саша, и даже встала, что бы видеть реакцию на её заявление в глазах всех присутствующих. – Это не рой. И такое сильное различие в строении умпалов и ущебров не объясняется ничем, кроме… они разные биологические виды. Поэтому у них такие проблемы при размножении. Они разные биологические виды!

– Давайте не делать громких заявлений, которые нечем подтвердить, – вмешался Ройза.

– Но, если ущебры прилетели и захватили умпалов, то кто они? – вернул нас к реальности Влад. – Почему мы не опознали в них ни одну известную нам цивилизацию?

– Может, они тоже остатки погибшей цивилизации, но сумели как-то здесь выжить и поработить умпалов, – предложила Заноза.

– А может, они изначально вместе с умпалами здесь… то есть, ещё с гарапцалами здесь жили, – добавила Карина.

– И почему они не могут размножаться самостоятельно без умпалов?

– Может, и могут, но скрывают это, – предположил Горга. – Если им важно демонстрировать, что они не чужие здесь, а более высокая ступенька развития умпалов, они и выставляют напоказ детей от умпалов. У нас же нет данных о том, что твориться в запретной части города.

– То есть, о жизни самих ущебров вы мало что знаете? – уточнила я.

– У нас наблюдательная миссия, а не исследовательская, – кивнула Заноза. – Есть жёсткие ограничения на проведение исследований и замеров внутри города. Наши зонды полноценно работали в запретной части города лишь дважды. Мы получили общее представление об устройстве, их обрядах и общении с высшими жрецами, но у нас не было разрешения на самостоятельное получение биопроб ущебров.

– И мы были уверены, что в любой момент можем обратиться к базе матриц, собранной нашими партнерами по миссии, – напомнил Ройза.

– Без доказательства, что ущебры другой вид мы это заявлять не можем, – подытожила я. – Тогда как ещё можно доказать, что умпалы в рабстве?

– Ройза? – с надеждой взглянула на него Саша.

– На основании биопроб нежизнеспособных детей ущебров, я не могу вывести отличия видов, – отрицательно покачал головой доктор. – Не забывайте, что если это материалы от особей межвидовой селекции, изменения очень существенны и с матрицами отцов имеют слабое сходство. К тому же, они не жизнеспособны. Они изначально не могут быть доказательством возможности существования жизнеспособных особей.

– Надо живого чистокровного ущебрёнка найти! – подскочила Карина.

– Не забывайте, нам сейчас все исследования заблокировали, – остудила её Лариса, – мы не сможем слетать и просто взять новые пробы. Их даже как доказательства не примут! Они добыты незаконно! И нам тогда точно конец!

– Ладно, давайте работать с тем, что есть, – остановила их я. – То, что ущебры другой вид, предположим, мы доказали. Не важно как. Теперь как они ограничивают свободу выбора умпалов. Как доказать, что это насилие?

– Физического подавления нет, – вздохнула Заноза, – аппаратного подавления воли тоже нет. Только ограничение доступа к информации и внушение норм поведения.

– То есть, ущебры просто уговорили умпалов слушаться?

– Да, звучит не убедительно, – согласилась Саша. – Но так и есть. Умпалы с рождения живут в этой атмосфере. Они не знают, что можно жить иначе. Их с детства учат, что правильно жить именно так. Они повторяют то, что делают их родители, что делают все вокруг.

– Мы вернулись к их сомнительной разумности, – вздохнула я. – Они не раздумывая, делают то, что и все остальные. Как стая леммингов. Одна особь ошиблась, все повторили, и вся стая прыгает в пропасть.

– Ты у нас специалист по информационному воздействию! – внезапно накинулась на меня Саша. – Вот и объясни, как это возможно! Их не бьют и не облучают! Им поют песни и рассказывают лживую информацию, а они верят и слушаются! Ты объясни как это возможно! Как можно так задурить головы целой цивилизации!?!

Они кричала на меня. Кричала от отчаяния и бессилия. Кричала, потому что я постоянно напоминала ей, что она не может защитить тех, кого приняла в своё сердце. Кричала от боли.

– Та права, – тихо ответила я, когда она выдохлась и замолчала.

– Прости, – она опустилась в кресло в полной тишине. Вся её команда, оглушённая этой потерей самообладания их лидера, тактично отводила глаза, стараясь не смущать Сашу. Они всё понимали. Они сами чувствовали то же.

– Ты права, – повторила я громче. – Эту часть нужно проработать мне самой. Отложим это.

Надо срочно вернуть атмосферу в состояние рабочих обсуждений. Все и так на взводе.

– Тогда ещё один вопрос: как города могут общаться друг с другом, если никаких внешних контактов нет? – развернулась я к ним. – Средств связи нет. Гонцов нет. Путешественников нет. Города разбросаны на значительное расстояние. И во всех городах единая культура, правила поведения, традиции, ритуалы, стиль жизни, одежда.

Заноза молча вывела на экран данные подготовленного Кариной отчета. Руки её ещё дрожали, но внешне она уже была спокойна и невозмутима. Я не могла не восхищаться её самообладанием. Потому что теперь я знала, что сейчас твориться у неё в душе.

– С одной стороны, – продолжила я, – это единство культуры и есть доказательство, что выжившие группы не изобретали её самостоятельно, потому что она едина. Даже ваши свободные, насколько я поняла, разные способы изобретают, хотя и разрыв по времени между ними незначителен.

– Верно, – кивнула Карина. – И эти доказательства я тоже здесь собрала, видите? Продолжай, Дара.

– Итак, города объединены общей культурой, – подытожила я, – и абсолютно идентичны. Никакого индивидуального расхождения нет. А это значит, связь на уровне управления городом должна быть постоянной. Для такой координации управления в разбросанных на таком расстоянии городах, просто необходима постоянная связь.

– Но мы никакой работы технических приспособлений у них не засекли, – покачал головой Влад. – Это точно не технические передачи. Станция отслеживает полный спектр частот сигналов. Планета молчит.

– Как ещё они могут координировать действия?

– Телепатия, – предложил доктор Ройза.

– При строении мозга умпалов это невозможно, – возразила Карина. – Им просто нечем генерировать и воспринимать сигналы такого уровня.

– Может поэтому им и нужны высшие жрецы умпалов.

– Мы ничего про них не знаем, – напомнила Карина. – У нас есть лишь несколько видео их появления на публике.

Я вздохнула. И даже не стала смотреть на экран. Это для меня так и осталось непосильной задачей – увидеть в этом ярком нагромождении очертания живого существа. В церемониальных нарядах ни формы, ни пропорций вообще разобрать было невозможно. Просто цветастая шевелящаяся куча чего-то торчащего во все стороны.

– Но умпалы же телепатией не обладают, – добавила Карина, – откуда она возьмется у жрецов?

– А высшие жрецы теоретически могут обладать, – возразил доктор. – Они могут быть той самой следующей стадией развития умпалов в гарапцалов. Гарапцалы, судя по той скудной дошедшей до нас информации, вполне могли обладать телепатией.

Я следила, как Заноза всматривается в изображения этих шевелящихся цветных стогов.

– За этим карнавалом хоть что-то разглядеть можно? – поинтересовалась я.

– Может, эти костюмы как раз и нужны, что бы прятать от умпалов внешний вид следующей стадии развития умпалов, – предложил доктор.

Саша молча продолжала всматриваться в изображение.

– Зачем? Ведь сам их вид уже служил бы доказательством из верховенства, – Горга, похоже, видел в этом пятне красок гораздо больше меня. – Раз уровень развития так явно отражается во внешне виде, к чему ещё эти декорации?

– Если они под управлением ущебров, то их вид как раз надо прятать, – опровергла я его довод. – Потому что будет видно, что ущебры в схему не вписываются со своим своеобразным строением.

Саша всё ещё молчала и меня это напрягало. Потом она вывела на экран снимок своего Васеньки рядом с этим цветным стогом.