Я запрещаю этому быть на Земле

– Так, – согласно кивнула Саша.

– Физического воздействия к ним не применяют. Так? У них даже нет такого понятия как армия или полиция.

– Так, – кивнула Саша и прикрыла глаза, очевидно, уже понимая, к чему я веду.

– Нет аппаратного воздействия, силовых полей или установок подавления воли, так?

Она просто кивнула, не открывая от меня настороженных глаз.

– Стены – фикция. Перелезть через стену, да и пройти через ворота ничего не стоит. При этом, условия жизни в городах губительны. И они это знают, болеют, травятся некачественной едой, умирают, но не уходят?

– Да.

– Почему?

– Они не знают, что можно жить по-другому. Ущебры внушают им, что за пределами города они погибнут.

– И они просто верят? Дохнут с голода на улицах городов, видят, как умирают их близкие и при этом страшно боятся умереть за городом? Это лишено логики! Если тебе плохо, ты в любом случае ищешь как сделать по-другому. Им плохо, а они покорно продолжают умирать. Выходит, никакая они не разумная цивилизация, раз выбрали стиль жизни, который их убивает? Жизнь, которая не даёт им развиваться!

– Они в рабстве! – попробовала защитить их Заноза.

– Да нет никакого рабства! Никто не заставляет их так жить насильно! Это их выбор! Никто их не держит, там даже охраны нет! Они сами не хотят уходить из этого ада. Это их выбор.

– Не пиши этого, – почти шёпотом попросила Саша после повисшего молчания. – Мы с большим трудом доказали их разумность. Это приговор им. И нам будет не спасти их.

– Саша, я не собираюсь вредить вам, – уверила я. – Но как я докажу, что они в рабстве, если их это устраивает? Рабство предполагает нарушение главного закона вселенной – игнорирование права личности на свободу выбора. А умпалы свободно выбрали такой стиль жизни. Они не поднимают восстания, не отстаивают за свои права, не подвергаются силовому и аппаратному воздействию со стороны оккупантов. Их это устраивает! И единственное, о чём говорит такое поведение – их нельзя считать разумными. Потому что они даже ответственность за собственную жизнь не осознают, не то, что свою роль как части планеты или вселенной.

– Надо доказать, что они в рабстве, – упрямо повторила Саша.

– Как? – развернулась я к ней.

– Доказать, что их насильно ограничивают.

– В чём? В выборе еды? За стенами города практически всё съедобно и не отравлено, ты же сама говорила. Кто запрещает им пойти и насобирать себе пищи?

– Страх.

Я прошлась по залу, и ни одной дельной мысли не приходило в мою голову. А Заноза просто молчала.

– То, что они трусливы, ещё не доказывает, что они в рабстве.

– Дара, им с рождения внушают, что это единственный способ жизни. Они не знают, что можно жить иначе! Когда мы вынуждены были вернуть свободных в город, мы надеялись, что они расскажут остальным. Расскажут, что действительно их ждёт за городом. Но их убили!

– Ограничивают, – я развернулась к ней. – В чём их ограничивают? Как им удаётся внушать им подчинение без силового и аппаратного подавления?

Заноза оторвалась от своих отчетов и выпрямилась. Она с минуту просто сидела молча, закрыв глаза, напряжённая, с абсолютно прямой спиной, словно ей в позвоночник шест вставили.

– Пошли, – Заноза поднялась, – позовём подмогу, будем думать вместе.

– Куда мы?

– Кто свободен, подойдите, пожалуйста, в зал совещаний, – обратилась Заноза по общей связи к команде станции и пояснила. – Здесь тесно. И экранов мало. Пошли.

Добровольное рабство и признаки неразумности

– Давайте вместе подумаем, что ещё мы можем сделать, – предложила Заноза, когда в зале собралась почти вся команда станции. Не было только Флоренс и Бориса.

Зато был Горга. И он хоть немного сбил напряжённую атмосферу, повисшую между мной и Занозой. Этот его вечно восхищённый взгляд, и подвинутые им для нашего удобства кресла, и его непонятно откуда взявшаяся привычка подскакивать при появлении в дверях каждой новой особы женского пола. Всё это было так не уместно. И так мило.

– Прямых доказательств, как вы все знаете, у нас кот наплакал, а защитить миссию нам необходимо, – не отвлекаясь на трогательный взгляд глаз Горги, продолжила Заноза.

– Итак, то, что это не рой доказать можно, – вывела список на экран я. – Расселены города явно искусственно. Отравленная еда, невыносимые условия жизни, ранняя смертность при подозрительно ровных показателях – косвенный фактор искусственного контроля численности популяции. Но как доказать, что это рабство? Посудите сама:

Они тратят силы на выращивание вредной для них еды, хотя природа обеспечивает их естественной, полезной для них пищей. Разве можно назвать это разумным?

Они сами травят свою пищу. Они вмешиваются в природный процесс плодоношения, что бы получить отравленный урожай. Разве можно назвать это разумным?

Они видят, что пища не полезна им, но они продолжают есть яд, вместо того, что бы отказаться от него. Заменить пищу на другую. Разве можно назвать это разумным?

Они знают, что даже эта пища не вся съедается и в итоге, значительная часть её пропадает. И при этом, они не отдают эти излишки голодающим. У них есть лишняя еда и умирающие от голода одновременно! Разве можно назвать это разумным?

Никто не заставляет их делать всё это насильно. Они делают это сами.

У них масса неосвоенных территорий, а они ютятся в тесных каморках в городах. Они болеют и страдают от такой скученности, но продолжают так жить. Разве можно назвать это разумным?

Никто не удерживает их в городах, нет вооружённой охраны или армии. Нет хищников или иных опасностей вне стен города. Но они продолжают жить в неудобных условиях. Разве можно назвать это разумным?

Они соглашаются тратить время своей жизни на выполнение работы, которая не доставляет им ни удовлетворения, ни радости, ни является их призванием. Разве можно назвать это разумным?

Они признают руководство над собой ущебров, признают их право командовать собой, хотя видят, что это руководство только осложняет их жизнь. Но они продолжают слушаться их и выполнять всё, что им говорят. Разве можно назвать это разумным?

Они знают, что их дочерей ждёт инвалидность, а то и смерть, если она будет выбрана в жёны ущебра, но продолжают считать это честью. Да они практически приговаривают своих дочерей к смерти! Разве можно назвать это разумным?

Никто не заставляет их так жить насильно. Никто их не держит в кандалах и не гонит на работы ударами плети. Им предложили эти немыслимые условия и правила жизни. Они сами их приняли и сами соблюдают. Это их добровольный выбор. Они сами выбрали это рабство.

Они молчали. Первой решилась Саша.

– Да. Со стороны всё так и выглядит. Но при этом есть свободные умпалы. И они живут иначе. Мы ничему не учили их. Они сами придумали как им жить. И они не стали строить рабские отношения. Значит, в естественном состоянии, умпалы не могли выбрать такой образ жизни.

– Хочешь сказать, что кто-то вмешивался в их историю и повёл их по другому пути? – подхватил мысль Горга. – А что? Почему бы и нет? Вполне кто-то мог обнаружить умпалов до их официального открытия.

– И что? – недоверчиво уставилась на него Карина. – Кто-то прилетел, задурил им головы и улетел? И они продолжают жить по навязанным им законам.

– Нет. Воздействие должно было быть продолжительным. Значит, какое-то время они были захвачены, пока не смирились и не привыкли к этому образу жизни.

– Так, – Карина встала и для наглядности вывела изображение планеты на экран, – то есть, после катастрофы выживают разрозненные горстки гарапцалов. Их цивилизация уничтожена. Они откинуты в каменный век и начинают всё с нуля. И тут прилетает кто-то, сгоняет их в города и навязывает условия жизни. И улетает. А умпалы так и продолжают мучиться.

– Чаще случалось, что управление перехватывали, беря под контроль верхушку общества, – припомнила я мои мучительные консультации по паразитарной психологии. – Или заменяют её на своих ставленников.