Вековая история. Из жизни Ивана Посашкова

Надо сказать, что за этот подвиг Иван Посашков был удостоен ордена Красной Звезды.

Разведка боем

Через три дня меня ранило гранатой, это было уже второе ранение. И после госпиталя мне полагалось на фронт возвращаться. Как? А никаких средств не имелось, чтобы попасть на фронт. Каждый должен был пешком добраться! И что солдат ел и пил, никого не интересовало. Свой полк догнал я на Днестре, недалеко от Тирасполя. Советские войска переправились через Днестр практически без боевых действий.

Почему немцы пустили нас туда? Каждую весну Днестр эту пойму заливал. А в этом году не случилось. Почему? Не знаю. Не залил и всё! Не было этого разлива. И мы, находясь внизу, остались целы и невредимы. Весь полк. Есть Бог! Я в этом не сомневаюсь ни на один грамм!

Простояли мы в обороне до августа. Тогда командир полка собрал нас и сообщил: «Ваш первый батальон 86-го полка будет участвовать в разведке боем».

Многие слышали это красивое выражение – «разведка боем». Суть его заключается в том, что посылается рота, батальон, полк или дивизия с целью заставить противника открыть свою огневую систему. Но противник тоже не дурак: понимает, что это идёт только полк. И ведёт огонь не с основных позиций, а с запасных. Поэтому разведка боем никогда не давала нужного эффекта и не достигала своей цели! Люди гибли, а толку никакого. У нас в батальоне было 700 человек. Из этой разведки боем вернулись 12!

А вот генерал Колпакчи «славился» своим особым стилем ведения боевых действий. В чём он заключался? Если высоту не взяла рота, надо послать батальон; не взял батальон, надо послать полк; если не взял полк, надо послать дивизию! А в дивизии 10000 человек! В принципе никого не интересовало, сколько там людей погибло, и зачем они погибли! И что до самого конца войны был недостаток боеприпасов, этого никто не скрывает! При этом под угрозой расстрела запрещалось брать с убитых немцев автоматы и патроны. Почему? Неизвестно. Хотя автоматы у немцев были очень хорошие. «Калашников» под эти автоматы сделан.

Как раз перед наступлением, которое началось 23 августа 1944 года, нам было приказано произвести разведку боем. И я уцелел только по одной простой причине – меня буквально спас рядовой боец. Рядом со мной наступал солдат из моей роты. Раньше он сидел – 17 лет в тюрьме провёл. Болдырев его фамилия. До войны в стране во многом ощущался дефицит, а с тканями особенно. Болдырев был «краснушником» – это воры, что грабили товарные вагоны с тканью. Они знали, где поезд замедлится на подъёме, и забирались на вагон, срывали замки, сбрасывали тюки с материей, а потом грузили их на телегу и везли на рынок. Когда началась война, Болдырев, к тому времени отсидевший свой срок, добровольно пошёл в штрафную роту. После ранения его реабилитировали, и он попал ко мне в роту и выручал не раз.

Вернёмся к разведке боем. Нашу старую артиллерию, которая нас прикрывала и знала все огневые точки противника, убрали. И поставили новую, с другой дивизии привели. Цели не были пристрелены. Ни по площадям, ни по рубежам, никак. Первый же залп как дали, то дали не по немцам, а по нам! Снаряд впереди меня разорвался, где-то метров 5–7, не больше. Грязью всех завалил. Этот Болдырев схватил меня за шиворот и в воронку от снаряда засунул. Да сам в неё прыгнул. И давай лопатой работать: я видел, что так только суслик может работать. Буквально до следующего выстрела он сумел вырыть окоп глубиной полтора метра. И уже, когда он углубил этот окоп до двух метров, то есть мы уже скрылись там, снаряд мог нас убить только при одном условии: если попадёт прямо по башке. А так нет. Вот как мы с ним уцелели. Конечно, эта разведка боем ничего не дала. Всё впустую было. Погублено много техники, погублены люди. Да нет, людей никто не считал, никому они были не нужны…

Перед этой разведкой боем нас пополнили солдатами из румынской армии. А что это за история с румынскими солдатами, знаете?

Кукуруза

К этому времени румынский король Михай, которому на тот момент было всего 23 года, подписал договор о капитуляции.

Историческая справка

В августе 1944 года советские войска вплотную подошли к границам Румынии. Перед лицом неминуемого поражения двадцатитрёхлетний Михаил решился на самый главный поступок в его жизни, благодаря которому и вошёл в историю, и был награждён Сталиным орденом «Победа». Он организовал государственный переворот – пригласил к себе румынского диктатора Антонеску, сотрудничавшего с Гитлером, и прямо в королевских покоях тот был арестован 23 августа 1944 года. Этим шагом, по мнению некоторых историков, монарх сократил войну почти на полгода, поскольку немцы были вынуждены бежать с Балкан.

И тогда солдаты-молдаване, которые были призваны из Бессарабии, все перешли в Красную Армию. Вот как проходило пополнение румынскими солдатами. Румыны – народ дотошный, и они своего нигде и никогда не отдадут. Поэтому солдат, прежде чем их передать в наши части, раздевали догола, забирали всё своё и только голых передавали нам.

Румынский солдат переходил по дощечке через речку, наши его тут ждали с обмундированием, одевали, обували, и он становился красноармейцем. Те, кто жил в Бессарабии, хорошо говорили по-русски. И вот с чем я впервые столкнулся. Прошло три-четыре дня, и мне старший ездовой доложил:

– Товарищ старший лейтенант, кто-то у лошадей украл всю кукурузу.

– Как?

– Кто-то пришёл ночью и украл, и лошади голодные.

А у меня пополнение – 26 румынских солдат. Я приказал:

– Старшего ко мне!

Подошёл старший группы румынских солдат и заявил:

– Мы уже трое суток не получали хлеба!

– Как это так! Старшина, иди сюда!

Старшина возмутился:

– Да что он, с ума сошёл?! Я каждому давал хлеба по норме!

А оказалось, хлеб, который им давали, румыны за хлеб не считали! И основным хлебом у них является кукуруза! Вот потому, что им её не давали, они все были голодные!

Дал я ездовому сутки: иди в любую деревню, проси, воруй, что хочешь делай, но фураж у лошадей должен быть! До сих пор не знаю как, только фураж солдаты добыли.

Я сказал, что, если впредь пропадёт хоть одна кукурузина для лошадей, с молдаван буду спрашивать. До конца войны прошёл с этими лошадьми и вернулся в Одессу, но больше таких случаев не было.

Головная походная застава

После того как все запасы пополнили, мы пошли во втором эшелоне наступающей армии преследовать немцев. 25 августа подъехал посыльный: «Срочно к командиру полка!»

Командир полка сообщил: «Одна из наших дивизий, которая наступала, попала в окружение немцев. Наша задача – подтянуться туда и помочь ей выйти из окружения».

До этой дивизии 15–16 километров было, а мы уже весь день прошагали. В нашем распоряжении оставалось где-то 4–5 часов, чтобы прийти в расположение окружённой дивизии затемно и помочь ей выкарабкаться. Командир приказал: «Посашков, ты со своей ротой назначаешься головной походной заставой». Головная походная застава – та часть боевого порядка, которая отвечает за развёртывание основных сил, если на них внезапно нападёт противник. То есть она является охраной всего полка.

Я зашёл в голову роты: «Рота, за мной!» И пошли. Шагали мы как полагается пять часов без передыху и к рассвету вышли на передний край немцев, которые окружили нашу 43-ю дивизию. Я скомандовал: «Рота, к бою!»

Развернулась рота, и я, только шагнул вперёд, смотрю – мины! Поле всё заминировано! И за тысячную долю секунды передо мной пронеслась мысль: остановиться или двигаться? Я понял одно: если сейчас остановлюсь, что будет с ротой? Она остановится. Если я буду идти, она тоже, но надо как-то показать, что там мины. Впереди меня, я вижу, стоит дивизион немецкий. В дивизионе 12 орудий – 75-миллиметровые противотанковые пушки наготове. До них где-то метров 400–500, не более, и если я замешкаюсь хотя бы на сотые доли секунды, то проиграю.

Я крикнул: «Рота, за мной, вперёд! Делай как я!» И давай как заяц между минами петлять! А так как мины ставили ночью, то место установки каждой мины было заметно: свежий грунт, его видно. И я между этими минами давай прыгать. Солдаты увидели, что я делаю, давай делать то же самое!

И мы к орудиям подбежали раньше, чем немцы успели выбежать из блиндажей! То есть мы не дали немцам произвести ни одного выстрела! Фрицы начали отступать, мы кинулись их преследовать.

Спускаемся под гору. А со мной рядом постоянно шёл заместитель командира полка с головной походной заставы. И он мне указал: «Смотри, вон с того бугра спускаются немцы! Давай огонь по ним!» Я ответил: «Нет, это не немцы, это наши!» – «Я тебе говорю – стреляй!» – «Нет, не буду, это наши!» И в самом деле, когда ближе подошли – оказались наши.

Какое-то внутреннее чувство – по всему вроде должны быть немцы, а чутьё подсказывает – это русские! Объяснить не могу, но факт остаётся фактом.

Когда приблизились, я заместителю сказал: «Смотри!» А почему же можно было перепутать? Наши солдаты, очень многие, носили немецкие плащ-палатки. Снимали с убитых, с пленных, со всяких! Немецкая плащ-палатка лучше, добротней. И только эти солдаты стали к нам подходить, немцы устремились в сторону Румынии.

И тут смотрю: штурмовики идут, наши «Ил-2». Это ж такая радость на сердце! Сигнал был дан для связи с авиацией – белые ракеты поднялись вдоль всей линии фронта. Штурмовики пролетели передовую и давай немцев утюжить! Пошли потом на второй круг, развернулись. Немцы-то не дураки, когда «Илы» вышли на второй круг бомбить передний край снова, наши опять дали белые ракеты, но, вместе с нашими, и немцы дали белые ракеты!

И вот лежу на спине, смотрю, наш лётчик-штурмовик летит над нами на высоте двенадцать метров, и я его вижу: он нажимает на гашетку! И по своим!..

Мишка, говорю ординарцу, давай быстро радиостанцию! Пока он шевырялся, штурмовик обстрелял нас, но не попал, слава Богу! Мишка тут нашёл радиостанцию немецкую, бросили её фрицы при отступлении. И в этой радиостанции слышу русские голоса – два лётчика разговаривают. Я им кричу в микрофон: «Что же вы делаете! Пропустите и те и эти белые ракеты! Немцы далеко впереди!» И командиру пехоты: «Вы стреляете по нашим!» Командир: «А почему было по две ракеты?» Разобрались. К вечеру уничтожили противника и пошли наступать! Начали преследование.

И наша дивизия вышла в первый эшелон. С немцами здесь закончили. И задачей нашей стало как можно быстрее дойти до болгарской границы. На календаре было 8 сентября 1944 года.

Гусь

Остановили нас немцы на рубеже – Никопольский плацдарм. Залегли и окопались все: немцы и мы, и пошёл дождь. Проливной дождь лил сутки. Всё намокло, все промокли, в траншее такая грязища, не приведи Господи! Спасались от дождя так: винтовку клали сверху поперёк траншеи и накрывали её плащ-палаткой. И под ней сидели в этой грязи.

Наутро ударил мороз, хороший мороз, градусов, наверно, 7–8. Приоткрыл плащ-палатку и слышу: «гррр-гррр» – гусь как будто. Поднимаю голову, смотрю, в самом деле, летит гусь. И летел он вдоль линии фронта, точно посередине между нами и немцами. Сначала все вылезли и смотрели на гуся, куда и зачем летит. Потом кто-то выстрелил, я так и не понял: фрицы или русские? Прозвучал один выстрел, а потом за ним такая пальба началась – туши свет! И с нашей и с немецкой стороны – и всё по этой несчастной птице! И гусь строго посреди упал, между траншеями, нашими и немецкими. Солдаты до того увлеклись этим наблюдением, что повысовывались из траншей с обеих сторон и всё смотрели: куда же этот гусь упал? Всем было очень интересно!

А тот солдат, Болдырев, который меня в воронку затащил, смотрю, выскакивает из траншеи и бегом за этим гусём. Схватил «за жабры» – и назад. А немцы сообразили, что надо стрелять, когда он уже в траншею спрятался. Э-э, как начали палить они в нашу сторону – ещё больше, чем по этому гусю! Кошмар один был! Настрелялись досыта, всё – бросили, затихло. Потом часа через три пошёл запах по траншее. Одуряющий запах жареного гуся. Думаю, Господи, как это он смог его приготовить?! Главное, ни дров, ничего нет абсолютно! На чём и как это можно было пожарить добытого гуся?!

Подошёл старшина, развернул портянку и сказал: товарищ капитан, ваша порция. А почему говорили так: «ваша порция»? Существовал такой порядок: раз в месяц все офицеры получали доппаёк. Туда входили печенье, сало, бекон американский, сигареты и мясные консервы. Всё это делилось на всю роту, и каждому раздавалось сколько положено, сколько пришлось. Никаких привилегий никому! Поэтому и солдаты, когда где-то им там что-то перепадало, находили или сами жарили и пекли, обязательно делились с офицерами. Это уже стало законом! И вот старшина принёс мне гусиную ножку, там мяса этого было – маленький кусочек, но аромат! Знаете, я в Кремле был, на приёме у президента Сирии был, но ничего вкуснее этого кусочка гуся я нигде не ел!

А как, спрашиваю, Болдырев, ты его приготовил? А он в траншее вырыл ямку, гуся завернул сначала в чистую бумагу, а потом в промасленную. Когда патроны укладывают в ящик, то заворачивают сначала в промасленную бумагу, а потом в чистую. Вот в эту промасленную солдат и завернул гуся. Потом в тряпку, потом ещё в одну, засыпал землёй, глиной и песком, а сверху развёл костёр. А дрова откуда взял? Да ящики из-под патронов сапёрной лопаткой расколол – вот вам и дрова! И этот костёр пропёк гуся до готовности.