Исара

– Тогда присоединяйся. Тебя тоже по собственному попросят, – Матвей Александрович заботливо достал ещё одну рюмку и стал наливать мне водки.

– Не-е-е, коллега. Я на пять минут. В Корнилово ещё ехать.

– Да всем насрать, Мишка! Всем! Тебе семью кормить, пиши, как просят. Иначе тут со мной осядешь с волчьим билетом. Сгноимся вместе! Пиши! Пиши, как надо! Никто тебе не даст даже на рупь увеличить выплаты. Гони по реестру, хрен с ними. Триста человек на улице оставишь, зато жить будешь, не как я!

Саныч ещё что-то кричал, но я уже закрывал дверь его квартиры, понимая, что он одновременно пьян и прав.

На обед поехал домой, а не в кафе, как обычно. Во-первых, из дома было ближе до Корнилово, во-вторых, жена обещала испечь шоколадные маффины, а вброс растительных антидепрессантов с какао деревьев мне сейчас был жизненно необходим.

Дома меня ждали Вера и Наденька.

С Верой мы были женаты уже шестнадцать лет, когда-то в прошлом она была прекрасным проектировщиком: холодная голова и расчётливый ум быстро возвели её на пьедестал инженерии, даже рождение нашего первенца Пашки нисколько не выбило её из колеи. Спустя три месяца после родов, она снова стояла у стенда с карандашом, оставив воспитание Павлика на бабушек, нянек и другую родню.

Спустя девять лет родилась Наденька. Именно рождение дочки заставило нас всех пересмотреть своё отношение к этому миру. У Надюши был синдром Дауна. Жена закрылась в себе, ушла с работы и всё своё время посвящала дочке. Убив в себе специалиста, Вера открыла в себе домохозяйку. Поэтому маффины от жены, которые они испекли с семилетней дочуркой, надо было однозначно попробовать, иначе не миновать беды.

– А вот и папа! – снимая ботинки, я смотрел, как ко мне радостно бежит мой солнечный зайчик!

Страшно это всё было тогда, семь лет назад, когда она только родилась. Слова как приговор: «Ваш ребёнок – даун», – и все отворачиваются, фырчат, а она лежит в пелёночках, пыхтит и даже не подозревает, что у неё какой-то там синдром, да ещё и врождённый порок сердца.

После начались годы скитаний по специалистам, гимнастикам, кружкам, врачам и всяким развивающим программам, которые высасывали все сбережения и заработки. К сожалению, кружки Нади и срочные необходимости Паши требовали всё больших и больших затрат.

Роль добытчика легла на мои плечи и проекты. Думать о возвращении на работу жена даже не хотела, а мне в одного тянуть финансовый обоз было тяжеловато, несмотря на то, что я часто брался за самые сложные задачи.

Наденька крепко привязала маму к домашнему очагу, а меня к проектному бюро. В то же время моя дочь – мой солнечный зайчик, отрада моя, беззаветная нежность и доброта, сама того не осознавая, вселяла в меня огромное количество сил и веры.

Я всегда мечтал, чтоб она поскорее выросла, и мы бы поехали с ней в кругосветное путешествие! Обещать что-то проще всего, потому что моё сердце напрочь потерялось в белых кудряшках домашнего солнышка, и я готов был пообещать всё что угодно.

– Папа пришёл, – Надюша встала около меня, ожидая, когда я сниму верхнюю одежду. Вся её поза и подтанцовка маленьких босых ножек говорили только о том, что она приготовила мне сюрприз.

– Чемоданы собрала? – спросил я грозно, но с улыбкой.

– Ещё нет. Я всё ещё маленькая!

– Ну тогда отложим путешествие по миру ещё на денёк!

Надюша рассмеялась, отлично понимая, что завтра у нас опять состоится этот диалог про чемодан.

Чай, как и всегда, был приторно сладким. Вера почему-то шестнадцать лет назад решила, что её муж любит чай с тремя ложками сахара, переубедить её никак не получалось, поэтому, если я не успевал налить сам себе чашечку чая, приходилось давиться чайным сиропом.

На красном блюдечке Надя поднесла мне аж три маффина!

– На!

– Какой взять?

– Любой! Они расскажут тебе о твоём будущем! – смеясь, ответила дочурка.

– Вы как в маффины засунули предсказание? – спросил я Веру.

– Ох, не спрашивай. Главное, не съешь его, а то огорчения не оберёмся.

– М-м-м, как вкусно! – промычали мои вкусовые рецепторы, откусывая кусочек сахара с небольшим количеством теста.

– Кто же сыпал сахар? – удивлённо просил я. – Мама?

– Я-я-я-я, – светилась гордой улыбкой дочь.

– Аа-а-а-а, ну вся в маму! Надо сахар от вас прятать, а то до диабета недалеко!

– Не вредничай! У тебя вся работа связана с умными мыслями! Тебе надо глюкозу!

– У меня уже не голова, а сплошная глюкоза.

– Миша, если тебе что-то не нравится, делай сам.

– Вера, если я и это буду делать сам, то на работу придётся ходить тебе, – сказал я тихо, нежно улыбаясь.

Такие ссоры были нормой для нашей семьи: ругаться при Наде нельзя, она слишком чувствительна, а не ругаться было уже невозможно.

В жене с годами меня стало раздражать всё: чрезмерная уборка пылинки, ещё на подлёте к поверхности стола, пылесос три раза в день, сахар, который добавлялся даже в борщ, и тысячи платьев на все случаи жизни, многие из которых она даже ни разу не надевала, и они просто висели в шкафу с неотрезанными бирками… Желание быть в тренде и в моде у жены не отпадало, а супротив, со временем становилось больше. Мои доводы о скудном бюджете выслушивались с сочувствующим лицом и дадаканьем, а к обеду следующего дня появлялись новые босоножки, которые ей нужны были просто позарез! Ногти, губы и брови делались еженедельно в не самом дешёвом салоне города! Стоны умирающего раба-банкомата воспринимались так же – с дадаканьем и сочувствующим лицом.

– М-м-м, что же это мне попалось? – улыбаясь, я достал изо рта немного пожёванную бумажечку, свёрнутую в трубочку, бесконечно надеясь, что в предсказании будет только одно: «В скором времени Вы станете самым счастливым отцом-одиночкой».

– О! Тут что-то написано! – я тянул рекламную паузу, а Надюша вся светилась, похлопывала в ладошки, хихикала и хотела как можно скорее узнать, что же мне попалось.

– Скоро Вы сможете отправиться в путешествие на Луну! – громко прочитал я и добавил. – Ура-а-а-а! Наконец-то высплюсь!

– Ура-а-а! – закричала Наденька. – Мы с папой полетим на Луну!

– Луна? – я косо посмотрел на Веру в надежде, что она объяснит, куда мы вляпались и зачем купили планетку, которую, похоже, надо оплатить.

– Не придумывай. Не было у нас в предсказаниях никакой Луны, – она забрала у меня бумажечку и перечитала. – Странно, наверно, Паша что-то намудрил с распечаткой. Мы его просили распечатать.

– Мне очень нравится! – я обнял дочь и прошептал. – Наконец-то на Луне мы будем без папиной работы!

– Да-а-а-а. Ура-а-а-а! – Надя радовалась настолько счастливо и искренне, что мне тут же расхотелось ехать в Корнилово и очень захотелось остаться с ней, перечитывая «Незнайку на Луне» для подготовки к путешествию.

Глава 2. ШАГ В ПРОПАСТЬ

В Корнилово меня встретили ветер, хмурое небо и пара бродячих собак. Достав из кармана стратегический запас бутербродов, я бросил их в сторону животинок на обочине в надежде, что хоть кто-то получит радость от бутербродов жены, но, к моему удивлению, кушать они не стали, а бережно собрав всё в пасть, нырнули в бурелом кювета.

– О как! – удивился я и, раздираемый любопытством, тоже полез в кустарники.

Собаки были моей слабостью! Огромной! Будь моя воля, я бы штук десять приволок домой и не вздрогнул. Звёзды распорядились по-своему, и мне суждено было родиться в семье собачников, а вот Вера напротив… её семья категорически не принимала никаких животных в доме, и она была против «воняющих блоховозов», не допуская даже мысли о пушистиках.

За нашу совместную жизнь я много раз приносил щенят и котят, пытаясь их мимимишностью побороть её брезгливость, но жена была непреклонна. Именно мечты о своей собаке толкнули меня залезть в грязный кювет: для меня это было нормальным, тем более, я видел жуткое одиночество и безысходность в глазах этих бродяг. Не думая ни о чём, ныряя в черноту сухостоя без страха и оглядки на дорогущий костюм, я был уверен: я там нужен… Очень.

В укромном уголке самого ветвистого куста лежал щенок. Ну как щенок… Скелет, обтянутый кожей, а двое моих новых знакомых заботливо выкладывали перед ним бутерброды. Скелет отвернулся от еды.