Успеть сказать до тридцати

Дай ей силы вкладывать смысл туда,
где под камень азбучная вода
все течёт и течёт, и вертятся не туда

шестерёнки гремящих буден.

Тишина и воздух. Связующее звено.
Женщина за кулисами выглядывает в окно,
улыбается: всё, что ей было заведено,

крутится,
крутилось
и вечно будет.

Взрывать гостиницы

Повзрослеть – это значит забить на определения
чего бы то ни было и кого бы то ни было.
Синоптик был пьян, прогнозируя потепление.
Мне тепло только потому, что я сильно выпила.
Стань запятой, точка восстановления.
Но, пожалуйста, не ставь меня перед выбором.

В этом городе теплее от звезд и вывесок.
Батареи греют не лучше брошенной женщины.
Я хочу тебя, но заново я не вынесу.
И печаль моя комедийна и тем торжественна.
Нам друг друга с тобой уже ни простить, ни выпростать,
а если и говорить, то на грязном жестовом.

Почему мы не можем на ночь найти приятелей?
Да лениво под утро с балкона блевать да каяться.
Нам бы падать с крыш, да друг к другу опять в объятия.
Ни один из них так меня не крестил красавицей.
Ты приходишь ко мне увидеться или я к тебе.
Так щекой от щеки электричество высекается.

Не под силу симпатии выжить во что-то заново.
Да и sympathy – жалость, что мне не знакома отроду.
Здесь у нас симбиоз, сим-салабим-сезамовый.
Стратосфера из страсти, далекой от танца бёдрами.
Ни блеска, ни нищеты тебе куртизановой.
Ни блэкджэка.
Одна тёть Люба с пустыми вёдрами.

Повзрослеть – это значит забить. Пусть я буду детская,
и смешная, как будто мне вновь четырнадцать.
Не изменится ни время, ни место действия.
Нам бы рома со льдом.
И к Чёрному морю двинуться.
Слово best искони заложено в слове бестия,
как друг в друге – мы.
Так давай же взрывать гостиницы.

Я работаю там, где снег

Я работаю там, где снег. Очень много снега.
Лишь дурак по этому снегу пройдет ногами.
Я встречаю человека за человеком,
желающих потрогать его руками.

Эти люди идут не ко мне, а к сугробам в гости.
Я улыбаюсь, дарю им свои рисунки.
Они набирают снега полные горсти.
Размещают бескрайний Север в пределах сумки.

А те, кто боится холода или света
честней хирургической лампы и даже Солнца,
сюда не придут, пытаясь спастись от ветра,
дующего из головы. Я сюда был сослан

не в наказание, а по зову холодной крови,
текущей, как время, по синеватым жилам.
Снежинки ложатся спать на мои брови.
Я сам был когда-то снегом. Я жизнь прожил им.

Я лето и сотню лет мастерил сани,
в которых еду домой, счастливый чего-то сильно.

За спиной нарастает северное сияние
вывески книжного магазина,

где я работаю год и еще буду.
Я меняю мёртвую зелень на снег живой,
то есть, по факту, немного творю чудо.

А этот – бери даром.

Он полностью твой.

«я прошу Тебя: дай мне уехать…»

я прошу Тебя: дай мне уехать.
если можно, на две-три недели.
по эфиру гуляют помехи.
мне хронически все надоели.

не хочу я ни быть, ни казаться.
тошно мне среди душекрасилен.
мне наврядли помогут в Казанском,