Успеть сказать до тридцати

Если дашь мне огня и руку, то будет легче.

«Скорая ехала мимо, не довезла…»

Скорая ехала мимо, не довезла.
Умер на Невском, вечером, в шесть-ноль-ноль.
Я никогда никому не желаю зла,
но двадцать лет за руку держит боль.
Но двадцать лет за руку держишь ты,
имя имён, слепой интеллектуал,
в каждом столбе фонарном – твои черты,
я падал, а всем рассказывал, что летал.

Скорая ехала мимо не про меня.
Был недоступен сервер и абонент.
Пусть человек, лишающийся огня,
возьмет да и выживет. Выживет обо мне.
Куда-то же должен деться огонь в груди.
Мой, о тебе, раз у тебя есть свой.
Огня у тебя, бенгальского, пруд пруди.
Веснушчатые искры на мостовой.

Скорая ехала. Мальчик шёл, в облаках
витая уже семь лет из своих семи.
Но двадцать лет держу я себя в руках,
боль, ты, огонь – члены моей семьи.
Мой двадцать первый год – это Божий смех.
Держал и не выдержал, выбежал. Скрип колёс.

Очередной шаг к Цели, паденье вверх.
Там, говорят, больше не надо слёз.

«Мне не резон входить с тобой в резонанс…»

Мне не резон входить с тобой в резонанс:
не выдержит это акустика лучших залов.
Все, что не убивает, делает нас из нас,
это больно, но честно,
как время мне показало.

«Привыкни к ней, как будто к Петербургу…»

Привыкни к ней, как будто к Петербургу
приехавший откуда-то извне.
И, насыпая смуглый кофе в турку,
готовь его, пожалуйста, о ней.
Она хотела здесь ложиться в дурку
и там сходить с ума до бесконе…

Ее давно по имени не звали.
Ее давно никто не ждал назад.
Она молчала, и крепчала наледь
в усталых и негреющих глазах.
Ее давно смеющейся не знали.
Привыкли, что витает в небесах.

Привыкни к ней, как будто бы к жилищу,
завещанному добрым кем-нибудь.
Ее уже давно никто не ищет,
не выбирает, словно верный путь.
Но вырастут цветы на пепелище,
когда решишь ей Слово протянуть.

Ее давно не видели счастливой.
Воистину счастливой, а не так –
«Привет. Дела нормально. Только ливень,
Нет, не приду. Прости. Я занята».
Кто послабей, тот топится в заливе.
Она сильней. Поэтому – не та.

Привыкни, что вокруг нее – то зависть,
то чье-то беспощадное вранье…
Она с тобою рядом оказалась
не просто так. Но рядом – не вдвоём.
Пока я этой женщиной являюсь,
Я очень беспокоюсь за нее.

Ameno

Говорят, залпом пей до дна и достигнешь неба.
Всех поймешь и возлюбишь братьями или сёстрами.
Это чистая правда, все мы с одной планеты.
И ничьи слова не будут казаться острыми.
Было бы легче, если бы я пьянела.
И была бы душа закрытой, а не развёрстою.

Ameno, dori me, ameno, значит, бог с тобой.

Я сжимаю в руке бокал с дождевой водою.
Говорит о своей трагедии каждый выпивший.
Каждый из них – один. Раньше было – двое.
Каждый второй смеется над первым выбывшим.
Я здесь третья, служу им немым конвоем.
Будто я доктор и панацею выпишу.

Ameno, dori me, ameno, значит, выдержу.

Говорят, помогай другим – и себе поможешь.
Я пустею от каждой исповеди рассказанной.
Всё болит, и мне кажется, дальше – больше.