Успеть сказать до тридцати

с башни, где занимались большой любовью.
Но мы, увы, действительно канули в лете,

хоть и была эта ваша Лета довольно мелкой,
как ров Инженерного замка, откуда Павел
смотрел и знал, что мой фонарик – подделка,
как знал и день, когда ты меня оставил.
С небесного потолка крошилась побелка.
А себя через Лету ты все-таки переправил.

И Павел смеется еще сотню лет из окон
над теми, кому бессильно желает боли.
Смех прорастает сквозь мой меланжевый кокон,
и я согреваться не буду ни алкоголем,
ни чуждыми мне телами, смотря, как на адрес Бога
китайский фонарик летит над Марсовым полем.

Не мой китайский фонарик над Марсовым полем.

Давай уедешь

Из дома выйдешь, наткнешься на магазины,
отдел полиции, зал концертный, ларёк табачный.
И на работу. А может, к чёрту? Притормози-ка.
Давай уедешь куда-нибудь и не будешь значить
ни гражданина РФ, ни продавца-эксперта,
ни бакалавра, ни дочери, ни подруги.
Ты – это песня певца немого. Но ты не спета.
Вот ты стоишь, и твоя сигарета не греет руки,

вот ты стоишь, и твое пальто постарее деда.
Что будет дальше? Не повышение, так уволят.
Когда-нибудь, когда им наскучит это
твое влечение к искусству и сила воли.
Ты не умрешь, нет. Но ты закончишься, что страшнее.
Ты будешь двигаться, говорить, покупать одежду,
пить пиво в Купчино, хлестать шампанское на Бродвее,
не ощущая особых различий между.

Твой понедельник начнется опять в субботу,
а запятые твои превратятся в точки.
Давай сегодня ты прогуляешь свою работу
и наконец-то сделаешь то, что хочешь.
Пройдись по улицам разноцветным, предновогодним.
Купи себе ту смешную кофточку, что хотела
и мандарины у старой бабушки в переходе,
счастливой делая только душу. Не это тело.
Влюбись в прохожего, брось монетку певцам-индейцам.
Достигни моря в любом троллейбусе голубом.

Все то, за чем мы всегда бежим, – это наше детство,
в платформу девять и три четвертых ударясь лбом.

«Иногда чего-то не нужно знать…»

Иногда чего-то не нужно знать.
Так целее будешь, и спится крепче.
Время, уготованное для сна,
из-за этих знаний совсем не лечит.

В сказках дверь была о семи замках,
за которой чудо с концовкой «вище».
Но нашарит ключ чёртова рука.
Мы же с детства лёгких путей не ищем.

Если будешь съеден – то поделом.
Раз корабль показался тебе корытом.
Принимай чудовище за столом,
за одним с тобою столом накрытым.

Накорми его досыта. Напои.
Пой ему, пока не порвутся связки.
А когда уснёт, забирай свои
вещи – и долой из такой вот сказки.

И – к другим чудовищам. Но весна
обернет вас с кем-то женой и мужем.
Иногда чего-то не нужно знать.
А быть может, сказок читать не нужно.

«Женщина за кулисами знает, который час…»

Женщина за кулисами знает, который час
пробивает для каждого не из нас.
И она ошибается только раз –
раз, который не существует.

Годы делают лица расплывчатее у всех –
в черно-белых фото идёт снегопад помех,
а она – изваянье, и снег ей – мех,

Так приди, весна.
Подоткни листву ей.

Дай поярче звезд, побелей ночей,
сотню нерасплакавшихся свечей,
связку золотых и живых ключей –

дай себя же саму, не каменную, живую.