Замок из дождя

– Какие? – удивилась Эльза, глядя широко распахнутыми красивыми глазами на полковника.

– По поводу смерти вашего мужа на дуэли, – уточнил мужчина.

– Так это правда!? – баронесса с недоверием посмотрела на полковника.

– Да, – сухо подтвердил мужчина.

– Но из-за чего? – Эльза не могла поверить в слова Панютина. – Должны быть веские причины, побудившие Сашу драться на дуэли во время войны. Что же это?

– Могу сказать лишь одно, поскольку я был секундантом барона, поединок прошел по правилам.

– Я должна радоваться, что моего мужа убили по правилам? – Эльза чуть не задохнулась от возмущения. – Согласно кодексу чести! А Женю? Его тоже должны убить по неведомым мне правилам?

Поведение Панютина, и эта несносная таинственность, сквозящая в его голосе, раздражали Эльзу. Полковник опустил взгляд, поклонился, всем своим видом показывая, что разговор окончен, и направился к Елизарову и Ачинскому.

– Постойте! Объяснитесь! – только и успела выкрикнуть Левина в след удаляющемуся мужчине. Эльза подошла к открытому окну, она была в смятении, настолько, что не услышала шагов Пелагеи Павловны.

– Эльза Львовна, могу я с вами поговорить, – настойчиво произнесла графиня Мелецкая.

– О чем? – Левина непонимающе посмотрела на красивую женщину.

– О моем сыне. Вы тоже мать, вы поймете мое беспокойство.

– Извольте, – нехотя ответила Левина.

– Я знаю своего сына, он благородный и увлекающийся молодой человек, щедрый на чувства, и не терпящий полутонов. Если он позволил себе переступить приличия в своем поведении, значит, на то нужна не просто прихоть, а серьёзная увлеченность вами.

– Увлеченность? Нет никакой увлеченности. Это всего лишь недоразумение, происшедшее на приеме, устроенном женским патриотическим обществом. Всем известно, как рождаются сплетни, – Левиной не хотелось оправдываться, поскольку она чувствовала свою абсолютную невиновность.

– Это вы так думаете, Эльза Львовна. Я мать, я знаю, что мой сын испытывает к вам романтические чувства. У вас тоже сын, и вы вряд ли бы одобрили его увлечение женщиной, которая старше его.

– Хочу вас заверить, что я не давала вашему сыну ни малейшего повода строить какие-либо планы на мой счет, – баронессе хотелось поскорее закончить неприятный для неё разговор.

– Извините, Эльза Львовна, – Пелагея Павловна смягчилась, вполне удовлетворенная словами баронессы, – пойдемте, кажется, начались танцы.

Танцы действительно начинались. Эльза первая вошла в зал, и увидела сына, танцующего с Юлией, Анну и Павла, Якова и Веру, Романа Даниловича и Ирину, чету Ачинских, и несколько других гостей. Левина хоть и была немного расстроена, решила выдержать характер, она заставила себя улыбнуться, и согласилась танцевать с одним из местных помещиков. Внешне баронесса была весела, а душа хотела остаться наедине со своими думами. Эльза плохо осознавала, как и когда все закончилось, только осознала она это в бричке подле замечтавшегося сына по пути домой. Кучер напевал веселую песню. А Эльзе хотелось тихо грустить о своем. И её разум опять обращался назад, к барону Левину, по которому она до сих пор тосковала.

– Матушка! – Евгений прервал мысли Левиной. – Как ты находишь княжну Юлию?

Этот вопрос застал женщину врасплох.

– Княжну? Я полагаю, она достойная девушка, – ответила Эльза то, что первое пришло ей в голову.

– Матушка, я так очарован ею, что хотел бы … может это поспешно …

Эльза поняла намерения сына, но она вовсе не была готова, дать этому какую-то реальную оценку.

– Одним словом я мечтаю видеть её своей невестой.

– А она? Отвечает твоим порывам? Или ты самоуверенно полагаешь, что это не важно?

– Отнюдь. При первой же возможности, я объяснюсь с ней. И ей придется ответить на мои честные намерения, – гордо заявил молодой Левин. Левина неопределенно пожала плечами, а Женя погрузился в свои сладостные мечтания.

Павлу не спалось, он бродил по ночному саду Муравленных словно тень, в то время, как хозяева и некоторые оставшиеся гости спали. Одно занимало его мысли – баронесса Левина. Молодой поручик был самоуверен по части своего права нарушать правила приличия, воспринимая это, как вызов, и как игру одновременно. История с дерзким приглашением на приеме женского патриотического общества не принималась им в расчет, как повод для раскаянья. Он не чувствовал своей вины. Но с того самого дня он осознал, что увлечен своими эмоциями к Эльзе Львовне, и она должна понять и оценить это по достоинству. Все в ней восхищало молодого мужчину: красота, грация, отсутствие всякого кокетства и фальши. Возможно, в последние несколько дней он придумал для себя некий образ, которым страстно увлекся, но этот образ получил имя баронессы Левиной. Павлу безумно хотелось быть с этой женщиной, наплевав на условности. Одно огорчало Мелецкого, мать, ставшая на пути его мечты, и нравившаяся ей княжна Юлия. Ластится точно кошка, мурлычет, заглядывает в глаза, не отходит ни на шаг. Возможно княжна была достаточна красива, но слишком доступна для того чтобы грезить о ней, и желать её себе в жены. Павлу нужно было амурное приключение сродни военной победе, а Юлия не могла ему дать таких эмоций, и потому была не интересна. Мелецкий сел на лавку в саду, немного посидел, слушая ночную темноту. Потом вскочил, добежал до конюшни, вывел первого попавшегося коня, и понесся на волне своего сладострастного порыва.

Эльза сидела на подоконнике открытого окна в домашнем платье, и при свете свечи вышивала. Это занятие всегда успокаивало баронессу. Слух её различил странный шум, затем лай собак, который вскоре стих. То, что Левина увидела под своим окном, поразило её настолько, что она не могла ничего сказать. Павел, разгоряченный ездой верхом, улыбался, стоя с огромным букетом наскоро сорванных полевых цветов, которые он протягивал баронессе. Левина отложила рукоделие, и приняла терпкие пахучие травы. Мелецкого очень порадовала такое совпадение, что баронесса тоже не спит, и он в самоуверенности любовного очарования, посчитал, что это благоприятное для него совпадение.

– Павел Юрьевич, – Эльза наконец обрела дар речи, – я приму ваше подношение, но обещайте мне, что подобное не повторится.

Павел мгновенно перестал улыбаться.

– Не могу, – он опустил голову. Это была неожиданная пощечина для самолюбия молодого мужчины, который привык к постоянному женскому вниманию.

У Эльзы сжалось сердце от жалости. Ей не хотелось ранить этого человека, не смотря на его несносное поведение.

– Не тешьте себя пустыми надеждами, Павел Юрьевич. Вы должны понять, что между нами ничего не может быть, – произнесла достаточно уверенно баронесса.

– Вы сами так полагаете или моя матушка настаивает на этом? – Мелецкий поднял голову и дерзко посмотрел на Левину.

– Что вы себе позволяете! – возмутилась Эльза. – Я не обязана давать вам какие-либо объяснения.

Левина выбросила букет на улицу, закрыла окно, и наглухо задвинула штору. Мелецкий наклонился, чтобы поднять один единственный цветок, и пошел прочь, обиженный, но понимающий, что крепости не берутся быстро, нужна основательная осада.

Днем Левина села перебирать старые бумаги мужа, стараясь забыть о разговоре с Мелецким. Она, как мать и разумная женщина, считала это увлечение не уместным. Но баронесса вовсе не собиралась быть жестокой. Пока она раздумывала, её руки раскладывали на зеленом сукне стола желтую стопку бумаг. И первое, что увидела изумленная Эльза, это мятый конверт с надписью по-французски: графу Формеру Л.П. в собственные руки. Баронесса не поверила своим глазам. Женщина быстро вытащила конверт из-под перевязи, и заглянула в него. Пуст. Её руки судорожно перебирали остальные бумаги, безрезультатно.

– Мама! – в кабинет вошел веселый Женя. – Ты не забыла, что мы приглашены на обед к Муравлиным.

– Да, я помню, – в задумчивости произнесла Левина, держа в руках пожелтевший конверт. Евгений остановился напротив портрета отца.

– Право, я похож на батюшку. Здесь ему столько же лет, сколько и мне сейчас.

– Да, да, – механически подтвердила Эльза, глядя на надпись на конверте. Молодой Левин довольно улыбнулся, и ушел переодеваться на прием.

Очередной обед у Муравлиных состоялся в саду. Часть гостей разъехалась. Евгений уселся подле смущенной Анны, которая тихо переговаривалась с Верою, и украдкой посматривал на красивое лицо Юлии Алаповской, сидевшей напротив него. Ирина Михайловна, как всегда постаралась накрыть щедрый стол, развлекая присутствующих разговорами. Но Муравлина с огорчением замечала, что подруга совсем не слушала её, а о чем-то думала. Ирина, как сердобольная милая женщина, иногда слишком переживала за Эльзу, как и в этот раз. Было видно, что если кто-то обращался к Левиной, то та отвечала односложно, чтобы отделаться от разговора и вернуться к своим размышлениям. Поручик Мелецкий, сидевший рядом с матерью, в свою очередь старался не смотреть на Эльзу, изображая равнодушное к ней отношение. Его самолюбие было задето, и поведением своей матери, которая слишком строго отнеслась к его чувствам, и тем, что эту строгость поддержала баронесса Левина. После обеда всем предстояла конная прогулка в красивую рощу около реки. Левина еле дождалась окончания трапезы. Эльза, вдруг вспомнила, что однажды Панютин проговорился о том, что граф Елизаров по тайной казенной надобности зачем-то сообщался с её мужем бароном Левиным. День был отменный, легкий ветерок носился по простору. Травы уже частью скошенные радовали глаз. Вся конная процессия разбилась по парам. Левиной удалось дождаться момента, когда граф остался один. Эльза быстро подъехала к мужчине на вороном коне.

– Роман Данилович, я слышала, вы вечером покидаете нас.

– Да – с дела знаете.

– И Петр Сергеевич с вами? – Эльза мило улыбнулась.

– Что поделаешь, государева служба и война, сударыня, – охотно отвечал Елизаров.

– Роман Данилович, вы не знаете некого графа Формера?

– Он вам докучает? – неожиданно спросил Роман Данилович, но потом, спохватившись, продолжил. – Ах, простите. Память, знаете ли, подводит. Я ошибся, мне неизвестен, сей господин.

Эльза с сомнением посмотрела на графа, не зная, что и думать.