Если бы она ела золото

– А напрасно! Среди героев труда, наверное, и землекопов можно встретить, – саркастически поддержал тему разговора Андрей.

– В нашей стране все спортсмены как минимум заслуживают звезду Героя, потому что рекорды мира и на олимпиадах мы ставим не за деньги, а за честь и престиж страны, – высказал своё торжественное мнение известный журналист.

– Вовчик, ты и спортивные репортажи ведёшь? – спросил иностранец.

– Да, конечно. Возьми Спартакиаду народов СССР, – настойчиво гнул свою линию журналист. – Чтобы попасть в сборную команду республик, надо не один подвиг совершить и рекорды надо ставить на уровне мировых.

– За рубежом и называют Спартакиаду народов СССР национальной олимпиадой, – уточнил Андрей со своей профессиональной позиции. – Когда стали приглашать иностранных спортсменов, это мнение ещё больше укрепилось, и по количеству участников и по мировым и олимпийским рекордам мы обошли Олимпийские игры.

– По величию организации спортивных мероприятий мы давно обошли международные федерации по видам спорта, – продолжал блистать эрудицией журналист. – Где ещё такое увидишь? Вся Москва в праздничном одеянии, украшенные улицы, парки, стадионы, на домах красные флаги, музыка, пение льются из репродукторов. Красивые стройные девушки и юноши в спортивной форме спешат на сборные пункты своих спортивных обществ, чтобы маршем пройти по всей столице. А народ выстраивается вдоль улиц и площадей, чтобы увидеть, как эти многоцветные колонны, привлекая красотой и выправкой, чеканным шагом продвигаются в сторону Красной площади. И пускай весь мир увидит нашу спортивную мощь! И я горжусь тем, что и мне приходилось шагать, и тем, что я вёл репортажи про это великолепие.

– Вовчик, ты перепутал Спартакиаду народов СССР с праздником Дня физкультурника, – рассмеялся Сергей. – В твоей журналистской голове, по-моему, репортажи сбились.

– Вообще-то, – вмешался Андрей, наверное, чтобы не дать в обиду друга, – оба эти мероприятия похожи, только День физкультурника, как государственный праздник, отмечается по всей стране, и ориентирован на улицы и парки городов, а Спартакиада народов СССР проводится на стадионе имени Ленина. Там же, разумеется, и парад физкультурников.

– Это ещё лучше, – вмешался Герман, – и то и другое подчёркивает всенародную любовь советских граждан к физкультуре и спорту. Поэтому у вас такая красивая мужественная молодёжь.

Неизвестно, куда бы привёл этот праздный спор, но над ухом Андрея наклонился человек с перекинутым через руку полотенцем.

– Ваш заказ готов. Прикажете подать? – спросил он и дополнил слова жестами, подчёркивая учтивость в стиле старых харчевен.

Судя по увлечённости содержимым горшочков, без сомнений, фирменное блюдо удалось на все сто. И это под русскую водочку! Когда в который раз был поднят тост «За дружбу народов», Герман выбрал момент и, пока не забыл, решил поговорить о деле.

– Кстати, Серёга, ты в Магадане чем занимаешься? – начал он разговор как бы издалека.

Несмотря на немецкое происхождение, этот парень четыре года прожил в столичном студенческом общежитии, нахлебавшись вдоволь изнанки молодёжной прелести, тонкостей выживания, голода, драк, дружбы и противостояний, узнал со всех сторон нравы и требования среды обитания. Завёл хороших друзей, старался в совершенстве овладеть языком. И, вернувшись в Германию, продолжал поддерживать связи.

– Увлекаюсь рыбалкой, бегаю на лыжах, играю футбол. На охоту ходить перестал, зверя жалко, – с показным притворством и в шутливой форме попытался объяснить Сергей.

– Не сомневаюсь в вашей рыбалке и прочих развлечениях, main fraund, (мой друг), – улыбнулся иностранец. – Но я тебе хотел предложить другое. Сейчас у нас объединённая Германия, и у нас большие возможности. Мои друзья в Германии интересуются инвестированием.

– Ich fershtehe Her. (Я понял, Гер). Андрюха мне рассказывал в общих чертах, только я не знаю о ваших возможностях и что от меня требуется.

– Я работаю в той же системе финансов. Но сотрудничать с тобой хотят мои друзья, у которых есть деньги.

– Твои друзья, я так понимаю, хотят иметь ещё больше денег? Но наш город небольшой, хотя и на Колыме много золота добывают. С золотом я связи не имею, а в стране обстановка ненадёжная. Есть ли смысл во вложениях больших денег в таком маленьком городе? Вот на рыбе или на золоте можно заработать. Но я далёк от такого бизнеса.

– Мы знаем, чем ты там занимаешься. Давай тебе поможем с клиникой. Дадим денег, наше оборудование, научим твоих коллег.

– Что ты, Гер! Германское медицинское оборудование наши врачи только во сне и видят. От такого предложения нельзя отказываться, и я с радостью принимаю ваше предложение. Но пока что, думаю, будут сложности, которые не от нас зависят.

– Я имею полномочия для предварительных переговоров. Пока достаточно принципиального согласия, а конкретными технологиями займутся специалисты. Только мне надо знать, что там можно сделать.

– Ты же сам сказал – клинику. Вот что-то подобного рода и надо. Я думал над этим, и кое-какие расчёты есть. Но это, конечно, ни о чём конкретном не говорит. В принципе, я буду рад работать с вами.

– От нас и требовалось первоначальное согласование, – заключил иностранный гость.

На том и договорились. Тема создания клиники больше не затрагивалась. Вечерние московские улицы традиционно манили молодёжь, по этой же инерции после приятного ужина друзья решили прогуляться. На углу Театрального переулка рекламную тумбу украшала афиша с красивым женским лицом. Машинально пробежав взглядом, Сергей прочитал: «Джуна Давиташвили. Бесконтактный массаж».

– Ты знаком с методикой Джуны Давиташвили? – спросил Вовчик.

– А кто это? – машинально пожал плечами Сергей.

– Ты не слышал о Джуне? – удивился Вовчик. – О ней сейчас вся Москва говорит. Её бесконтактный массаж ставит на ноги безнадёжных больных.

– Не знаю насчёт безнадёжных больных, – пожал плечами Сергей, – но я слышал, она была массажисткой у Брежнева.

– Она многих поднимала, – восторженно делился Вовчик впечатлениями. – Аркадий Райкин жил только благодаря её бесконтактному массажу, актёр Садальский, певец Тальков давно бы и не жили, если бы не лечились у неё. Почти все члены Политбюро лечились у неё. Многие бы не жили, если бы не она.

– А откуда ты её знаешь?

– Брал интервью для своего журнала. Представляешь? Она не любит журналистов, а со мной согласилась с первого звонка.

– И о чём ты с ней разговаривал?

– Она не только помогает больным, но и видит на расстоянии, может предсказать будущее, разыскивает пропавших, даже преступников находила. Я это видел, при мне принесли карту Нью-Йорка и попросили найти человека, назвали его имя, но она не была знакома с этим человеком. Да и в Нью-Йорке не была ни разу. Руками поводила, назвала улицу, номер дома, квартиру, потом вычислила номер телефона. Позвонили в Нью-Йорк, и тот человек ответил. Хочешь, я тебе протекцию составлю на её курсы?

– Мне-то зачем? Я не знаю, куда девать свои дипломы.

– При чём тут диплом? Кстати, она берёт на курсы только медиков. К ней приезжают врачи со всех концов, тратятся на гостиницы, квартиры снимают, расходы несут ради знаний.

– А ты интересные вещи рассказываешь… Сам-то понимаешь, чем она занимается или это только журналистская сенсация?

– Нет, Серёга! На самом деле это и тянет на сенсацию, но её массаж реально «мёртвых» поднимает. Я сам видел! Научишься, потом у себя откроешь курсы и будешь обучать. Если с германской клиникой получится, это тоже будет приносить доход.

– Хорошо, Вовчик! Я завтра же запишусь на её курсы.

– Давай, Серёга, завтра к десяти вместе и пойдём. Жить будешь у меня, мои сейчас в Крыму отдыхают, я и сам постоянно в разъездах, дома редко бываю. Ключи оставлю тебе, будешь жить, как у себя дома.

Глава II. Светлана

Галина закончила работу поздно вечером, когда уже зимний короткий день сменился сумраком, а затем наступила кромешная темнота. Центральный универмаг, где она работала кассиром, согласно грандиозным планам советского государства, занимал два этажа старинного здания в центре города. Но даже здесь, на центральной улице, тусклый свет редких фонарей рассеивался в пространстве, практически не добираясь до тротуаров и автобусной остановки.

«Хорошо, хоть остановка автобуса находится рядом с работой. Однако если на центральной улице такая темнота, чего можно ожидать на окраине?» – грустные размышления лезли в голову женщины, пока она ожидала транспорта в сторону той самой окраины.

К тому, что городские автобусы ходят нечасто, она привыкла давно, впрочем, как и все жители города, давно смирившиеся с транспортными проблемами. Однако морозным январским вечером уж очень неуютно стоять и ждать, не зная, когда и в каком состоянии подойдёт вожделенный автобус, а ещё надо в него попасть. Но что-то долго нет этого автобуса, а мороз, как назло, поджимает, проползая ледяной змеёй сначала в рукава, пробирается под одежду, всё тело холодит насквозь. А колючие снежные крупинки стрелой врезаются в скулы и лезут в глаза.

Но вот, слава богу, показался перекошенный от перегруза транспорт, медленно подруливая, принял вправо на остановку, остановился. Некоторое время тщетно предпринимал попытки открыть подпёртые двери, пока кто-то не догадался просунуть руку в дверную щель, чтобы помочь технике хотя бы наполовину со скрипом осуществить свои намерения. Тут же, пятясь назад, нащупывая почву под ногами, стали вываливаться люди, очевидно, изрядно уставшие, но довольные тем, что добрались-таки. Не сказать, что место в автобусе освободилось, но другие, жаждущие добраться до дому мужчины и женщины, не различая друг друга по половому признаку, немедля заполнили и без того битком набитый транспорт. Толкались, лезли, пробираясь в гущу этой спрессованной массы, заодно и согреваясь после долгого, леденящего душу и тело ожидания.

«Слава богу! – думала усталая женщина. – Ещё один день закончился. Приду домой, покормлю детей, и спать-спать-спать. А завтра снова на работу, а детям снова в школу».

Размышления помогали скоротать дорогу, и женщина не заметила, как автобус, подобно усталому путнику, передохнувшему на привале, вырулил с остановки и двинулся в путь. Очень медленно преодолев трудный подъём, он обогнул площадь и, выплёвывая одних и заглатывая других пассажиров на остановках, направился к окраине. Услышав знакомое «следующая остановка Марчекан», Галина со своими сумками-авоськами продвинулась к выходу.

– Опять кто-то выкрутил лампочку, – сердито чертыхнулась Галина, пробираясь на ощупь по тёмному коридору третьего этажа коммуналки.

По обе стороны длинного коридора размещались крохотные комнатки, в которых жили семьи, даже многодетные. Сама Галина жила с мужем и двумя дочерьми в комнате в самом дальнем углу. Люди не привыкли сетовать на тесноту и бытовую неустроенность. Хочешь не хочешь, а самую необходимую утварь иметь надо, да и зимнюю одежду и рабочую робу тоже где-то надо разместить. Вот для таких нужд и стояли в коридоре старые, со скрипучими дверьми, шкафы. Хотя это сильно сокращало пространство и без того тесного коридора, но иного решения этой проблемы не было, потому что в комнатах едва вмещались спальные места, преимущественно раскладные. В самом конце коридора располагался общий туалет и крохотное помещение, приспособленное для душевой. Одна из стандартных комнат отводилась под общую кухню. Как же без нее?

Галине предстояло пробраться до конца коридора, чтобы попасть к себе домой. В полной темноте эта задача казалось непростой, хотя за долгие годы, казалось бы, до автоматизма изучены каждый уголок и каждый сантиметр. Темнота внушала какой-то безотчётный страх, и сердце женщины колотилось, навевая всякие мысли и сердитые ругательства.