Если бы она ела золото

Ранним утром следующего дня на небольшом рыболовном судне, отчалив от берега, они направились к выходу из бухты, а дальше в открытое море. «Но наше северное лето – карикатура южных зим», наверное, поэтому, собираясь в поход, а тем более по северным морям, никто и никогда не забывает брать тёплую одежду. Ведь никто не знает, когда покажется северное палящее солнце, и не может угадать, когда затянет небо и сорвётся леденящий ветер. Ближе к полудню путешественники начали освобождаться сначала от тёплых курток, а потом и вовсе разделись, подставляясь солнцу оголёнными частями тела. Механики берегли новый двигатель, судно двигалось медленно, да и спешить не было никакой надобности. Полный штиль, обжигающее солнце, приятная компания – всё это как минимум располагало к хорошему настроению и комфорту. Анатолий Иванович по праву хозяина всё время находил разные темы для общения с гостями, рассказывал истории о событиях, связанных с памятными местами, называл имена знаменитых мореплавателей.

– Смотрите, вон там, видите, синие сопки? – указывал пальцем Анатолий Иванович. – Это остров Завьялова, мы направляемся туда, там хорошая рыбалка. Порыбачим, отдохнём, а утром в обратный путь. Там у нас есть рыбзавод, но мы подойдём к другому берегу.

– А эту скалу называют Каменный венец, – пытался блеснуть своими познаниям и Сергей. – Её видно со всех сторон.

– Сейчас мы проходим мимо мыса Чирикова, – продолжал Анатолий Иванович. – Там главный маяк, его видно и с юга, и с севера.

– Юг – это Владивосток, север – Чукотка, – Сергей пытался показать, что в морском деле он тоже кое в чём преуспел.

– Всё правильно, – кивнул Анатолий Иванович и, постаравшись не задеть его самолюбия, заметил: – Только на юге есть порт Находка, а Владивосток не является морским портом.

– Смотри, – крикнул Андрей, который до этого момента не проронил почти ни слова, а только затвором своего фотоаппарата щёлкал налево и направо. – Это, наверное, кит с огромной чёрной спиной.

– Это синий кит, – пояснил Анатолий Иванович, – здесь они нечасто встречаются. Но ты свой фотоаппарат далеко не прячь, мы уже вышли в открытое море, где касатки целыми стаями встречаются.

Не успел он закончить фразу, как к ним стали приближаться три огромных черных плавника. Занимая параллельно курс, морские гиганты долго сопровождали их, казалось, специально позируя для съёмок. Очевидно, это была семья. Двое располагались по краям, опекая третью, маленькую, которая всё время держалась посередине. Как по команде, время от времени все трое выныривали на поверхность воды, шумно выдыхая, выпускали фонтаны и издавали громкий звук. Казалось, специально позируют кругленькими глазками и белыми боками. Эти морские гиганты, овеянные легендами об их неимоверных способностях, давно привлекали внимание своим грозным видом и умением охотиться. Учёный мир пытается разгадать причины их необычного интеллекта в дружбе с человеком. Они могут подплывать к лодке, которая в несколько раз уступает им размерами, позволяют рыбаку погладить себя по спине. А ещё при ловле палтуса касатки «воруют» рыбку с крючка, откусывая тело и оставляли на крючке только голову рыбы. Прозрачная вода Охотского моря позволяет наблюдать, но рыбаки не спешат менять место. Пусть ворует, это так зрелищно! Они так азартно охотятся на морского зверя, что от разорванных нерп и тюленей разлетаются клочья.

Весь день солнце палило так, что палуба нагрелась, как на сковородке. Судно хоть и двигалось медленно, но и дообеденного времени хватило, чтобы добраться к назначенному месту. В глубокой бухте бросили якорь, гостям раздали снасти для рыбалки и сказали, что к вечеру следующего дня вернутся в родной порт. Немногочисленную команду составляли капитан, судовой механик, моторист и боцман. Для описания клёва не хватит никакой фантазии. Едва опускалась блесна на глубину нескольких метров, как тут же натягивалась леска и крупные экземпляры ерша, трески или минтая оказывались на палубе. По совету боцмана, который с ними присутствовал, как старший товарищ, хорошо знающий морское дело, они подвешивали груз потяжелее, чтобы снасти уходили поглубже, где и рыба водится покрупнее. К обеду на палубе настроили какое-то замысловатое оборудование, и ароматы ухи заполнили пространство. Андрей, увлёкшись рыбалкой, втянулся так, что, когда его позвали на обед, долго ещё продолжал крутить катушку спиннинга. Он подошёл последним с миной на лице, как у ребёнка, которого отвлекли от любимой игрушки.

– Андрей, ты сгорел, – заметил Анатолий Иванович, обратив внимание на его покрасневшие плечи и лицо, – но ничего, мы сейчас тебя лечить будем. Только раздеваться больше не стоит. Наше северное солнце обжигает беспощадно и незаметно. Петрович, – кликнул он боцмана, – неси наш спермацетовый бальзам.

Коренастый, с небольшим животом, чёрными пышными усами – все безошибочно угадывали в нём боцмана. Он проворно нырнул в трюм и вскоре вернулся с небольшим флаконом.

– Это бальзам на основе китового мозгового жира, – объяснял Анатолий Иванович, – хорошее средство и от ожогов и обморожений, и от ран и порезов. За такой флакон японцы готовы отдать целое состояние.

Обед был ещё одним приятным дополнением этого насыщенного необычными впечатлениями путешествия. Уха, приготовленная по какому-то изысканному рецепту, не оставляла никаких сомнений, что будет поглощена до последней капли. А ещё дружеская беседа за кружкой ароматного чая, прервать которую не в силах была даже увлекательная рыбалка. Морские люди прониклись интересом к столичному гостю, о котором раньше знали только из газетных публикаций и телевизионных передач о наших спортивных достижениях. А теперь вот он! Можно его руками трогать, обнимать, руку пожать, чай пить из одной кружки. Ну какая же он знаменитость? Простой наш советский парень!

Солнце склонялось к закату, усилившийся клёв рыбы сильного интереса не пробуждал, да уже и ловить её не было никакой надобности. Но гости не хотели отрываться от такого увлекательного занятия. Они оба стояли у фальшборта и машинально крутили катушку спиннинга, а на самом деле занятие просто служило гармоничным фоном к заинтересованному разговору. Казалось, ничего не может прервать монотонный ход событий, но вдруг леска натянулась, и какая-то сильная рыба стала биться и увлекать удочку в глубину.

– Я что-то тяжёлое тащу, – громко заявил Андрей в предвкушении удачного лова, чем привлек внимание присутствующих.

Люди подошли к борту, по характеру поведения рыбы и плеску воды каждый высказывал свои предположения и пытался поделиться своим опытом. Показалась крупная голова, и экзотический обитатель морских глубин, ощутив на себе дуновение враждебной среды, ещё сильнее стал биться, тянуть в разные стороны, мотать головой, сопротивляться, пытаясь освободиться от впившегося в челюсть тройника. Собравшиеся давали разные советы, предлагали не натягивать леску, чтобы не оборвалась, помотать рыбу, чтобы она устала и меньше сопротивлялась. Наконец змеевидный экземпляр был доставлен на палубу, где продолжал извиваться, метаться и бросаться на все, что находилось поблизости. Но рыба уже на палубе и надо её освобождать от снастей – Андрей наклонился, пытаясь извлечь крючок.

– Андрей, не трогай! – резким криком остановил его боцман.

Андрей в изумлении уставился на боцмана. Петрович подошёл, поднёс кусок доски от ящика-тары. Рыба, набросившись на ближайший предмет, сомкнула челюсти, раздался хруст и от доски разлетелись щепки.

– Вы, ребята, наверное, впервые видите такую рыбу, – объяснял боцман. – Это морская собака. Обычно она прячется в скалах и щелях, подкарауливает крабов и хрустит так, что панцирь краба разлетается как щепки. Её ещё и зубаткой называют, может прокусить и руку, и палец откусить, даже камни грызёт.

– Спасибо, Петрович! – поблагодарил своего спасителя неискушённый рыбак. – Не будь вас рядом, пальца бы лишился. Я слышал о ядовитых муренах, которые прячутся в скалах, но они обитают на больших глубинах, а вот о рыбах-собаках не приходилось. Теперь и с ними познакомился. Кстати, она похожа на мурену.

Неожиданное появление морского чудища привлекло внимание, и люди собрались вокруг, разглядывали со всех сторон. Рыба ещё долго металась по палубе, раскрывая свои зубастые челюсти, бросалась во все стороны. Люди то приближались, наклоняясь над ней, то отскакивали назад, спасая свои ноги от острых зубов и сильных челюстей, подавали разные предметы, палки, которые тут же после характерного хруста становилась короче. Постепенно виновница этого зрелища угомонилась, и люди вернулись к своим делам. На палубу опустился прохладный туман, не сговариваясь, друзья спрятались за тёплыми воротниками. Клёв рыбы уже мало кого интересовал.

Анатолий Иванович на правах хозяина провёл небольшую экскурсию, показал каюту и предложил гостям отдохнуть. Приняв с благодарностью его предложение, они перешли в горизонтальное положение на подвесных судовых койках, увлёкшись разговорами.

– Давай, решай свои проблемы, – продолжал Андрей, – и пока есть возможность, не медли с переездом. Моё слово тоже не последнее.

– С чего ты взял, что у меня есть проблемы? – возразил Сергей и решил пустить разговор в шутливое русло: – Это всё просто. Распорядитель моей жизни решил показать мне Магадан. Похоже, в чём-то я провинился, за что и последовало наказание.

– Ну да, – согласился Андрей, смеясь, – северянина Пушкина отправляли в ссылку на Кавказ, а кавказца – на Север? А ты не помнишь за что Пушкина-то? Он тоже политикой занимался?

– Не знаю, – признавался Сергей, – с Пушкиным я знаком не был, но там что-то с женщинами было связано. То ли царь блудил с Натальей, то ли он блудил с царицей. В общем, что-то такое было.

– Опять женщины?

– Ну да. Без них ничего в мире не происходит. Все рождения и смерти, продолжение рода человеческого или его прекращение – всё происходит с подачи женщин и при прямом их участии.

– С рождением я бы согласился, а смерти почему связаны?

– Всё, что происходит в мире, хорошее или плохое, – всё это или ради женщины, или во имя женщины, а чаще для женщины.

– Тебя послушай, так и не женишься никогда. По-твоему, во всех бедах женщина виновата? Не было бы женщин, всё было бы так, а с женщинами всё не так? Не забывай, что и тебя женщина родила.

– Что ты, Андрюха! – захлестнули эмоции Сергея. – Я давно жду, когда меня на свадьбу пригласишь. И вообще, у меня сыновья растут. А ты что так долго думаешь?

– Ладно, давай отдыхать! Я немного устал, спать хочется.

Может, пустые разговоры ни о чём, а может, расслабление от монотонного морского волнения склоняли ко сну. Но Андрей долго ещё крутил на своём вообразимом экране те годы, когда впервые пришел в спортзал худощавый застенчивый парнишка, чей ярко выраженный акцент не оставлял вопросов о его происхождении, будто только что спустившись с гор, он прямиком оказался в столичном клубе. В принципе, не было в том ничего необычного. Среди борцов любого уровня ребят с кавказской наружностью немало. Худенький парнишка впечатления не производил. Но это было до первых соревнований. А дальше за ним укрепилась репутация упорного трудолюбивого чемпиона. Казалось, у этого юнца есть мотив, который он интуитивно счёл наиболее увлекательной линией жизни, настойчиво прорезая свой путь. Было ли что-то ещё? Безрассудный и смелый, он, казалось, неукротим в своих замыслах, для него всё было новым и всё новое в случае успеха давало новый толчок. Он, казалось, испытывал органическую потребность к риску, идти от достижения к достижению, не останавливаясь, чтобы закрепить свои приобретения и насладиться плодами побед. Казалось, этот парень и рождён для того, чтобы день и ночь вкалывать до седьмого пота во имя своих достижений. Кто-то считал его фанатом, кто-то называл везунчиком, но как бы к нему не относились, сомнений не было в одном: он настоящий друг, который никогда дружбу не предаст и готов отдать все, что имеет. Никто не сомневался и в том, что он пришёл в главную команду надолго.

И вдруг он исчез, как будто такого не было и в помине. И несколько лет о нём никто ничего не слышал.

Если хочешь рассмешить своих богов,

Расскажи им о своих планах.

– Серёга, ты не спишь? – нарушил тишину Андрей. – Помнишь нашу последнюю встречу? Может, расскажешь, что потом было?

Сергей не знал, что ответить, потому что друг намекал на события, о которых он старался не вспоминать. Каких усилий это требовало и до какого отчаяния доводили его воспоминания, известно только ему одному. А теперь он долго не решался заговорить, но всё же, в надежде освободиться от тяжкого груза, решил открыться: «Настоящий друг поймёт».

– А что это ты вдруг вспомнил о давно минувшем времени? – он ещё сомневался, нужно ли открыться.

– Да я и не забывал, – несколько холодновато заметил Андрей. – И ребята спрашивали о тебе, а я и сам ничего не знаю, все плечами пожимают, удивляются. Куда ты исчез?

– Я давно, Андрюха, читал в какой-то книге, – он всё ещё пытался увильнуть от прямого ответа и перевести разговор в другое русло. – «Кто решил пуститься в плавание по этим строптивым водам, тот должен обладать искусством кормчего и выносливостью мореплавателя. И всё-таки может потерпеть крушение и может погибнуть, если ветер счастья не станет ему услужать». Я ясно представлял эту ситуацию, потому что всегда был похож на того незадачливого пловца, самонадеянно спустившего с причала лодку, которой он не мог управлять, и потому отдавшегося воле бурного течения. Никакой опрометчивый школьник, отважившийся ради озорства на подобную проделку, не мог бы чувствовать себя более беспомощным, чем оказался я, когда пустился плавать без компаса и карты по океану жизни, при этом не понимая правил движения. Это потом дошло до моего понимания, с какой неожиданной лёгкостью мною были разруб лены связи, которые давали мне уверенность в своих силах. Я понял, как вера моя в собственные достоинства ослабла, вроде того принца-красавчика, который вдруг оказался сыном пастуха. Но было поздно, потому что мне некуда было вернуться.

– Я принимаю твою исповедь, – Андрей пытался снять напряжение. – Но я другое хотел услышать от тебя.

– В слепом себялюбии мы всегда привыкаем считать все дары, которыми балует нас судьба, чем-то постоянным и неотъемлемым, нам присущим. А потом, когда, представленные собственным силам, мы видим, как мало мы стоим, это нам кажется невообразимо обидным.

– Ясно. А почему бы тебе было не вернуться?

– Куда бы я вернулся? Посадили меня в самолёт и отправили на другой конец Союза. А когда я оглянулся, чтобы посмотреть, что осталось, увидел лишь сумрачное великолепие небольшого отрезка моей спортивной карьеры, которая так внезапно оборвалась.

– Но травмы у всех бывают. А почему ты исчез?

– Нет, Андрюха! Это была не простая травма. Мне запретили вообще появляться в спортзале. Мне сказали, что больше трёх кило… даже авоську с картошкой поднимать нельзя.

– Вот, видишь, сколько нового я узнаю! И ты, я понимаю, решил покончить со спортом. А что-то ты ещё умел?