На чужом пиру

Нураш еше раз поцеловал ее. На этот раз поцелуй был продолжительным и пьянящим. Вдруг Алмагуль резко отпрянула от него.

От неожиданности Нураш покачнулся.

– Бибижан!.. – шепнула Алмагуль осекшимся голосом.

Нураш резко обернулся и замер от растерянности: шагах в десяти от себя он увидел двух девушек, которые, оказавшись нечаянно рядом с ними, испуганно бросились в сторону. В одной из них он узнал Бибижан.

– Ну и пусть! Пусть! – прошептал он с досадой и снова притянул к себе Алмагуль. Но на этот раз девушка резко оттолкнула его от себя…

Праздничное веселье входило в разгар. Молодежь, полностью завладев домом после ухода старших, шумела как разбуженный улей. Староста 10-го «А», Айдар, взявший на себя роль тамады, о чем-то важно говорил, словно открывая официальное собрание.

– Подождем здесь до окончания тоста, —предложила Алмагуль после того, как они вошли в коридор ив нерешительности остановились, опасаясь появиться вдвоем на виду у всех.

Нураш безучастно согласился.

Айдар уверенно произносил речь. Этот не из тех, кто смущается говорить при других, спотыкаясь на каждом слове. Бархатный его голос, ровный и уверенный, словно у диктора, поневоле заставляет прислушаться.

– Ты только послушай его! А ведь Айдар у нас оратор! – улыбнулась Алмагуль, повернувшись к Нурашу.

– Ну, прямо, готовый начальник – хоть сейчас сажай в кресло директора совхоза, – не унималась Алмагуль.

– Почему совхоза? – спросил Нураш, раздражаясь. – А почему не директором какого-нибудь крупного завода? Скажем, Алма-Атинского завода тяжелого машиностроения.

– Да что ты заводишься?! Ну какая разница? Лишь бы быть директором.

– Есть разница.

– Ну а ты, ты-то сможешь стать директором? – спросила она, резко обернувшись к нему.

От неожиданности Нураш не нашелся, что ответить.

– Не сможешь! – категорично ответила за него девушка.

– Это почему же? – спросил задетый ее тоном Нураш.

– Человек, который хочет стать директором, должен обладать одним очень важным качеством – он должен внушать страх. А ты робок и нерешителен, – отчеканила она, а замет, опережая его возражения, поднесла палец к губам: «Тс-с» – и прислушалась к тому, о чем говорил тамада.

– …Товарищи! – заключил свой длинный тост Айдар. – Итак, с сегодняшнего дня мы вступаем в новую жизнь. Отныне мы взрослые люди! Повторяю, взрослые! Так давайте же поднимем за это наши бокалы!

Молодежь одобрительно загудела.

– Ура! Теперь мы взрослые! Взрослые! – раздавались ликующие голоса.

– Слышишь? Оказывается, мы стали сегодня взрослыми, – прошептала Алмагуль, ласково прижимаясь к юноше.

Нураш продалжал угрюмо стоять, не поддавшись настроению окружающих.

– Ну что ты? Неужто обиделся на мои слова, – ласково упрекнула его Алмагуль. – Да пошутила я. Как будто бы сам не знаешь, что ты у нас обязательно станешь большим человеком.

От смущения Нураш залился краской.

– А ну тебя…

– Говорю же, что ты чересчур стеснителен, – поддразнила девушка.

В это время все повскочили со своих мест и потащили стулья по углам.

– Товарищи! – громко командовал Айдар. – Объявляю массовые танцы. Приказываю всем танцевать!.. Первым объявляется дамский танец!..

– Это почему же дамский танец первый?! Вначале полагается офицерский вальс! – возразила одна из девочек, давая понять этим о своей большей осведомленности в области бального церемониала.

Несколько ребят, во главе с Саламатом, выскочили гурьбой в коридор.

– А ты все еще здесь прохлаждаешься? – нарочито удивился Саламат, столкнувшись с Алмагуль.

Ребята чинно вытащили из карманов сигареты и закурили. Саламат протянул раскрытую пачку Нурашу.

– На, покури хоть…

– Ты ведь, помнится, не курил раньше? – спросил Нураш, зачем-то беря сигарету.

– Ну, старик, теперь времена другие настали, – растянулся в улыбке Саламат. – Теперь мы взрослые.

– Вижу, что взрослые: на ногах едва стоите, – раздражаясь чему-то, бросил Нураш.

– Еще бы! Рюмок по пять-шесть пропустили, – не замечая раздражения Нураша, прихвастнул Саламат. – Хочешь, выпьем еще?

– Там, что ли?

– А где ж еще?

– Неудобно как-то, – неожиданно для себя заколебался Нураш.

– Вот дает… Даже в свой праздник чего-то праздник чего-то боится, – с чувством превосходства произнес Саламат. – Ладно уж, я сейчас…

Не вынимая изо рта дымящейся сигареты, слегка пошатываясь, Саламат прошел в комнату и вскоре вернулся с початой бутылкой водки в руках.

– Ничего, кроме «русской», не осталось, – разлился он в широкой пьяной улыбке, наполняя водкой граненый стакан.

– Что ж ты до краев набухал, – упрекнул его Нураш, боязливо поглядывая на протянутый ему стакан.

– Ничего с тобой не случится. Пей – мужчина!

Нураш впервые в жизни держал в руках стакан водки. Ее острый, бьющий в ноздри запах заставил его сморщиться, как только он поднес стакан ко рту.

– Ну что ты тянешь! Выпей залпом! – подбодрил его один из стоявших рядом ребят.

– Пить, так пить! И нечего морщить нос, как невинная девочка, – бросил другой. – Да не бойся ты! Так только хуже себе сделаешь.