На чужом пиру

– А вы что здесь делаете, – нарочито грозно прогремел он густым басом.

– Да так… – пролепетали юноши, смешавшись.

– Агай, мы просто дышим свежим воздухом, – ответила за всех. Алмагуль игрывым тоном, больше подходившим для ровесниц Рахата Жагыпаровича, нежели для его недавней ученицы.

– А-а!.. Ну хорошо! Хорошо! И вправду, вечер сегодня выдался такой славный. – Не найдя повода для продолжения разговора, старый учитель двинулся дальше.

Алмагуль шепнула Нурашу: «Чем стоять так, давай лучше проводим его».

– Зачем? А, впрочем, как хочешь… – согласился Нураш неохотно.

Крепко взяв Нураша за руку, Алмагуль потянула его за собой, и они побежали догонять учителя.

– Агай! Можно, мы вас немного проводим? – переводя дыхание, спросила девушка, приближаясь к учителю.

Рахат Жагыпарович вздрогнул от неожиданности и вначале растерялся, не признав из сразу в темноте. Затем, совладав с собой, он благодарно улыбнулся.

– А, это вы?!

– Агай, кажется, не узнал нас, – прыснула Алмагуль и шаловливо рассмеялась.

– Признаться, не узнал поначалу, – улыбнулся учитель. – Вы все сегодня так-то сразу повзрослели. Эх, дети, дети!..

– Агай, вы же сами только что сказали, что мы повзрослели. Теперь мы уже не дети, в совершеннолетние, – лукаво произнесла Алмагуль.

– Смотрите-ка на нее! – учитель вгляделся в юное, счастливое лицо своей недавней ученицы, – для меня вы всегда будете детьми. Вот вы с Нурашем учились то ли в первом, то ли во втором классе, когда я приехал сюда учителем. И оба были босоногими пострелятами, не умеющими вытереть нос. Эх, оказывается, вот так нас жизнь делает стариками. А ведь кажется, что то время было только вчера.

– Скажете тоже, агай. Носы-то у нас всегда были чистыми, – звонко рассмеялась девушка.

– Может, у тебя и был чистым, ты ведь и в те времена была бойкой девочкой, – согласился Рахат Жагыпарович, – а вот Нураш, помнится, был стеснительным, избегал других.

Все трое дружно рассмеялись и некоторое время шли молча.

– Ну а теперь я и сам как-нибудь дойду, – сказал учитель, – спасибо вам, милые.

Алмагуль и Нураш долго стояли на месте, провожая взглядом удаляющийся силуэт прихрамывающего учителя. А тот, словно ощутив затылком устремленные на него взгляды, обернулся и с умилением произнес:

– Да не стойте вы так. Лучше поспешите ко всем. Ведь праздник ваш продалжается! – и, повернувшись, медленно удалился в темноту улицы.

– Пора возвращаться, – тихо обратился Нураш к внезапно сникшей девушке.

Была уже глубокая ночь, но аул не спал. Аул праздновал и ликовал. Аул устроил пир на весь мир. Со стороны реки, где расположились новостройки, доносились тянущие звуки гармони, изредка прерываемые взрывами веселого смеха молодых голосов. Воздух свеж и прозрачен, бодря как молодой кумыс.

– И на той стороне кто-то празднует, – произнесла Алмагуль, обернувшись на звуки далекой музыки и веселых возгласов.

– Еще бы! Ведь там свадьба, – ответил Нураш. – Брат Сарсенбека женится.

– Да что ты говоришь? Это который? Неужто нашего Муратова Сарсенбека брат?!

– А что же в этом удивительного?..

– Странно! Да ведь он совсем недавно вернулся из армии. И учился он, помнится, всего-то на три класса выше нас…

– Так что ж в этом странного?! К примеру, ты тоже невеста гоовая. Глядишь, через годика два и на твоей свадьбе погуляем!

– Иди-ка ты, – притворно рассердилась Алмагуль, представив на мгновенье себя в роли счастливой невесты, и не удержалась от мечтательной улыбки.

В это время со стороны новостроек раздался молодой мужской голос, затянувший песню. Поначалу неуверенный, он постепенно набирал широту и силу:

Образ величавогоАлатау

Стоит передо мной…

– Сдается мне, – усмехнулась чему-то своему Алмагуль, – голос Бахыта.

Она надолго замолчала, словно исчерпав все темы для разговора. Луна ярко освещала путь, и все же в одном месте, обходя чей-то сарайчик, Алмагуль споткнулась о кол для привязи коровы и едва не упала. Если бы не идущий рядом Нураш, она, наверняка бы, не удержалась на ногах. Острие кола слегка покорябало ногу и она, постанывая от боли, шла до центральной улицы, опершись о плечо Нураша.

– Нураш, – неуверенно произнесла девушка, когда они вышли к середине улицы. Намереваясь что-то спросить, она остановилась и, еще больше смутившись, неуверенно повтарила:

– Нураш?..

– Ты что-то хотела спросить?

– А правда, что ты ухаживаешь за Бибижан? – выдавила из себя Алмагуль.

– Кто тебе это сказал?

– Все девочки об этом только и говорят.

– Вот и спроси у девочек своих! – оборвал ее Нураш.

– Мне кажется, что вы в последнее время не ладите между собой, – сказала девушка, не обращая внимания на его тон. – Да и сегодня ты что-то не в себе.

Нураш сделал вид, что не расслышал последних слов девушки, и шел молча. Видя это, Алмагуль не стала допытываться.

– Ты только не обижайся, – извиняющимся голосом сказала она. – У-у-уф! Ну и замерзла же я что-то…

В небе появились длинные пушистые облака, и задул легкий ветерок. Тополя враз беспокойно зашелестели листьями.

– Иди ко мне, согрею, – улыбнулся Нураш, обернувшись к девушке. И, не дожидаясь ответа, притянул ее к себе. Не очень сопротивляясь ему, Алмагуль лишь грустно вздохнула чему-то и молча пошла с ним рядом. Несмотря на то, что она только что сетовала на холод, тело ее было горячо, как огонь, и обжигало Нураша.

– Погоди-ка,.. – произнес он сорвавшимся вдруг голосом, не понимая, зачем он это говорит. Девушка с удивлением взглянула ему в глаза и от смущения заметно покраснела.

– Нураш…

Не слушая, Нураш резко привлек девушку к себе и торопливо поцеловал ее в дрожащие губы.

– Нураш, – прошептала она, задыхаясь, но не оттолкнула его, а, наоборот, прижалась к нему еще крепче.