История противостояния: ЦК или Совнарком

История противостояния: ЦК или Совнарком
Сергей Сергеевич Войтиков

Мифы и правда истории
Книга известного российского историка С. С. Войтикова не имеет аналогов в историографии. Впервые на большом документальном материале, в контексте жестокой и бескомпромиссной борьбы за власть красных вождей – Ленина, Каменева, Рыкова, Сталина, Берии, Маленкова, Молотова и Хрущева, рассматривается неизвестное противостояние 1917–1964 гг. двух ключевых институтов советской политической системы: ЦК РСДРП(б) – РКП(б) – ВКП(б) – КПСС, с одной стороны, и Совета народных комиссаров (с 1946 г. Совета министров) – с другой. Предлагаемая книга – не только уникальный справочный материал, но и увлекательное чтение для всех интересующихся историей нашей страны после 1917 г.

Сергей Войтиков

История противостояния. ЦК или Совнарком?

Знак информационной продукции 12+

© Войтиков С. С., 2018

© ООО «Издательство «Вече», 2018

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2018

Сайт издательства www.veche.ru (http://www.veche.ru/)

***

Единство руководства Партии и Правительства мы поставили, сговариваясь и не сговариваясь, своей священной и обязательной задачей.

    Климент Ворошилов.
    Речь на пленуме ЦК КПСС 4 июля 1953 г.[1 - Дело Берия // Известия ЦК КПСС. 1991. № 2. С. 177.]

Государство лишь = орудие пролетариата в его классовой борьбе. Особая дубинка, rien de plus[2 - Ничего более.].

    Владимир Ленин. О диктатуре пролетариата.
    Сентябрь – октябрь 1919 г.[3 - Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 39. М., 1974. С. 262.]

Не потому я ставлю в конец своего отчета партию, что она по своему удельному весу является последним в ряду всех факторов нашего развития. Нет, не потому. А потому, что партия венчает у нас все дело.

    Иосиф Сталин.
    Политический отчет ЦК на XIV съезде ВКП(б)
    18 декабря 1925 г.[4 - XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). 18–31 декабря 1925 г. Стеногр. отчет. М. – Л., 1926. С. 51.]

Третья трудность – создание коллективного руководства нашей партией после смерти Владимира Ильича. Только сейчас, мне кажется, она вырисовывается с полной ясностью. Это немаловажная трудность, потому что руководить партией – значит вместе с тем руководить государством.

    Григорий Зиновьев.
    Содоклад по отчету ЦК на XIV съезде РКП(б) – ВКП(б)19 декабря 1925 г.[5 - Там же. С. 99.]

Сижу вечером в своем кабинете как Секретарь ЦК. Приема нет. Занимаюсь текущими делами, какими-то бумагами, неожиданно вдруг получаю записку от Ленина. По-моему, в это время было какое-то заседание Совнаркома. […] Ленин пишет: «т. Молотов, изучаются ли у нас в ЦК мнения отдельных групп партии, в частности, изучается ли мнение людей, которые не работают ни в каком учреждении нашего говенного аппарата? Если не изучается, как вы думаете, нельзя ли поставить изучение этого вопроса?» Там слово «говенный» я выпустил, поставил многоточие. Видимо, так ему это все опротивело. Я себе вообразил, как он мне писал эту записку. Он чувствовал влияние всего этого бюрократического аппарата, который мешает людям многое понимать. Их настолько засасывает ведомственная точка зрения, потом всякие личные интересы, которые никто не изучает.

    Вячеслав Молотов.
    Из интервью Феликсу Чуеву.
    30 июня 1976 г.[6 - Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым. М., 1991. С. 225, 226.]

ВВЕДЕНИЕ

Борьба за власть в большевистской партии 1917–1964 гг. традиционно изучается сквозь призму противоборства вождей и истории многочисленных оппозиций – от голосования по вопросу об «однородном социалистическом правительстве» до утверждения сталинской диктатуры. Общеизвестно, что все большевистские лидеры возглавляли важные государственные институты: В. И. Ленин – Совет народных комиссаров (СНК, Совнарком), Я. М. Свердлов – Всероссийский центральный исполнительный комитет Советов (ВЦИК), Л. Д. Троцкий – военное ведомство, Л. Б. Каменев – Московский совет (первые восемь дней – ВЦИК), Г. Е. Зиновьев – Петроградский совет, И. В. Сталин – Наркомат по делам национальностей, Наркомат рабоче-крестьянской инспекции и т. д. Однако из историографии складывается впечатление, будто бы во внутрипартийной борьбе практически никакой роли не играли ключевые государственные институты, при том что видные деятели ленинской партии констатировали в 1925 г., что «большинство товарищей» работает в очень разных условиях и разных областях» и поэтому видит «действительность с несколько разных точек зрения»[7 - Цитируется Н. К. Крупская: XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). 18–31 декабря 1925 г. Стеногр. отчет. С. 158–159.]. Единственное исключение в научной литературе сделано в изучении ВЦИК, претензии на гегемонию которого известны со времени выхода идеологически-выверенной монографии А. И. Разгона[8 - Разгон А. И. ВЦИК Советов в первые месяцы диктатуры пролетариата. М., 1977.], причем изучение парламентской альтернативы советской политической системы было продолжено в современной зарубежной и отечественной историографии[9 - Сивохина Т. А. Роль ВЦИК в становлении советской государственности. Ноябрь 1917 – январь 1918 гг. // Российское государство и общество XX века. К 70-летию Юрия Степановича Кукушкина. М., 1999. С. 27–37; Рабинович А. Большевики у власти. М., 2008; Войтиков С. С. «Это Вам, слава Богу, не заседание Президиума ВЦИК» // Новый исторический вестник. 2013. № 3. С. 37–48.]. При этом вопросы о том, в какой степени партийный аппарат определял деятельность государственного, и том, что Совнарком и Совет рабочей и крестьянской обороны / Совет труда и обороны длительное время были альтернативными большевистскому ЦК центрами власти, старшими коллегами лишь обозначены[10 - См., напр.: Леонов С. В. Рождение Советской империи. М., 1997. С. 130–131; Пихоя Р. Г. Советский Союз: история власти. 1945–1991. Новосибирск, 2000. С. 150; Зеленов М. В. Функции и структура аппарата ЦК РКП(б) в 1922–1929 гг. Была ли партия во главе государства? (выступление на конференции «Российская государственность: власть и общество в XX в. 30–31 мая 2013 г. в Санкт-Петербургском государственном университете).]. Вместе с тем без анализа удельного веса двух ключевых политических институтов Страны Советов – легендарных «партии и правительства» – невозможно комплексное изучение ни становления и развития советской политической системы, ни внутрипартийной борьбы в РСДРП(б) – РКП(б) – ВКП(б) – КПСС[11 - Обзор историографии по теме по состоянию на 2008 г. см.: Сенин А. С. Проблема традиций и новаторства в сфере государственного управления РСФСР в годы Гражданской войны (к историографии вопроса) // Государственные учреждения России XX – XXI вв.: Традиции и новации: Матер. Всерос. науч. конф., посвященной памяти профессора Н. П. Ерошкина. Москва, 30 января 2008 г. / сост. Л. Д. Шаповалова, М. А. Андреев. М., 2008. С. 79–85.].

История создания и становления советской политической системы изучена в трудах Е. Г. Гимпельсона[12 - Гимпельсон Е. Г. Формирование советской политической системы: 1917–1923. М., 1995.] и Б. В. Павлова[13 - Павлов Б. В. Коммунистическая партия в советской политической системе (1917–1925 гг.): в 2 ч. СПб., 2003.], большевистской партии – И. И. Минца[14 - Минц И. И. История Великого Октября. В 3 т. М., 1967–1973; Он же. Год 1918-й. М., 1982.], Г. А. Трукана[15 - Трукан Г. А. Путь к тоталитаризму (1917–1929 гг.). М., 1994.], Л. Шапиро[16 - Шапиро Л. Коммунистическая партия Советского Союза / пер. с англ. 2-е изд., доп. – Firenze, Edizioni Aurora, 1975.], В. П. Булдакова[17 - Булдаков В. П. Красная смута. Изд. 2. М., 2010; Он же. Утопия, агрессия, власть. М., 2012.], С. А. Павлюченкова[18 - Павлюченков С. А. Крестьянский Брест, или предыстория большевистского НЭПа. М., 1996; Он же. Орден меченосцев. М., 2008.], Э. Карра[19 - Карр Э. История Советской России. Кн. I. Большевистская революция 1917–1923 гг. М., 1990; Он же. Русская революция от Ленина до Сталина: 1917–1929 гг. М., 1990.], А. Рабиновича[20 - Рабинович А. Революция 1917 года в Петрограде: Большевики приходят к власти / пер. с англ., 2-е испр. и доп. изд. М., 2003; Большевики у власти…], номенклатуры – М. С. Восленского[21 - Восленский М. С. Номенклатура: господствующий класс Советского Союза. М., 1991.], Т. П. Коржихиной и Ю. Ю. Фигатнера[22 - Коржихина Т. П., Фигатнер Ю. Ю. Советская номенклатура: становление, механизмы действия // Вопросы истории. 1993. № 7. С. 25–38.], М. В. Богословской[23 - Богословская М. В. Советская государственная элита 1920-х гг.: дисс. канд. ист. наук. М., 2007.], становления и развития советского государственного аппарата управления – Е. Г. Гимпельсона[24 - Гимпельсон Е. Г. Становление и эволюция советского государственного аппарата управления: 1917–1930. М., 2003; Он же. «Орабочивание» советского государственного аппарата // ОИ. 2000. № 5. С. 38–46.], Т. П. Коржихиной[25 - Коржихина Т. П. История государственных учреждений СССР. М., 1986; Она же. Советское государство и его учреждения. М., 1997.] и В. Б. Макарова[26 - Макаров В. Б. Советское государственное управление первого десятилетия: эволюция системы. – Н. Новгород, 2002.], большевизации Советов в 1918 г. – Н. Н. Виноградова[27 - Виноградов Н. Н. Роль коммунистических фракций в осуществлении партийного руководства местными Советами в годы иностранной интервенции и гражданской войны / Автореф. дис. канд. ист. наук. М., 1969.], Т. В. Осиповой[28 - Осипова Т. В. Изменение партийного состава Советов в июне 1918 г. (по матер. Московской области) // Борьба за победу и укрепление Советской власти 1917–1918 гг. Сб. ст. М., 1966. С. 151–199.], С. С. Хесина[29 - См.: Хесин С. С. Становление пролетарской диктатуры в России: Вопросы установления Советской власти и складывания пролетарской государственной системы (ноябрь 1917 – март 1918 г.). М., 1975. С. 82—116.], Совета народных комиссаров – М. П. Ирошникова[30 - Ирошников М. П. Во главе Совнаркома. М., 1976; Он же. Председатель Совнаркома и Совета Обороны В. Ульянов (Ленин). М., 1980.], А. А. Искандерова[31 - Искандеров А. А. Первые шаги Советской власти // Вопросы истории. 2003. № 2. С. 73–98.], А. Е. Ненина[32 - Ненин А. Е. Ленин и Совнарком: идейно-политическое воспитание руководящих кадров (1921–1923 гг.). Н. Новгород, 2001; Он же. Совнарком и новая экономическая политика: 1921–1923 гг. Н. Новгород, 1999.], С. В. Леонова[33 - Леонов С. В. Рождение Советской империи. М., 1997.] и, главное, в виртуозном источниковедческом исследовании Э. Б. Генкиной[34 - Генкина Э. Б. Протоколы Совнаркома РСФСР как исторический источник. М., 1982.], Совета рабочей и крестьянской обороны – С. В. Липицкого, С. П. Короткова[35 - Коротков С. П. Деятельность Совета Рабоче-Крестьянской Обороны по руководству обороной страны (декабрь 1918 – март 1920 гг.) / Дис… канд. ист. наук. Харьков, 1968.], А. Л. Кубланова[36 - Липицкий С. В. Деятельность Совета труда и обороны под руководством В. И. Ленина // ВИЖ. 1967. № 10. С. 19–28; Кубланов А. А. Совет рабочей и крестьянской обороны: 1918–1920 гг. Л., 1975.] и автора настоящей книги[37 - См.: Войтиков С. С. Узда для Троцкого. М., 2016.], ревкомов как чрезвычайных органов советской власти – Н. Ф. Бугая[38 - Бугай Н. Ф. Чрезвычайные органы Советской власти: ревкомы 1918–1921. М., 1990.], аппарата большевистского ЦК – Л. А. Малейко[39 - Малейко Л. А. Партийный аппарат: становление и развитие (1917–1941 гг.). Ростов н/Д., 1981.], Г. Л. Олеха[40 - Олех Г. Л. Партийная машина РКП(б) в начале 20-х гг.: устройство и функционирование. Новосибирск, 1995.], М. В. Зеленова[41 - Зеленов М.В. Аппарат ЦК РКП(б) – ВКП(б): цензура и историческая наука в 20-е годы. Нижний Новгород, 2000; Он же. Рождение партийной номенклатуры // Вопросы истории. 2005. № 2. С. 3—25.], Т. Ю. Красовицкой[42 - Красовицкая Т. Ю. Власть и культура. М., 1992.], борьбы за власть в большевистской партии – В. Т. Логинова[43 - Логинов В.Т. «Сим победиши». М., 2017.] и В. А. Сахарова (при «позднем Ленине»)[44 - Сахаров В. А. «Политическое завещание» Ленина. М., 2003.], О. Г. Назарова («коллективных руководителей» 1920-х гг.)[45 - Назаров О. Г. Сталин и борьба за лидерство в большевистской партии в условиях НЭПа. М., 2000.], Ю. Н. Жукова[46 - Жуков Ю. Н. Иной Сталин. М., 2007.], О. Н. Кена[47 - Кен О. Н. Мобилизационное планирование и политические решения, конец 1920 – середина 1930-х гг. М., 2008.], В. А. Кутузова[48 - См., напр.: Кутузов В. А. Загадочная смерть А. А. Жданова // Новейшая история России (НИР). 2013. № 1. С. 164–177.], В. А. Невежина[49 - См., напр.: Невежин В. А. Застолья Иосифа Сталина: Кн. 1. М., 2011.] и О. В. Хлевнюка[50 - Хлевнюк О. В. Хозяин. М., 2010.] (1930-е гг.), Ю. В. Аксютина[51 - См., напр.: Никита Сергеевич Хрущев: Матер. к биографии / сост. Ю. В. Аксютин. М., 1989; Аксютин Ю. В. Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953–1964 гг. М., 2010.], А. Н. Дугина[52 - См., напр.: Дугин А. Н. Шифротелеграмма И. В. Сталина от 10 января 1939 года (источниковедческий анализ) // Вопросы истории. 2017. № 1. С. 97—112.], Е. Ю. Зубковой[53 - См., напр.: Зубкова Е. Ю. Послевоенное советское общество: Политика и повседневность. М., 1999; Она же. Маленков и Хрущев: Личный фактор в политике послесталинского руководства // Отечественная история. 1995. № 4. С. 103–115.], А. В. Пыжикова[54 - См., напр.: Пыжиков А. В. Хрущевская оттепель. М., 2002.], Р. Г. Пихоя (в 1945–1958 гг.)[55 - Пихоя Р. Г. О внутриполитической борьбе в Советском руководстве в 1945–1958 гг. // Новая и новейшая история. 1995. № 6. С. 3—14; Он же. Советский Союз: история власти. 1945–1991. Новосибирск, 2000.] и вашего покорного слуги (в годы Гражданской войны)[56 - См., напр.: Войтиков С. С. Троцкий и заговор в Красной Ставке. М., 2009; Он же. Председатель ЦК // Российская история. 2014. № 1. С. 24–43; Он же. Профсоюзная дискуссия и внутрипартийная борьба в РКП(б) в 1919–1921 гг. // Российская история. 2016. № 1. С. 44–66; Он же. «Железная когорта ленинской гвардии». К вопросу о вождях большевистской фракции и партии в 1903—1930-е гг. // Военно-исторический архив (ВИА). 2015. № 4. С. 60–74; Он же. «Средостение между партией и ЦК». О руководстве Секретариатом ЦК РСДРП – РСДРП(б) – РКП(б) в 1917–1919 гг. // ВИА. 2016. № 3. С. 60–69; Он же. Фракционная «семерка» как узкая руководящая группа в ЦК и ЦКК ВКП(б) // ВИА. 2016. № 9. С. 56–64; Он же. «Не отдавайте без боя ни одного делегатского места…»: «Внутрипартийная демократия» как демократическая организация «демократических» выборов в РСДРП – РСДРП(б) – РКП(б) – ВКП(б) – КПСС // ВИА. 2017. № 2. С. 72–79; № 3. С. 27–40; № 4. С. 28–48; Он же. Зиновьев и Сталин. За фасадом властной «тройки» // ВИА. 2017. № 5. С. 37–68.], военного коммунизма – Е. Г. Гимпельсона[57 - Гимпельсон Е. Г. «Военный коммунизм»: политика, практика, идеология. М., 1973.], С. А. Павлюченкова[58 - Павлюченков С. А. Военный коммунизм в плену большевистской доктрины // Исторические исследования в России: Тенденции последних лет. М., 1996. С. 222–238; Он же. Военный коммунизм: Власть и массы. М., 1997.], Н. С. Присяжного[59 - Присяжный Н. С. Экономическая чума. Военный коммунизм в России: Историко-экономический анализ. 1918–1921. Ростов н/Д., 1994.], В. А. Мау[60 - См., напр.: Мау В. А. Реформы и догмы. Государство и экономика в эпоху реформ и революций (1861–1929). М., 2013.], В. П. Булдакова и В. В. Кабанова[61 - Булдаков В. П., Кабанов В. В. Военный коммунизм: идеология и общественное развитие // Вопросы истории. 1990. № 3. С. 40–58.], нэпа – Ю. М. Голанда[62 - Голанд Ю. М. Кризисы, разрушившие НЭП. М., 1991.], А. К. Соколова[63 - Соколов А. К. Нэп и военная промышленность Советской России. М., 2004.], М. М. Горинова и С. В. Цакунова[64 - Горинов М. М., Цакунов С. В. 20-е годы: становление и развитие новой экономической политики // История Отечества: люди, идеи, решения. М., 1991. С. 118–164.], кадровой политики большевиков в годы Гражданской войны и в начале нэпа – В. Л. Миловидова[65 - Миловидов В. Л. Деятельность Коммунистической партии по формированию партийных и советских кадров в годы Гражданской войны и восстановительный период: (1918–1925 гг.) / Дисс. д-ра ист. наук. М., 1973.].

Исследования по истории отечественного партийного и государственного аппарата в настоящий историографический период естественно эволюционировали от истории фондообразователей к исследованию политических институтов Советской России. Уже к концу советской власти было закончено многолетнее исследование Т. П. Коржихиной[66 - Коржихина Т. П. История государственных учреждений СССР. М., 1986; Она же. Советское государство и его учреждения. М., 1997.], впервые обобщившее и проанализировавшее становление и развитие организационной структуры и функций государственных органов РСФСР и СССР за весь период Советской истории. Исследователи государственного аппарата Т. Г. Архипова, А. В. Крушельницкий, М. Ф. Румянцева и А. С. Сенин по-новому подошли к изучению организационного устройства центральных государственных органов как совокупности организационной структуры, кадрового состава, функций и основных направлений практической деятельности этих органов[67 - Коржихина Т. П., Сенин А. С. История российской государственности. М., 1995; Архипова Т. Г., Румянцева М. Ф., Сенин А. С. История государственной службы в России XVIII–XX вв. М., 1999.].

Е. Г. Гимпельсон изучил основные направления становления и эволюции советского государственного аппарата управления в 1917–1930 гг., нарисовал коллективный портрет советских управленцев и партаппаратчиков[68 - Гимпельсон Е. Г. Советский рабочий класс, 1918–1920: Социально-политические изменения. М., 1974; Он же. Рабочий класс в управлении Советским государством: Ноябрь 1917–1920 гг. М., 1982; Он же. Влияние Гражданской войны на формирование советской политической системы // История СССР. 1989. № 5. С. 3–9; Он же. Путь к однопартийной диктатуре // Отечественная история. 1994. № 4/5. С. 94—110; Он же. Советские управленцы: политический и нравственный облик (1917–1920 гг.) // Отечественная история. 1997. № 5. С. 44–54; Он же. Советские управленцы, 1917–1920 гг. М., 1998; Он же. «Орабочивание» советского госаппарата: иллюзии и реальность // Отечественная история. 2000. № 5. С. 39–46; Он же. Становление и эволюция советского государственного аппарата управления: 1917–1930. М., 2003.]. Исследователь вернул в историю внутрипартийной борьбы в годы Гражданской войны фактор личности. Именно он стал первым корифеем советской историографии, поддержавшим тезис о том, что осенью 1918 г. влияние Троцкого в партии стало конкурировать с влиянием Ленина[69 - Гимпельсон Е. Г. Становление и эволюция советского государственного аппарата управления. С. 81.], и констатировавшим, что в дискуссиях вождей с группой демократического централизма (децистами) и «Рабочей оппозицией» важную роль играла «межгрупповая и межличностная борьба»[70 - Там же. С. 119.].

Еще в 1990 г., анализируя американскую историографию вопроса, исследователь С. В. Леонов выдвинул ряд важных тезисов о государственном строительстве: появление новых функций у государственной власти как орудия построения социализма; иная структура самого государства, костяк которого уже в 1919 г. составил партийный аппарат; чрезвычайная идеологизация советской государственности»[71 - Леонов С. В. Американские историки о советском обществе времен гражданской войны // Вопросы истории. 1993. № 4. С. 174.]. В последующих трудах выдвинутые в рецензии тезисы были разработаныавтором более подробно[72 - См., напр.: Он же. Советская государственность. Смыслы и действительность (1917–1920 гг.) // Вопросы истории. 1990. № 12. С. 29–46.]. В своей монографии о рождении Советской империи С. В. Леонов поставил вопрос об эволюции высших государственных институций Советской России в годы Гражданской войны, в частности об утрате реальных полномочий ВЦИКом и др. Исследователь выдвинул тезис о «генетической» связи Советского государства с самодержавием, что отчасти проявилось в гипертрофированной роли государства, ставшего в 1930-е гг. тоталитарным[73 - Он же. Рождение Советской империи: государство и идеология. 1917–1922 гг. М., 1997. См. также: Рецензия Протасова Л. Г. на книгу С. В. Леонова «Рождение Советской империи: государство и идеология. 1917–1922 гг. М., 1997 // Вопросы истории. 1999. № 4/5. С. 156–159.].

Номенклатура как особая система партийного подбора и расстановки кадров стала предметом пристального изучения с выходом книги побывавшего на вершинах номенклатурной лестницы социалистической Югославии и познавшего власть как «наслаждение из наслаждений» Милована Джиласа[74 - Цит. по: Восленский М. С. Указ. соч. С. 116. О М. Джиласе см. подр.: Там же. С. 29.]. Теория М. Джиласа сводится к следующему: «После победы социалистической революции аппарат компартии превращается в новый правящий класс. Этот класс партийной бюрократии монополизирует власть в государстве. Проведя национализацию, он присваивает себе государственную собственность (национализацию произвел Совнарком, в это время никакого «класса партийной бюрократии» не было и в помине. – С.В.). В результате новоявленный хозяин всех орудий и средств производства – новый класс – становится классом эксплуататоров, попирает все нормы человеческой морали, поддерживает свою диктатуру методами террора и тотального идеологического контроля. Происходит перерождение: бывшие самоотверженные революционеры, требовавшие самых широких демократических свобод, оказавшись у власти, превращаются в свирепых реакционеров – душителей свободы. Положительным моментом в деятельности нового класса в экономически слабо развитых странах является проводимая им индустриализация и связанное с ней по необходимости известное распространение культуры; однако его хозяйничание в экономике отличается крайней расточительностью, а культура носит характер политической пропаганды. “Когда новый класс сойдет с исторической сцены – а это должно случиться, – резюмирует Джилас, – люди будут горевать о нем меньше, чем о любом другом классе, существовавшем до него”»[75 - Цит. по: Там же. С. 29.]. Отметим лишь несколько моментов. Во-первых, до марта 1918 г. говорить о коммунистической партии не вполне корректно. Во-вторых, три вехи, если по М. Джиласу, явно выстроены с нарушением хронологии: национализацию произвел не «новый правящий класс», который еще не существовал, а ленинский Совнарком, партия стала единственной правящей только в июле 1918 г. и говорить о ее монополии на власть до этого момента явно не стоит. В-третьих, аппарат компартии начал свое превращение в «новый правящий класс» при ответственном секретаре ЦК Н. Н. Крестинском в 1919 г., причем процесс закончился при секретаре, затем генеральном секретаре ЦК И. В. Сталине в начале 1920-х гг.

Агитационно-пропагандистское и научное дело Милована Джиласа продолжил эмигрировавший в ФРГ советский чиновник М. С. Восленский. Целью его книги было заставить «коммунистов в капиталистических странах […] серьезно задуматься»[76 - Там же. С. 105.] над тем, что во всех социалистических странах власть сосредоточивается в руках номенклатуры «как нового господствующего класса»[77 - Там же. С. 102.], убедить тех «из них, кто наивно» воображал, «что после революции их ждут власть и величие, [что они] жестоко ошибаются»: «многих из них ожидают лагерь, трибунал и расстрел, в благополучном случае – исключение из партии и прозябание на жалких должностях. Только для немногих – тех, кто быстро выбросит из головы все марксистские убеждения и заменит их одним, до конца последовательным стремлением любой ценой пролезть наверх, – откроется малопочетная перспектива стать палачами своих сегодняшних товарищей. К власти и славе придут не нынешние коммунисты, а те, кого они сегодня пренебрежительно рассматривают как мелкобуржуазный элемент»[78 - Там же. С. 105.]. Пояснение последнего тезиса: «именно тот человеческий тип, который в прежних условиях в русской деревне, охватывавшей тогда 80 % населения, выбивался в кулаки и лабазники, выходит сейчас в номенклатуру. Речь идет не об идеализированном типе кулака как спорого на работу крестьянина, а о прижимистом кулаке-мироеде с мертвой хваткой, со стремлением взнуздать батраков и самому любой ценой (курсив наш. – С.В.) выбиться в люди»[79 - Там же. С. 143.]. Как историк М. С. Восленский приходит к выводу, что создание номенклатуры «как нового господствующего класса»[80 - Там же. С. 102.] советского общества было обусловлено «теми преобразованиями в общественной структуре, которые проводил – не по прихоти, а по необходимости – Ленин, декретируя и осуществляя огосударствление и централизацию, создавая монополию одной – правящей – партии»[81 - Там же. С. 78–79.]. В процессе рождения номенклатуры как класса Восленский выделил три этапа, привязав каждый к судьбе никогда не существовавшей в природе «ленинской гвардии»: «Первым этапом было создание в недрах старого русского общества деклассированной организации профессиональных революционеров – зародыша нового класса. Вторым этапом был приход этой организации к власти в результате Октябрьской революции и возникновение двух правящих слоев: высшего – ленинского, состоявшего из профессиональных революционеров, и находившейся под ним сталинской номенклатуры. Третьим этапом была ликвидация ленинской гвардии сталинской номенклатурой»[82 - Там же. С. 102.]. Историческим смыслом «того, что в период ежовщины сталинские назначенцы перегрызли горло ленинской гвардии», по мнению Джиласа, была смена «коммунистов по убеждению […] коммунистами по названию»[83 - Там же. С. 103.]. Как справедливо отметил М. С. Восленский, «партийцы начала 20-х – начала 30-х гг. [XX в.] были еще почти такими же убежденными, как капиталисты и коммунисты в капиталистических странах», а члены КПСС эпохи развитого социализма, «если в чем-нибудь и убеждены, то только в том, что они вынуждены официально произносить заведомую ложь»[84 - Там же. С. 155.].

На наш взгляд, блестящая, несмотря на содержащуюся в ней направленную (в частности о Д. Т. Шепилове) информацию, книга М. С. Восленского представляет собой не только исследование, но и источник по истории руководящего ядра партии и центрального аппарата КПСС, однако изначальное положение о «ленинской гвардии», признанное несостоятельным в новейшей историографии[85 - См.: Логинов В. Т. Неизвестный Ленин. М., 2010. С. 143.], в определенной степени обесценивает построения исследователя относительно истории высшего руководства и центрального партийного аппарата РСДРП(б) – РКП(б) – ВКП(б). Тем не менее, и даже по дореволюционному периоду в труде М. С. Восленского, лично знавшего, к примеру, самого Л. Г. Дейча, содержится масса ценной информации, которая со времени выхода книги ничуть не утратила своего научного значения.

Советская номенклатура впервые стала предметом исследования отечественных специалистов в 1993 г.: в «Вопросах истории» вышла статья Т. П. Коржихиной и Ю. Ю. Фигатнера[86 - Коржихина Т. П., Фигатнер Ю. Ю. Советская номенклатура. С. 25–28.]. Как сказано в аннотации к статье двух исследователей, «отвлекаясь от ругательного значения, приобретенного этим понятием в перестроечные годы», авторы показали «сущность номенклатуры как государственного аппарата, историю ее становления», выделив на основе нескольких показателей (происхождение, образование, первая профессия, динамика движения) четыре периода ее развития – ленинский, сталинский, хрущевский, брежневский, никак не совпадающие с периодизацией М. С. Восленского. Отличием первого периода был «выраженный поисковый характер в отношении государственного устройства страны», второго – рождение и закрепление номенклатуры, третьего – кратковременная демократизация и попытка установления коллегиальной формы номенклатурной власти, стремление к ослаблению ее военизированного характера, поиск путей вывода СССР из кризиса управления народнохозяйственным механизмом, четвертого – люмпенизация и тотальная деградация номенклатурного политического режима[87 - Там же. С. 32.]. На втором этапе, по мнению Т. П. Коржихиной и Ю. Ю. Фигатнера, партия «в сущности превратилась в особый – командно-кадровый – отдел министерской власти»[88 - Там же. С. 36.]. Вместе с тем анализ политической системы времен Гражданской войны вносит существенные коррективы в характеристику первого этапа. Номенклатурное корпоративное право Т. П. Коржихина и Ю. Ю. Фигатнер сочли рудиментом обычного права и сравнили его со Средневековьем, подчеркнув отсутствие сословности как существенное отличие советской номенклатуры[89 - Там же. С. 37.]. По мнению авторов, благодаря номенклатуре партия была «легитимирована как высший арбитр в кадровых вопросах»[90 - Там же. С. 31.]. Отдельные положения статьи подкорректированы новейшими исследованиями. К примеру, исследовав партийно-государственную бюрократию Северо-Запада Советской России, А. Н. Чистиков сделал вывод о том, что «своеобразным предтечей» номенклатурных списков «стали списки резерва, разделенного циркуляром ЦК»[91 - Чистиков А. Н. Партийно-государственная бюрократия Северо-Запада Советской России 1917 – 1920-х гг. / Автореф. дисс. д-ра ист. наук. СПб., 2007. С. 22.], который был издан не позднее августа 1922 г., на (условно) цековский и губернский.

Месту большевистской партии в советской политической системе в 1917–1923 гг. (вплоть до последних деятельных дней вождя мировой революции Ленина) посвящен труд Е. Г. Гимпельсона[92 - Гимпельсон Е. Г. Формирование советской политической системы.], до 1925 г. (вплоть до переименования партии во Всесоюзную) – Б. В. Павлова. В монографии Е. Г. Гимпельсона исследована острая политическая борьба по вопросам формирующейся политической системы между большевиками и другими партиями, а также внутри правящей партии: о системе «диктатуры пролетариата», демократии, роли правящей партии, профсоюзов, о взаимоотношениях партии с Советами и массовом красном терроре. В монографии Б. В. Павлова изучены: теоретические представления классиков марксизма-ленинизма и их последователей о роли большевистской партии в системе будущего пролетарского государства; их трансформации в реальных советских условиях; реальная роль партии и ее организаций в советской политической системе; механизм взаимодействия партийных органов (центральных и местных) с другими составляющими советской политической системы[93 - Павлов Б. В. Указ. соч.].

[…] Теории, идеологии и практике военного коммунизма посвящены главы монографии В. А. Мау. Автор показывает, что «… построение плановой системы хозяйствования не могло не стать в центре внимания практической политики правительства народных комиссаров. С одной стороны, это было одним из важнейших программных требований социал-демократии вообще и конкретно большевиков. С другой стороны, взятие политической власти в условиях мировой войны и постоянно усиливающейся разрухи требовали принятия решительных и неординарных мер»[94 - Мау В. А. Указ. соч. С. 229.]. Отказ же «…от военного коммунизма как целостной хозяйственно-политической системы не сопровождался, конечно, преодолением или даже ограничением военно-коммунистической по существу своему доктрины планомерно организованной экономики. Можно даже сказать обратное: в условиях гражданского мира и относительной стабильности идеологи военного коммунизма получили возможность обдумать и уточнить свои аргументы в защиту несправедливых, как им представлялось, оценок того этапа в жизни советской страны»[95 - Там же. С. 273.]. Мау сделал ценные наблюдения о деятельности Совета труда и обороны, его взаимоотношениях с Госпланом СССР[96 - См.: Там же. С. 341 и далее.], однако в связи с тем, что автор не ставил специальной задачей изучение истории этого органа, он, на наш взгляд, сделал ошибочное заключение о «повышении… действенности»[97 - Там же. С. 285.] этого Совета труда и обороны в 1920-е гг., т. е. во время его целенаправленного превращения в советско-хозяйственный аппарат, полностью подконтрольный Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б).

* * *

Впервые в отечественной историографии в настоящей книге, в контексте борьбы за власть в большевистской / коммунистической партии, исследуется взаимодействие и противостояние в 1917–1964 гг. двух ключевых политических институтов: большевистского ЦК и с 1919 г. его Политбюро (с 1952 г. – Президиума), с одной стороны, и Совета народных комиссаров (с 1946 г. – Совета министров) и его Совета рабочей и крестьянской обороны (1918–1920), а позднее – Совета труда и обороны (1920–1937) – с другой. Кроме того, изучен институт коммунистических ячеек и фракций советского правительства и его органов, без постижения истории которого совершенно невозможно представить себе процесс «врастания» большевистской партии в Советское государство – если по видному большевистскому теоретику Е. А. Преображенскому, «коммунизирования государственного аппарата»[98 - Х съезд РКП(б): март 1921 г. Стеногр. отчет. М., 1963. С. 145.].

Исследование основано на опубликованных источниках и неопубликованных документах из фондов Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) и Центрального государственного архива города Москвы (ЦГА Москвы) с привлечением отдельных материалов Российского государственного военного архива (РГВА) и Центрального государственного архива Московской области (ЦГАМО). Наиболее значимыми представляются следующие виды источников: предсъездовская РСДРП(б) – РКП(б) – ВКП(б) дискуссионная литература; протоколы и стенограммы заседаний коммунистических фракций всероссийских и всесоюзных съездов Советов, в подавляющем большинстве не опубликованные, протоколы и стенографические отчеты заседаний всероссийских и всесоюзных съездов Советов, опубликованные максимально возможно полно; протоколы и стенографические отчеты съездов и конференций РСДРП(б) – РКП(б) – ВКП(б) – КПСС, опубликованные полностью; Уставы партии, полностью опубликованные; материалы комиссий и подкомиссий партийных съездов и конференций, опубликованные частично; стенограммы заседаний президиумов и сеньорен-конвентов партийных съездов, президиумов конференций, опубликованные частично; протоколы заседаний ЦК РСДРП(б) – РКП(б) – ВКП(б) – КПСС, опубликованные за весь период, но выборочно[99 - См., напр.: Протоколы Центрального комитета РСДРП(б). Август 1917 – февраль 1918 // Известия ЦК КПСС. 1989. № 6.] (и в части своей утраченные); стенограммы пленумов ЦК РКП(б) – ВКП(б) – КПСС за 1920—1960-е гг., опубликованные частично[100 - См., напр.: Молотов, Маленков, Каганович. 1957. Стеногр. июньского пленума ЦК КПСС и другие документы / сост. Н. Ковалева, А. Коротков, С. Мельчин, Ю. Сигачев, А. Степанов. М., 1998]; протоколы заседаний Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б) и – за более поздний период – его «особой папки», опубликованные частично[101 - См., напр.: Известия ЦК КПСС. 1989–1991; Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б). Повестки дня заседаний. 1919–1952. Каталог: Т. 1. 1919–1929. М., 2000.]; стенограммы отдельных заседаний Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б), все известные из которых опубликованы[102 - Е. А. Преображенский. Архивные документы и материалы. 1886–1920 гг. / сост. и археогр.: М. М. Горинов, Н. А. Тесемникова, С. В. Цакунов. М., 2006. С. 347–353; Стенограммы заседаний Политбюро… Т. 1–3. М., 2007.]; протоколы заседаний Президиума ЦК КПСС, опубликованные за период с 1954 по 1964 гг.[103 - Президиум ЦК КПСС. 1954–1964: Т. 1 / сост. З. К. Водопьянова, А. М. Орехов, А. Л. Панина, М. Ю. Прозуменщиков, А. С. Стыкалин. М., 2015; Т. 2 / сост. Т. М. Кузьмичева, Г. П. Мещеряков, А. М. Орехов, М. Ю. Прозуменщиков, А. С. Стыкалин. М., 2015; Т. 3. М., 2015.]; протоколы заседаний Оргбюро и Секретариата ЦК РКП(б) – ВКП(б), не опубликованные; стенограммы отдельных заседаний Оргбюро ЦК РКП(б), не опубликованные; протоколы и стенограммы отдельных заседаний ЦКК РКП(б) – ВКП(б) и ее Президиума, из которых опубликованы только совместные заседания с ЦК и Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б), Собрание узаконений и распоряжений Рабоче-крестьянского правительства РСФСР и Собрание законов СССР, представляющие собой весьма специфические подборки нормативных актов; протоколы заседаний СНК РСФСР и СНК СССР, опубликованные лишь за первые несколько месяцев советской власти; протоколы и стенограммы заседаний ВЦИК Советов и ЦИК СССР, опубликованные выборочно; протоколы заседаний Совета рабочей и крестьянской обороны – Совета труда и обороны, лишь незначительная часть из которых опубликована в различных документальных сборниках. Особую ценность для изучения институционального аспекта истории становления советской политической системы представляют документы 1918 г. «фракции коммунистов-большевиков – сотрудников советских учреждений, находящихся в г. Москве»[104 - ЦГА Москвы. Ф. П-3. Оп. 1. Д. 42а., 44.], и материалы 1920 г. о слиянии партийных и советских организаций. Без указанных источников весьма затруднены изучение процесса «коммунизирования государственного аппарата» и постижение механизма взаимодействия «партии и правительства» в Советском государстве [см., напр.: Документальное приложение, № 2].

* * *

Автор выражает признательность коллегам – историкам и архивистам, оказавшим помощь в работе, и лично – д.и.н., проф. Т. Г. Архиповой, к.и.н. А. В. Крушельницкому, к.и.н., проф. И. А. Анфертьеву, к.и.н. С. В. Карпенко (Историко-архивный институт РГГУ), д.и.н., проф. М. В. Ходякову, к.и.н. И. С. Ратьковскому (Санкт-Петербургский государственный университет), Т. Н. Осиной, О. И. Капчинскому (Общество изучения истории отечественных спецслужб), к.и.н. А. Н. Дугину, к.и.н. Г. А. Куренкову, И. Н. Селезневой и М. В. Страхову (РГАСПИ), д.и.н. Н. С. Тарховой (РГВА), Л. Н. Селиверстовой, Н. А. Апанасенко, Л. С. Быстровой, О. А. Гришиной, А. С. Дикаревой, Л. Л. Носыревой, к.и.н. М. Ю. Морукову, Л. В. Пушкову (ЦГА Москвы).

Отдельная благодарность д.и.н. В. А. Невежину (ИРИ РАН) за критические замечания на рукопись книги.

РАЗДЕЛ 1. ЦК И СОВНАРКОМ ЭПОХИ ДИКТАТУРЫ ЛЕНИНА

Глава 1. «Вавилонская башня… хозяйственной иерархии». Создание и становление советского правительства

Накануне революции большевики не разрабатывали каких-либо схем организации государства, хотя и не скрывали своей борьбы за власть, о которой, в частности, В. И. Ленин – вождь мировой революции, основатель РСДРП(б) и член ее Центрального комитета (ЦК) – высказался на Первом Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов 4 июня 1917 г.[105 - См.: Гимпельсон Е. Г. Становление и эволюция советского государственного аппарата управления. С. 7.]

В брошюре «Государство и революция», программном произведении, написанном в оправдание предпринятой в июле 1917 г. попытки военного переворота, В. И. Ленин подчеркнул, что о единовременной ликвидации чиновничества не могло идти речи. «Это – утопия», – пояснил вождь и декларировал не менее утопическую задачу постепенного сведения «всякого» чиновничества «на нет»[106 - Цит. по: Там же. С. 30.].

Следует подчеркнуть, что В. И. Ленин ни в коем случае не был согласен на установление ни меньшевистско-эсеровского, ни даже однородного социалистического правительства, просто в условиях соглашательских тенденций большинства старых большевиков во главе со значительной частью членов ЦК РСДРП(б), и прежде всего Л. Б. Каменевым и Г. Е. Зиновьевым, он выразил готовность обождать с радикальным решением вопроса о власти. Альтернатива все же была отвергнута[107 - См. об этом: Леонов С. В. Рождение Советской империи. С. 99, 100.].

Когда в Смольном в ходе вооруженного захвата большевиками государственной власти решался вопрос о названии нового правительства, по воспоминаниям ленинского наркома В. П. Милютина, «…было предложено то слово, на котором все сошлись: “Народный комиссар”. – “Да, это хорошо, сейчас же подхватил т. Ленин. Это пахнет революцией”, “а правительство назвать Совет народных комиссаров”»[108 - Цит. по: Гимпельсон Е. Г. Становление и эволюция советского государственного аппарата управления. С. 11.] (СНК, Совнарком). Народные комиссариаты (наркоматы) создавались в качестве центральных органов управления отдельными отраслями государственной жизни.

Как это ни парадоксально, несмотря на ленинские установки и твердо взятый большевиками в первые месяцы советской власти курс на сворачивание центрального аппарата управления, большевистское (и большевистско-левоэсеровское) правительство по степени своей забюрокраченности намного превзошло царское правительство. Так, к примеру, опыт действовавшего в Российской империи в качестве неформального органа Малого Совета министров был использован при образовании официально действовавшего Малого Совета народных комиссаров (Малый СНК, МСНК), в ведении которого находились второстепенные, «вермишельные», как их называли, вопросы. Термин «вермишельные дела», кстати, отнюдь не советский, он пришел из бюрократического жаргона Российской империи[109 - См.: Сухомлинов В. А. Воспоминания. Мемуары. М., 2005. С. 245.].

Удивляет укоренившаяся в историографии традиция доверия заявлениям члена ЦК РСДРП (большевиков) с августа 1917 г. Л. Д. Троцкого в его «воспоминаниях» о ленинском предложении Троцкому поста главы правительства. Даже в современной историографии бытует мнение о том, что «…Ленин первоначально не хотел входить в правительство, предпочитая руководить страной (а возможно, и международным революционным движением) в качестве лидера партии, т. е. идеологического вождя. По-видимому, такая позиция была обусловлена и недооценкой роли “пролетарского” государства, обреченного марксизмом на быстрое отмирание, и надеждами на скорую мировую революцию. Пост главы правительства Ленин предлагал Троцкому. Но тот отказался, заявив, что враги революции будут говорить, что страной правил еврей»[110 - Леонов С. В. Рождение Советской империи. С. 111.]. «Мемуары» Л. Д. Троцкого, правда, дополняют свидетельства об отказе Ленина возглавить правительство А. В. Луначарского и А. А. Иоффе, однако можно предположить, что основатель партии лишь позволил Центральному комитету себя убедить. Пожалуй, точку в вопросе ставит черновая запись заключительной речи Л. Д. Троцкого на заседании Объединенного пленума ЦК и ЦКК РКП(б) от 26 октября 1923 г.: «Разговор с Владимиром Ильичом (когда я говорил о замстве и прочее). Мой личный момент – мое еврейское происхождение. Владимир Ильич говорил 25 октября 1917 г., лежа на полу в Смольном: “Мы Вам сделаем [вотчиной] НКВД; Вы будет давить буржуазию и дворянство”. Я возражал – НКИД! Моя [позиция] была [решительна]»[111 - РКП(б): внутрипартийная борьба в двадцатые годы. М., 2004. С. 249.]. Ленин предлагал Троцкому не пост главы советского правительства, а пост наркома по внутренним делам, на котором еврей стал бы первым объектом для террористического акта.