Снега моей души

Первое, что пришло Сергею в голову, была мысль о погибшем звере. Мало ли смертей в тайге – почитай, каждый день кто-то кого-то догоняет и съедает, затащив в укромные места. Таких мест он встречал великое множество: соболь ел куропаток – перья кругом, волк жрал кабаргу – обрывки шкуры, обглоданные кости и копыта, медведь питался кем-то – почти та же самая картина… Но такие места не смердели – чисто на них всё подъедалось. Другое дело, если кто-то крупный погиб не так давно, уже начал разлагаться, а зверушки всякие ещё не начали делать своё дело – то ли лежит пропастина на скалах, то ли в воде притоплена.

Сергей выпрямился и начал принюхиваться, пытаясь определить направление на запах. Сначала у него ничего не получалось – ветер перестал метаться и теперь дул в одном направлении – вверх по каньону.

Но вот он затих, и обоняние Сергея чётко уловило запах смерти. Теперь он медленно втягивал воздух, одновременно поворачивая голову, как локатор – искал направление, откуда шёл дух.

И ему это удалось.

Запах поднимался из каньона, вернее, из той его части, которая расширялась и представляла собой большую поляну почти овальной формы. Как раз туда и собирался спуститься Сергей, считая, что эта поляна – идеальное место для мытья золота. Если и есть шурфы – там им самое место.

И он начал двигаться в этом направлении, не теряя из виду русло ручья – появление незнакомца не исключалось, несмотря на наступающий вечер.

Пройдя последнюю стланиковую стенку и спустившись по крутому, градусов под сорок, склону, Сергей вышел на галечный берег ручья. До водопада оставалось пройти длинный изгиб косы и повернуть за скалу – за ней гудело это чудо.

И сразу же в глаза Сергею бросились кучи камней, там и сям разбросанные по берегу.

Вот значит как! До песочка здесь добирались, получается. А инструмент? Найду инструмент – людей посчитаю… Двигаясь по косе, Сергей внимательно осматривал берег ручья и склоны каньона, в поисках примет, которые указали бы на спрятанные орудия промывки.

Чуть в стороне от косы, там, где галечник уступал место чахлым побегам тальника, просматривалась небольшая, чистенькая полянка, поросшая невысокой травой. Уже проходя мимо этого места, Сергей обратил внимание на какой-то предмет, чернеющий на краю этой полянки – почти под обрывистым склоном каньона.

Повернув в сторону полянки, он продрался сквозь гибкое многорядье тальника и увидел, что чернеющим предметом, привлёкшим его внимание, была невысокая каменистая куча – обваловка то ли шурфа, то ли какой-то неряшливой копки. Оглянувшись по сторонам, Сергей сделал несколько шагов по направлению к этой куче и остановился, задохнувшись.

По его лицу ударил плотный, сладкий и липкий запах мёртвой плоти!

Он был настолько сильным, что Сергей, забыв про всё, ринулся обратно на косу.

Да там не зверь – человек лежит! Зверь по-другому пахнет… – от этого страшного открытия ему стало зябко, даже волосы на руках поднялись дыбом.

Что же делать?! Что теперь делать-то?! Смотреть надо, а не могу! Но смотреть-то надо… Страшное дело-то какое! Сергей лихорадочно сдёрнул рюкзак, открыл его и достал старенькую футболку. Подумав, разорвал её пополам и, свернув вдвое, сделал нечто, похожее на повязку для лица. Ему почему-то вспомнились кадры военной кинохроники, где люди в таких же повязках собирают куски тел в кучи…

И в тот момент, когда он намачивал эту повязку водой в ручье, то ли от холода воды, то ли от того, что пришло решение на действия, он успокоился. Все его страхи и растерянность ушли – как не было их. Сердце сбавило свой бег, пот высох. Он уже не частил дыханием, а почти не дышал – привыкал к тому, что предстояло…

Покопавшись немного в рюкзаке, он достал полиэтиленовые пакеты, которые предназначались для рыбалки – под рыбу, моток изоленты и пару хлопчатобумажных перчаток. Надев хлопчатобумажные перчатки, а следом полиэтиленовые пакеты, обмотал запястья изолентой, чтобы эта защита не слетела, закрыл лицо промоченной повязкой…

И на полянку вышел уже совсем другой человек: готовый ко всему, жесткий, холодный и бесконечно циничный.

Приблизившись к обваловке, он увидел, что в яме, а вернее – в бывшем шурфе, нелепо торчат в разные стороны полуприсыпанные резиновые, раздутые шарами, сапоги.

– Всё, доигрались, суки… – ожесточённо пробубнил он в повязку.

Мертвец лежал на спине и был почти полностью засыпан землёй – только сапоги и виднелись.

– Это кто у нас тут такой умный?! Специально, гад, не захоронил – запахом медведя привлекать решил. Тот придёт и всё подчистую растащит, а что останется, то мышки разные доберут! И концы в воду. Хитрый, скот! Но почему в воду-то не сбросил? – Сергей начинал всерьёз воспринимать ушедшего отсюда незнакомца. А что этот незнакомец и есть убийца, у Сергея не было ни малейшего сомнения.

Осматривать труп у Сергея не было ни малейшего желания, и он уже хотел было закидать яму камнями – двинулся к ближайшей их куче, но передумал и остановился. Что-то его забеспокоило, какая-то деталь, пока ещё неосознанная, но уже проявившая себя в его подсознании.

Не понял… Что-то в могиле этой не так… Что там торчит, белое такое, сбоку? «… высокий, немного сутулый, приятной наружности, седой мужчина…» Волосы!!! Господи, седые волосы!!! – Сергей рванулся к месту прикопки мертвеца и, встав на одно колено над телом, начал ладонью смахивать землю с того места, где, по его прикидке, должна была находиться голова трупа. Именно оттуда торчало нечто, отдалённо напоминающее седые волосы, замазанные бурой, похожей на засохшую кровь, грязью.

Сначала он смахивал землю осторожно, бессознательно опасаясь причинить вред мертвецу, но по мере того, как его нюх переставал справляться со зловонием, захват земли ладонью всё увеличивался и увеличивался, и вскоре Сергей уже работал этой ладонью, как лопатой, не обращая внимания на то, что давно порвался пакет_ и слетела изолента.

Углубление, на том месте, где должно было быть лицо, росло, и наступил момент, которого Сергей подсознательно боялся – под тонким слоем земли стало угадываться что-то круглое и большое, как футбольный мяч…

Ещё несколько, теперь уже осторожных, движений ладонью и…

На Сергея смотрело лицо Рудольфа Владимировича Зароднего.

Страшное в своей раздутости, но узнаваемое, ещё узнаваемое лицо бывшего главного геолога прииска, отца Ирки, соседа по улице…

Геолога убили выстрелом в лоб, насколько Сергей разбирался в травмах и ранениях.

Сергей поднялся с колена, отряхивая землю с колена, и ещё раз посмотрел на труп.

– Извини, Рудольф Владимирович, но хоронить я тебя пока не буду. Мне сейчас тут надо ещё посмотреть, а потом в посёлок смотаться – дела там появились… – выдавил он из себя, чувствуя, как внутри начала звенеть какая-то струна.

С этими словами он пошёл дальше по ручью за скалу, твёрдо уверенный, что именно там находится место добычи золота.

Как он и ожидал, здесь промышлял золото один человек, судя по инструментам, которые были аккуратно сложены за большим камнем на косе: один лом, старательское кайло, совковая и штыковая лопаты, завёрнутый в кусок полиэтилена металлический складной лоток для промывки песков, геологический молот, зубило и пара дырявых рукавиц-верхонок.

Об этом же говорили многочисленные следы его пребывания на косе: непосредственно следы ног – одни сапоги, размер примерно сорок третий и щербинка на правой подошве приметная, остатки пищи – выброшенные в ручей пустые консервные банки, вскрытые одним и тем же приёмом – в один проворот ножа, закинутые в кусты, обглоданные рыбьи скелеты – все в одном месте, а место узкое, только одному и махнуть рукой, скуренные до фильтра сигареты – в два зуба прикус, кучки высохшего кала в одном и том же месте и на виду – не искал укромного места, значит, никого не стеснялся…

– И гадить, сучонок, ходил в одно и то же место. Аккуратный, значит.– Сергей был удовлетворён результатами осмотра и уже начал планировать дальнейшие свои действия.

Осмотрев ещё раз место промысла золота, Сергей поспешил к рюкзаку, который оставил около скорбной полянки.

– Как не крути, а идти в посёлок надо сейчас, в ночь. Благо, дорогу я знаю. Рюкзак и всё барахло оставлю здесь. Патроны, нож, зажигалка… Поесть бы, но не могу – запах убивает. И как здесь этот-то работал? Здесь же на жаре вообще каюк! Хотя, от места промысла до трупа приличное расстояние, может и не тянуло… Ладно, кусок сала, шоколад и сухари – по дороге поем. Кусок тряпки намочить в воде и положить в полиэтиленовый пакет – так попью, если что. Сигареты не беру – риск велик… – Сергей проговаривал свои действия, чтобы ничего не упустить. – Патроны поменять: первым поставить картечь, вторым – картечь, третьим и четвертым – дуплекс. Ага, в ствол тоже картечь загнать, и на предохранитель. Итого пять убоев. Ещё пять патронов остаётся, их тоже с собой.

В голове у Сергея появился вопрос, не имеющий, казалось бы, никакого отношения к происходящему: интересно, сколько этот гад тут намыл? Да что это я?! А впрочем… Интересно, всё-таки. Откуда пришёл – не волнует, на чем пришёл – уже теплее, а вот как уходить собрался – вопрос вопросов. Не придут ли за ним?

Рассуждая и ставя вопросы, Сергей заканчивал приготовления к началу движения в посёлок. Рюкзак он поднял по склону вверх и среди густых зарослей стланика спрятал – самому бы найти; уходя со склона, замёл следы своего подъёма и спуска лохматой ветвью того же стланика – ни углубления не оставил, а ветвь разломал на небольшие куски и перекидал на залом, расположенный у противоположного берега ручья.

Свои следы на гальке тщательно заровнял ступнёй и ладонями, пятясь задом к тому месту, откуда появился на косе.

Закончив все эти манипуляции, постоял, критически осматривая место пребывания, хмыкнул и, повернувшись, быстро пошёл по руслу вниз, к посёлку.

VIII

Чтобы обезопасить себя от случайностей, Сергей решил войти в посёлок, а вернее – проникнуть в него, не со стороны дороги, а, миновав старое кладбище, со стороны реки – места там были глухими даже в его бытность.

Разрушенные улицы посёлка встретили Сергея гробовой тишиной. Ни огонька, ни дымка.

«А, собственно, что я хотел здесь увидеть? Не об этом надо сейчас. Где он расположился? Где его искать?? – Сергей напряжённо всматривался в темноту, пытаясь поймать хотя бы намёк на присутствие живой души. – Однако, ни черта у меня не получится, надо ждать рассвета. Шляться по развалинам в темноте нехорошо. На битый хлам наступлю – мама дорогая, как шумну! Хотя, постой! Что там шофёр-то говорил? А! Что-то типа: «… контора геологоразведки…, крыша… Синяя краска на крыше…» И вот ещё: «…издали было видно. … Там можешь жить…. Там кельдымов всяких – тьма…». Скорее всего, этот там устроился, в конторе. Значит и мне туда. А пока посидим, может и дреманём…»

Сергей застегнул анорак под самое горло, глубоко надвинул флисовую шапочку, скрестил руки, засунув кисти в подмышки и, прислонившись к лиственнице спиной, замер в ожидании рассвета. Замер, как умер…

…Рассвет начинал день с замены красок на небе: исчезли блёстки звёзд, купол чернильной темноты таял, уходя в распадки и ущелья окружающих гор, уступая место бледной синеве, на фоне которой чётко обозначились острые маковки вершин; рельефным стали изображения склонов и гребней хребта – появилась прозрачность пространства.

Строгие, почти альпийские, профили вершин покрылись свежевыпавшим, первым в этом году, снегом – как поседели. Но холод ещё не успел спуститься в долину, и окружающий мир встречал это утро как обычно – пением птиц, шелестом травы, выпавшей росой.

Сергей открыл глаза, вытянул затёкшие ноги, интенсивно шевеля ступнями – разогревался. Одновременно с этим, он напрягал все мышцы на несколько секунд и расслаблялся, напрягал и расслаблялся… Теплота пробежала по всему телу – он почти согрелся.