Агапыч

– Вот ты где! – кинулся Агапыч к нему, но столкнулся с женой. Тетка Варвара, держа наизготовку поварешку, грудью оттесняла разъяренного мужа от кота.

– Дай мне его! – ярился Агапыч. – Я с ним разделаюсь!

– Это мой кот, – защищала тетка Варвара, – и он мне дороже какого-то страшилища, от которого еще неизвестно, что можно ожидать. Все равно того уже не вернешь.

– Эх, вы! – плюнул, чуть не плача, Агапыч. – Такой редкий экземпляр загубили. Темные вы со своим котом личности! Прощай теперь зоопарк, прощай научное признание.

Агапыч и Фантомас

– Привет, Агапыч! – послышался сзади голос.

Агапыч оглянулся. К подъезду подходил Володька, сосед сверху.

– Здорово! – отозвался удивленно Агапыч. – Ты что, забыл что-то?

Володька смешался, буркнул что-то неразборчивое в ответ и нырнул в подъезд.

Что-то здесь было не так, Агапыч это нутром чуял.

Дело в том, что каких-нибудь четверть часа назад Володя вышел из дома, поболтал о том, о сем с Агапычем и отправился в свой институт. И вот возвращается назад, снова здоровается, да к тому же какой-то не такой. Неразговорчивый, скрытный, что ли? Или настроение ему кто успел подпортить за это время? А может, случилось что?

Напрасно прождал Агапыч около часа, Володя из дома не появлялся. Только вышла в магазин Василиса, жена Володи. Агапыч подлез к ней с пустяковым вопросом, втянул в разговор, но ничего дельного не выяснил. Ничего у них не случилось, все в полном порядке. Володя взял отпуск, а то уже перетрудился. Память подводить начала, забывчивый стал. Не помнит иногда, что с ним вчера было.

Агапыч проводил взглядом Василису и присел на скамейку. Да, память – штука серьезная. То-то он по два раза на дню здоровается. Надо бы ему помочь, – парень-то хороший. На рыбалку сводить, в лес по грибы-ягоды. Глядишь – дело и пойдет на поправку.

С некоторых пор Агапыч взял под свою опеку эту молодую семью. Причина была известна только Володе с Василисой. Те не обижались, несмотря на скверный, неуживчивый характер Агапыча, и соглашались с ним во всем, стараясь избегать конфликтных ситуаций. Да и возражать-то было бесполезно, – возражений Агапыч не принимал и стоял на своем до полной и безоговорочной капитуляции противной стороны. Смекнув, что, пока Василиса отсутствует, с Володей можно переговорить без помех, Агапыч поднялся на второй этаж.

Дверь долго не открывали. Наконец, после настойчивых звонков, в глубине квартиры послышались шаги, щелкнул замок. Агапыч, не давая Володе опомниться, вдавил его животом в прихожую и захлопнул дверь.

– Заболел, что ли? – скорее утвердил, чем спросил он. – Василиса сказала.

– Да нет, не то, чтобы заболел, – неуверенно ответил Володя, но Агапыч его и не слушал.

– С сегодняшнего дня начинаем твое лечение, – не терпящим возражений тоном произнес он. – Тебе необходимо на природу, а то совсем уже зачах тут. Рыбалка, лес, грибы, ягоды, – вот что тебе сейчас нужно. Мигом выздоровеешь. Так что готовься. На рыбалку сейчас уже поздно, но в лес можно. Собирайся!

– Да я же еще не обедал, – чуть не взвыл Володя. – И поработать надо, – на дом взял кое-что докончить. Не могу я. Может, через недельку-другую, а?

– Ни в коем случае. День-два еще можно подождать, но не более, – строго сказал Агапыч. – С болезнью шутить нельзя.

– Вот и хорошо, – почему-то обрадовался Володя. – Спасибо большое! – и выпроводил опешившего Агапыча. Чему он так обрадовался, – будущему лечению или же небольшой отсрочке, – Агапычу осталось неясным.

Дальнейшие события разворачивались все быстрее и быстрее. На следующий день Агапыч, возвращаясь с рынка, случайно заметил через окно в столовой Володю, увлеченно уничтожавшего комплексный обед, этот акт милосердия государства нищенствующим студентам и пенсионерам. Агапыч содрогнулся, представив, как Володин организм борется сейчас со всякой химией и суррогатами, напичканными в таком обеде. Он хотел уже ворваться в столовую и вытащить Володю за шиворот оттуда, но внутренний голос остановил его. Что-то здесь было не чисто. Мог ли семейный человек, любящий свою молодую красивую жену и сам любимый, идти в какую-то забегаловку и вместо сытного домашнего обеда набивать себе желудок скверной пищей, не вызывавшей никаких чувств кроме изжоги и тяжести в желудке? Мог бы, но только после ссоры со своей дражайшей половиной. Но ссоры не было. Иначе Агапыч знал бы об этом. А может, была?

Агапыч заспешил домой. Прохожие, пряча улыбку, оборачивались вслед потешного вида толстячку, резво семенящему по тротуару и пыхтящему, словно паровоз. Взлетев, будто шестнадцатилетний юноша, на второй этаж, он позвонил в Володину квартиру. Дверь открылась.

Агапыч с отвисшей челюстью и выпученными глазами попятился от двери, пытаясь что-то произнести. Но изо рта вылетали только нечленораздельные звуки.

– А-ва-ва…

На пороге стоял Володя.

– Что с тобой? – бросился он к Агапычу. Тот только оторопело жевал ртом, не в силах вымолвить ни звука.

– Потерпи, я сейчас «скорую» вызову, – разволновался Володя.

При упоминании о «скорой» Агапыч быстро пришел в себя. «Скорую» ему не хотелось, очень не хотелось. Тому были свои причины. Будучи пенсионером, он вел здоровый образ жизни. Не просиживал целыми днями в душных кабинетах, не вкалывал, как автомат, в пыльных загазованных цехах. Занимался, в основном, делами, вызывающими положительные эмоции, – рыбалкой, сбором грибов, ягод, просто гулянием по лесу. Но как-то раз все-таки не уберегся, заболел. Жена, подстраховавшись, вызвала «скорую». Люди в белых халатах, не разобравшись, сразу вкололи ему камфару, которую, как оказалось, организм Агапыча не принимал. Потом они почти час возились с ним, отхаживая от неудачной инъекции опять же другими инъекциями, более удачными. После этого случая Агапыч стал панически бояться белых машин с красным крестом и каждый раз вздрагивал и нервно оглядывался при звуке сирены «скорой помощи».

– Нет, не надо «скорую», – произнес Агапыч, – все в порядке. Это я оттого, что тебя увидел.

– Неужто я такой страшный? – удивился Володя.

– Дело не в этом. Я тебя минут пять назад видел в столовке. Ты комплексный обед ел.

– Этого не может быть. Я из дома с утра не выходил.

– Но я же видел, – упорствовал Агапыч.

– Ты ошибся, Агапыч, обознался, – с напором произнес Володя. – Обознался, понял!?

– Понял, – отступил удивленный таким напором Агапыч, – но…

– Никаких «но».

– Хорошо, хорошо, – смирился Агапыч, – обознался я.

– Ничего я не обознался, – ворчал он, спускаясь по лестнице. – Володька был, это точно. Что я, своего соседа с кем-то спутаю? Да у меня зрение еще, слава богу, не в пример этому очкарику. Тут дело нечисто, чует мое сердце.

Весь вечер он слонялся по квартире, бормоча под нос и вызывая недовольное ворчание жены. Рано утром следующего дня он уже сидел наготове у окна. Ждать пришлось недолго. Хлопнула дверь, послышались сбегающие по лестнице шаги, заскрипела выходная дверь. Агапыч отпрянул от окна, – прямо перед ним мелькнули Володины вихры. Выждав, Агапыч выскочил из дома и, подбежав к углу, осторожно выглянул.

Володя был уже далеко. Беспечно помахивая «дипломатом», он быстро шел по улице.

Скрываясь за деревьями и домами, за машинами и идущими людьми, Агапыч последовал за ним, стараясь не приближаться слишком близко, но и чтоб не упустить. Володя, вопреки логике детективных фильмов, шел непринужденно, не оглядывался воровато по сторонам, не проверял в витринах магазинов «хвоста» за собой. Вел себя совсем как обычный человек, не чувствующий за собой никакой вины.

Дойдя до городского парка, Володя вдруг свернул и направился по аллейке вглубь парка, в противоположную от института сторону. У Агапыча бешено заколотилось сердце, в глазах загорелись азартные огоньки.

– На встречу с резидентом идет, – взволнованно думал он, перебегая от куста к кусту и стараясь не терять Володю из виду. – Вот она, эта минута!

Володя неожиданно шагнул с тропинки в кусты и исчез.

– Уйдет! – застонал Агапыч и, рискуя засветиться, бросился к кустам, но в последний момент остановился и замер. За кустами кто-то чуть слышно разговаривал.

Сдерживая дыхание и останавливаясь на каждом шагу, а иногда даже замирая с поднятой, как цапля, ногой, Агапыч пробрался сквозь кусты и оказался на краю небольшой лужайки. Метрах в пяти от него на скамейке, спрятавшейся в тени деревьев, сидели двое. В одном из них Агапыч сразу признал Володю. Но, приглядевшись ко второму, он узнал… также Володю. Ошибиться было невозможно. Слишком близким было расстояние. При разговоре они поворачивались друг к другу, и тогда их лица в профиль составляли абсолютную зеркальную копию друг друга.

У Агапыча закружилась голова. Мотая ею в попытке избавиться от наваждения, он попятился назад.

– Брата-близнеца у Володи нет. Если бы был, то он когда-нибудь проговорился бы. Про своих соседей Агапыч знал все и даже чуть больше, – служба информации в лице жены работала исправно. А чтобы в одном городе жили два совершенно одинаковых человека, – маловероятно. Остается одно, – кто-то загримировался под Володю. Маску натянул, как Фантомас. Но для чего? С какой целью? И почему они встречаются тайно, какие делишки обговаривают между собой? Может, шпионы с Запада? Володя-то в институте, как-никак, работает. Может, там изобрели что-то, вот разведка империалистическая и крутится вокруг института, пытается это «что-то» выведать. И Володю вот завербовали. Ох, темное это дело, очень темное! Но Володю надо спасать. Не устоял человек. Завербовали, шантажом взяли, – думал Агапыч по дороге домой.

Ночью Агапыч долго не мог уснуть. Когда же, наконец, забылся в тяжелом, сумбурном сне, ему приснился Володя, наряженный Фантомасом, с зеленым лицом и кровавыми глазами. А сам он, Агапыч, в образе легендарного комиссара Жюва гоняется за Володей, но никак не может его поймать.