* * *
Как дальше жить — уму непостижимо.
Вновь в коммуналке щёлкает замок —
как будто распрямляется пружина,
разматывая памяти клубок.
И всё опять: прожекторы над морем,
их поздний свет в рассвете растворён.
…Висит в шкафу, изъеденное молью,
голубенькое платьице твоё.
И ты глядишь сквозь время, как из дыма,
но сердце понапрасну не трави:
пусть будет, как любовь, неповторима
хотя бы просто память о любви.
Ни о чём не сожалей, я прошу тебя: не надо…
* * *
Пух слетает с тополей, замело аллеи сада…
Ни о чем не сожалей, я прошу тебя: не надо.
Не держи на сердце зло: ты свободна, словно птица.
Всё понятно. Всё прошло, ничего не повторится.
Завтра — новые дела. Всё, что было, ливнем смыло.
Но ты все-таки была и нечаянно любила.
Буду помнить эти дни, эти каменные плиты,
в окнах влажные огни – как зрачки в глазах раскрытых,
пляску бликов на стене и теней ночных усталость…
Что еще осталось мне?
Разве что-нибудь осталось?
* * *
Тот зимний день… Как холодно вокруг!
Не отогреть губами зябких рук,
и падают, произнесём едва,
холодными ледышками слова.
Тот зимний день… Ещё далёк апрель.
И женщина не сможет стать добрей.
Ей надоели тысячи забот.
Она сегодня встанет и уйдёт.
Уйдёт совсем. Ей надо жить в тепле.
И не оставит адрес на столе.
Она уедет подышать весной.
Ей будет легче — без меня, одной.
А я останусь. В мартовских снегах,
с улыбкою, замерзшей на губах,
в квартире, где глядит в окно луна
её глазами. Так же холодна.
* * *
Неужели такое бывает?
Забываю тебя, забываю.
Кто-то рядом. Совсем не такая.
Я ей тоже во всем потакаю,
я её никогда не ругаю,
понимаю, что это — другая.