взойдёт в продрогшей синеве
высокая звезда.
Она взойдёт когда-нибудь,
всё будет по уму:
она одна укажет путь
неведомо к чему.
И малодушье не в дугу —
отвагой жизнь полна.
И я пойду, я побегу,
куда зовёт она.
И лишь один вопрос засел:
куда ведут пути,
и так мучительно зачем
искать, что не найти?
* * *
Слоилось над нами марево, хрущёвская шла весна,
и яркой огненной мальвою просвечивала звезда.
По рытвинам, по прогалинам, по доннику и хвощам
вела она в путь негаданный, что столько нам обещал.
Какого сюрприза ждали мы? Был близок уже финал,
но цели того блуждания никто никогда не знал.
И вот мы летим, не мешкая, – туда, где исчезнет свет,
где тьма навсегда кромешная, и выхода вовсе выхода нет.
Бездонная это скважина, на свете всему предел…
Ты, Время, не притормаживай —
у нас ещё много дел.
* * *
Ночь которую подряд,
словно с гор сошла лавина,
эти сны – они без дат,
розовые, как фламинго.
Зарекался сколько впредь —
позабыть все эти ночи,
но не могут сны взрослеть,
если память не захочет.
Я возьму у ноября
эти слякотные вёрсты,
этот запах имбиря —
пряный и немного острый.
Запах вянущей листвы,
что легла на эстакаду,
чтобы навсегда отвык
вспоминать, чего не надо.
* * *
В тяжёлые зимние вёрсты
ты сам от себя не уйдешь,
ведь правда не знает притворства —
притворство курирует ложь.
Нельзя превратиться в монаха,
когда ты по жизни гусар.